Бывшие. Я до сих пор люблю тебя - Даша Черничная

Какая разница, чего хочу я? Поэтому я делаю то, что правильно, и то, чего от меня ждут прямо сейчас.

— Да.

Мягкая, уютная петля на шее затягивается и перекрывает доступ кислорода.

«Где ты?»

«С кем ты?»

«Когда будешь дома?»

«Почему тебя так долго нет?»

У Инессы там приступ?

Пишу ответ и напоминаю ей о том, что предупреждал заранее. У меня ужин с партнерами. Говорил, где буду, с кем буду, когда вернусь.

Но, видимо, то ли у Инессы отшибло память, то ли она просто заточена на то, чтобы вывести меня из себя.

В ответ на мое сообщение Инесса шлет эротичную фотку — в красном кружевном белье она раскинулась на нашей кровати.

Спешно убираю телефон, тру переносицу. Она нормальная — присылать такое во время переговоров, пусть и неофициальных?

Злюсь, закипаю.

Почему-то привычный мир и систематизированная, расписанная по минутам жизнь, сбоят.

Я не знаю, может, это он и есть — кризис среднего возраста? Когда оборачиваешься назад на свою жизнь и будто бы остаешься недоволен собой. Не так, не то.

А как правильно — непонятно.

Вырубаю телефон, потому что шквал сообщений выбешивает, и возвращаю внимание партнерам. Общаемся, делаем пометки с юристом. Люди уважаемые, дельные, поэтому решения принимать надо здесь и сейчас.

Когда обсуждение заканчивается, партнеры уходят, а мы с юристом остаемся, и обсуждаем план действий.

Я не упускаю момент, когда Тами заходит в зал ресторана. Как тонко настроенный радар, нахожу ее.

На ней синее платье, облегающее фигуру. Спина открыта, волосы собраны в элегантный пучок. Вся светится. Я не знаю, почему время над ней не властно. Мне кажется, она и сейчас такая же, как четырнадцать лет назад, когда перевезла свои вещи ко мне.

Она улыбается официанту, делает заказ, отдает ему меню и, оборачиваясь, замечает меня. Ее брови дергаются вверх, будто она пугается, увидев меня.

Я улыбаюсь и киваю ей, она отвечает.

Юрист дергает меня за руку, привлекая внимание, а я, как магнитом притянутый, не могу отвести взгляда от нее.

К Тами подходит ухажер, целует ей руку, протягивает букет белых роз.

Галантная сволочь. Эмилия не жалует его. Хотя она и Инессу не особо любит.

Моя бывшая жена переключает все внимание на своего костоправа, улыбается ему, внимательно слушает. Они вместе четыре месяца. Вроде нормальный мужик, врач, как-никак.

Но бесит.

Просто бесит, и все.

А вот Тами плывет, девочка. Костоправ ей что-то втирает, она краснеет. Правда — как девочка. Даже язык не повернется сказать, что ей тридцать три.

Очень хочу, чтобы Эмилия унаследовала красоту своей матери.

— Мы закончили. Если вы не против, Герман Игнатьевич, то я поеду.

— Да, конечно, — жму руку своему сотруднику.

Сам же, вместо того, чтобы уехать, остаюсь за столиком, заказываю еще кофе и наблюдаю за Тами. Она общается со своим мужчиной, но ведет плечом, потом оборачивается, смотрит на меня.

Я поднимаю брови и делаю безобидное выражение лица, мол: «Что?» Тами раздувает ноздри, что она делает, когда злится. А я ловлю себя на волне кайфа.

Оттого, что смотрю на нее, пусть она и с другим.

И нет бы домой уехать, к Инессе, которая, наверное, вся дымится оттого, что не может дозвониться. Так нет. Я остаюсь сидеть в ресторане. Просто потому что она рядом.

Идеальный момент наступает, когда у ее ухажера звонит телефон и он выходит из зала, чтобы ответить на звонок. Я подхожу к Тамиле, сажусь на место Владимира.

— Тами.

— Герман. Ты сел на место, которое занято.

Черт, звучит как-то неоднозначно.

— Я просто решил поприветствовать тебя и твоего ухажера.

— Именно поэтому выбрал момент, когда Владимир отошел.

Складывает руки под грудью, закатывает глаза.

Улыбаюсь. Мне просто хорошо.

Возвращается ее костоправ.

— Тамила, у меня срочный вызов. Представляешь, двухлетка вывалился из манежа. Подозрение на перелом. Прости, мне надо срочно отъехать.

Только сейчас он отлипает от своего телефона и поднимает взгляд на нас с Тамилой.

— О, Герман.

Поднимаюсь, пожимаю руку.

— Владимир, привет.

Мы знакомы, да. Все-таки, как-никак, все тут взрослые, адекватные и вроде бы без претензий друг к другу. Он переводит виноватый взгляд на Тами.

— Прости меня, дорогая, я не смогу тебя отвезти домой, но, если хочешь, вызову тебе такси.

— Не стоит, — кладу руку ему на плечо. — Я сам отвезу Тамилу домой.

— Превосходно! — радуется искренне, снова жмет мне руку, целует мою бывшую. — Не скучай!

— Можешь не переживать, Тами не будет скучать, — играю бровями, в то время как Владимир ничего не видит дальше экрана своего телефона.

Глава 4. Тами не будет скучать

Тамила

Четырнадцать лет назад

Телефон показывает час ночи, а Геры до сих пор нет.

Захожу в соцсети и просматриваю страницы его друзей. Сегодня вечеринка у университетского друга Германа, он отправился туда. Меня тоже звали, конечно же. Но у меня шестой месяц беременности. Не очень легкой, надо сказать, беременности.

Два раза я успела полежать на сохранении.

Токсикоз был ужасный. Я потеряла пять килограммов. Должна была набирать, а в итоге потеряла. Так бывает, когда не можешь ничего есть, кроме воды и яблок.

Так что какие вечеринки, если я ходить боюсь?

Вечно тянет спать, а еще хочется объятий. Хочется, чтобы прижали к себе и пожалели. Но у Германа другие планы.

Прохожусь по соцсетям друзей. Тусовка в разгаре. Ревностно выискиваю Германа и даже нахожу его физиономию на многочисленных фото и видео.

Веселится, танцует. Вокруг него девчонки, но он сохраняется дистанцию, не обнимает никого, не смотрит на них. Просто отрывается.

Надрывно вздыхаю, набираю его номер.

— Детка, я еду домой! — слышу крик сквозь музыку.

Прерываю звонок.

Едет он, да. Конечно…

Отправляюсь спать, но сон не идет. Гормоны шалят, я тихонько плачу.

Герман приезжает ближе к пяти утра. В некондиции, шатается. На губах блаженная улыбка.

Встречаю его в коридоре, кутаясь в плед.

— О-о-о, детка, ты почему не спишь? А я что-то с парнями засиделся.

Я не знаю, что сказать. У меня просто нет слов.

Ухожу в спальню, снова ложусь. Герман идет в ванную, принимает душ. Что-то падает, он громко матерится, а потом выходит из ванной и просто безжизненным телом падает рядом со мной, вырубается.

А я лежу в той же позе, обхватив живот руками, и мутным от слез взглядом смотрю на всполохи рассвета.

— Ну и к чему все это было? — складываю руки на груди.

Герман рядом, ведет машину. Я не стала сопротивляться. Вызвался отвезти меня — что ж, пусть везет.