Felix - Мария Павлович

— Нет, — Арнольд поправил бинт правой рукой, — но сходим на разведку. — Его настроение заметно улучшилось. — И все же, — добавил он, — я считаю, что эти бинты — перебор. Только для того, чтобы поговорить со старым евреем про гибель окружающей среды. Ты же не думаешь, что мне будет очень сложно с лошадей перейти на выхухоля или химические отходы.

— Ты его недооцениваешь! Ты вообще плохо подготовился. Ты даже не съездил на этот благотворительный собачий аукцион. Не видел в глаза его «Алису». — Игорь недовольно покачал головой.

— Ему самому плевать на «Алису». Я знаю этот тип людей, его просто кто-то попросил дать немного денег, ему нет дела ни до каких собак, он живет другим. Лошадьми!

Игорь не слушал его, сделав шаг назад, он подозрительно рассматривал наряд друга.

— Ты что, взял новый смокинг? — наконец поинтересовался он.

— Нет, а что? — Арнольд нервно покрутился на месте, пытаясь осмотреть себя со всех сторон.

— Рукава почти не блестят.

— Ты что, издеваешься? — взвился его партнер. — Посмотри получше на это рванье. Вот, — он возбужденно сдернул бабочку с шеи, — тут даже пятно от соуса с прошлого раза. Куда уж хуже, мой друг! И потом, — не унимался он, возвращаясь к беспочвенным обвинениям Игоря, — на кой черт мне ездить по окраинам и смотреть на эти собачьи бараки. Все было в Интернете, кто кого куда усыновил и удочерил.

— Ладно, ладно, — Игорь, улыбаясь, поднял обе руки вверх. — Ты сегодня чрезвычайно нервный. И все же не надо недооценивать Ройтера. — Повернувшись спиной к напарнику, он принялся сматывать шнур от утюга.

— Ройтер, Райхес — мы почти однофамильцы! Возможно, эта судьбоносная встреча двух евреев перевернет весь мир!

— Ты не еврей, ты немец.

— Ну и что, Ройтер же об этом не знает!

— Значит, судьбу все-таки можно обмануть.

Глава 2

Как дела у Умки?

Бинтовать — была идея Игоря. Эта гениальная и простая мысль пришла ему в голову совершенно случайно. Однажды, неудачно съехав с горы и сильно повредив левое запястье, он не только потерял в снежной пропасти свой новый сноуборд, но и приобрел важное знание.

Любопытство — вот ключ ко многим загадкам, таящимся в человеческих сердцах. Все то, что происходило после того, как ему наложили тугую повязку и отстранили от спортивных мероприятий на целый месяц, все его беседы и вопросы незнакомых людей сводились лишь к тому, чтобы выяснить, что стряслось с его рукой. Случайные прохожие, официанты, стюардессы — все желали знать, ЧТО СТРЯСЛОСЬ С ЕГО РУКОЙ.

И тут он отчетливо осознал, что забинтованная рука является прямым безопасным путем из пункта А в пункт Б, даже если конечная остановка находится на другой планете. Способ передвижения — любопытство. Повязка на запястье предоставляла удивительную возможность направить русло обычной светской беседы куда угодно.

Все зависело от сценария. Если перед ним был ревнивец, а способ контакта предполагал случайную встречу на тренинге под названием «Нормативное регулирование, организация и технология маржинговой торговли», то резонно вставал вопрос о том, как построить разговор вокруг нужной темы. Как за три минуты светской беседы, завязанной в курительной комнате, дать человеку понять главное о той личности, которую ты олицетворяешь.

— А что у вас с рукой? — рано или поздно интересуется собеседник.

Вариант 1. Вывихнул во время ссоры с женой. (Я такой же, как ты.)

Вариант 2. Подрался. Один хам пригласил жену на танец. (Ты сам знаешь, все вокруг только и мечтают о том, чтобы переспать с нашими женами.)

И так далее. Ответов на вопрос миллион, вплоть до самых безумных, все зависит от того, где ты хочешь оказаться.

Сегодня на гала-ужине, когда Арнольд превратится в Александра, доберется до героя, очарует его, поскольку обладает врожденным даром нравиться всем тем, кому хочет понравиться, именно в тот момент, когда это необходимо, рука поможет ему оказаться там, где нужно.

Может быть, выяснится, что его укусил сайгак во время путешествий по Нижнему Поволжью, или он неудачно упал с непослушной кобылы, или причиной травмы станет что-то другое. Все будет зависеть от того, что подскажет болтливость собеседника и интуиция Александра Добролюбова, а, облачившись в поношенный смокинг, Арнольд уже ощущал себя только им и никем другим.

Чистая машина, за рулем которой сидел немногословный пожилой водитель, ловко лавировала в плотном потоке автомобилей, движущихся по направлению к центру. Вечер обещал быть скучным, насколько может быть скучен вечер у двух первоклассных аферистов.

Они никогда не экономили на антураже: хороший «мерседес», смокинг от Армани, дорогие наручные часы. Партнеры обладали утонченным вкусом и безупречными манерами, которые позволяли им всегда выглядеть чуточку лучше других.

Но не сегодня. Сегодня они воспользовались услугами арендованного микроавтобуса и обклеили его логотипами своего благотворительного фонда. Машина будет выгодно выделяться на фоне строгого представительского транспорта.

Смокинги взяты напрокат, их внешний вид намеренно усугублен несколькими жирными пятнами. Повязка на запястье Александра потеряла девственную белизну, после того как хозяин беспощадно использовал ее в качестве щетки для чистки обуви. К сожалению, в нашей стране существовал жест кий стереотип в отношении людей, кладущих свою жизнь на алтарь спасения природы.

Они бедны и похожи на чудаков, живущих в собственном мире, окруженном плотным забором из спасенного ими плюща.

Еще раз придирчиво оглядев друг друга перед входом в здание, напарники остались полностью довольны. Их несвежий, слегка растерянный вид выдавал в них людей необеспеченных, не привыкших к светским мероприятиям и банкетам, но отчаянно желающих выглядеть достойно.

Даже в этом маскараде Арнольд выделялся среди остальных безупречной манерой держаться: ровная спина, не напряженные, но и не вялые плечи, гордая посадка головы. У него было красивое мужское лицо с несвойственным здешним жителям безмятежным выражением темно-синих глаз. Но главным в его внешности все же была улыбка — искренняя, немного детская как будто лампочка с регулируемым диммером, она могла мягко озарять его лицо теплым светом ночника или вспыхивать ярко, во все пятьсот ватт, ослепляя собеседника своим сиянием.

Если Арнольд не улыбался, то никто никогда не мог запомнить его лицо. Оставалось только послевкусие от приятного необременительного общения.

Игорь выглядел не хуже. При желании и отсутствии воображения его можно было назвать классическим средиземноморским красавцем. Но, в отличие от Арнольда, его внешность обладала чрезмерной выразительностью, вынуждая его перекрашивать волосы и менять цвет глаз бесчисленное количество раз. Он уже сам не помнил, как выглядел семь лет назад.

Он редко улыбался, не желая привлекать излишнее внимание к нижней части своего лица. У него был чувственный рот с красиво очерченными губами, длинные ресницы и маленькие уши, которые он предпочитал прикрывать волосами. Если бы не его сломанный нос, переживший несколько серьезных травм, ввиду неуемного увлечения хозяина экстремальными видами спорта, то его внешность была бы седьмой ложкой сахара в маленьком стакане. Этот недостаток приятно преображал его безупречное лицо, превращая Игоря из идеальной картинки в живого человека.

Оба напарника любили использовать очки разнообразных форм, седину и не боялись экспериментировать с прическами.

В последнее время друзья, не сговариваясь, отпустили волосы, голова Игоря была покрыта шапкой слегка вьющихся темных волос, которые полностью прикрывали его уши и лоб, падая непослушными прядями на глаза и скулы.

По мере того как партнеры поднимались вверх по парадной лестнице банкетного зала ресторана «Ренессанс», их облик драматически менялся. Александр Добролюбов ссутулился, его жесты стали суетливы и неловки, походка косолапа. Игорь Краснов не переставая щурил глаза, вертел головой и рассматривал окружающих гостей, как крот, случайно вылезший из норы посреди чужого праздника. Его пальцы отчаянно сжимали древнюю потертую папку невнятного зеленого цвета. Они вызывали жалость, но в своей блаженной убогости были чем-то очаровательны.

Эти роли с течением времени были доведены до совершенства. Напарники были по-настоящему талантливы и от души циничны. И что бы они ни думали о себе, кем бы ни мечтали стать в детстве, их предназначение так ярко и бескомпромиссно проявило себя с самого начала, что сопротивляться этому было совершенно бесполезно.

Они далеко не всегда использовали свою сексуальность и эффектную мужскую внешность в качестве основного оружия, чаще дело обстояло с точностью до наоборот. Они не были альфонсами и не искали обогащения в женских постелях.