Лес на холме (ЛП) - Баркер Клайв

На вечеринку было приглашено более пятисот гостей, и все до единого пришли. Таким образом, к десяти часам поляна была заполнена людьми, которые разговаривали, пили, ели, танцевали, смеялись или пытались делать все это одновременно. Шум стоял страшный. Из-за фейерверков, гостей и оркестра праздник, должно быть, был слышен за много километров.

За лесом, в белом лунном свете, сидели лакеи, слуги и водители карет и слушали разнообразные звуки смеха и веселья, изредка поднимая глаза от своих карточных игр, чтобы взглянуть на костер или фейерверк между деревьями. Лошади выглядели странно беспокойными. Они шаркали, клекотали, а некоторые скулили, как это бывает у лошадей. Но водители карет просто продолжали играть в карты и завидовать своим хозяевам.

Около 23:30 миссис Фортеск упала в обморок — "Наверное, от жары", — сказал ее сопровождающий, — но на самом деле она слишком много выпила. Друзья оказали ей помощь, а затем отвезли домой задолго до окончания вечеринки. Долгие годы после этого миссис Фортеск рассказывала о той ночи и о том, как божественное провидение спасло ее одну.

Вечеринка продолжалась. Смех становился все более истеричным, музыка — все громче и настойчивее. В костер складывали поленья. Он потрескивал и ревел. Открывались и опустошались ящик за ящиком шампанского, готовились и поглощались подносы с едой. Под масками толстые лица растворялись в истерике, презрительные — усмехались, военные — мрачнели. Каждый играл свою роль лучше, чем когда-либо прежде. А над их головами, неведомо для гостей, деревья тихо шептались друг с другом на языке, древнем, как сам мир. Шептали о задуманной мести.

Кто-то вырезал свои инициалы на стволе старого дуба.

Он умрет, — прошелестели листья.

Другой человек бросил в костер живую ветку и улыбался, глядя, как она горит.

Он тоже, — едва донеслось в гуле веселья.

И среди неровной толпы гостей герцогиня смеялась под маской из серебряных листьев и забывала все, что ей говорили. И больше всего взволнованные деревья ненавидели ее — ведь это она начала все это, она стала причиной этих убийств, этих осквернений. Для нее не могло быть слишком страшной смерти.

Герцогиня распорядилась, чтобы в полночь все огни были погашены (кроме костра, конечно) и чтобы все сняли маски и показали, кто они (все, правда, знали, но все равно было весело). И вот, когда наступила полночь, герцогиня велела оркестру прекратить игру, что и было сделано. Как только музыка оборвалась, конечно же, прекратились и разговоры, и все гости повернулись, чтобы посмотреть на хозяйку праздника.

— Милорды, леди и джентльмены, — начала она (одинокое приветствие адмирала, который немного перебрал с алкоголем). — Уже почти полночь (еще одно приветствие адмирала; на этот раз его резко прервала жена адмирала, затолкавшая ему в рот пирожное с крыжовником). Если мы будем молчать, — продолжала герцогиня, — то сможем услышать удары церкви в долине. Тогда, на двенадцатом ударе, давайте веселиться до рассвета!

На поляне стояла тишина, лишь потрескивал костер. Никто не шевелился. Адмирал заснул, обмазав рот крыжовниковым пирогом. И тут, далеко-далеко, раздался звон колокола.

Один...

Два...

...Герцогине показалось, что среди деревьев что-то шевельнулось...

Три...

Четыре...

...Темные формы смещаются и собираются в одну...

Пять...

Шесть...

...Колдун был прав...

Семь...

Восемь...

...Лес был живой...

Девять...

Десять...

...И жаждет мести...!

Одиннадцать...

Двенадцать!

На двенадцатом ударе лес атаковал!

Из тени появились существа, забытые со времен юности мира. Черные, отвратительные существа с огненными глазами и крыльями смерти. Визжащие, хлопающие крыльями чудовища, не поддающиеся описанию.

Герцогиня закричала. Поднялся сильный ветер. Факелы были задуты. В мерцающем свете костра гости бежали, разбрасываемые огромными когтями. Ветер свистел, холоднее, чем когда-либо прежде, принося с собой в пронзительной тьме драконов с севера, чтобы свершить страшную месть...

Столы были опрокинуты. Кричащие люди бежали повсюду, но спасения не было. Деревья ожили! Ветви становились руками, которые сжимали горло людей, корни, казалось, вырывались из земли, чтобы остановить истерическое бегство гостей.

На одно страшное мгновение герцогиня увидела генерала, силуэт которого вырисовывался на фоне пылающего костра, и закричала.

— Нет! Не паникуй. Ради всего святого, не надо...

Затем огромный коготь ударил его, сорвав маску. И герцогиня увидела, что вместо лица у него голый череп. Тогда, обезумев, она бежала из этого страшного места. Лес как будто хотел отпустить ее, но, хотя она и боялась, что в любой момент с деревьев на нее спустится какое-нибудь машущее крыльями чудовище, ничего подобного не произошло. Так, полуплача и полусмеясь от безумия, она выбежала из леса на лунный свет и бежала до тех пор, пока ее мучительные крики не стихли на холодном ночном ветру...

Больше герцогиню не видели. А когда жители деревни отправились в лес, то нашли только тлеющий костер и больше ничего. Нет, это не совсем так. Они нашли еще кое-что. Маску из серебряных листьев, разорванную огромными когтями не из нашего мира.

Одни говорят, что герцогиня до сих пор жива, что она уже старая женщина, совсем обезумевшая после той зловещей ночи. Другие говорят, что она сбежала в Ирландию с офицером гусарского полка, что очень фантастически, но некоторые говорят и так.

Но в долине жители свободны от своих хозяев и бегают по лесу, как в старые добрые времена, и танцуют, и поют о бесконечном лете. Они не боятся леса. На месте срубленных старых деревьев они посадили молодые, уничтожив тем самым последние остатки того мрачного праздника, чтобы никто и никогда больше не узнал о нем.

Старый Майкл живет и по сей день в домике, построенном для него на опушке леса, и является его хранителем. Только он помнит события той ночи, только ему известна судьба его гордой хозяйки, герцогини. Некоторые говорят, что увиденное перевернуло его сознание, и теперь он безумен. Но это неверующие. Жители деревни знают, что старик Майкл не сумасшедший, что он говорит правду.

Драконы, о которых он говорит, — не плод его воображения, как и шепчущие деревья. Старый Майкл знает лес, а лес знает его. Ведь Майкл разговаривает с деревьями, особенно с очень красивой серебристой березой, которая совершенно необъяснимым образом появилась посреди этой темной поляны. Сияющее серебряное дерево, за которым Майкл ухаживает с особой заботой даже глубокой зимой.

И лес больше никогда не будет темным, потому что каждый день — это радость, которая больше, чем день предыдущий. И с тех самых пор, в мире царит тишина и покой.