Чары воительницы - Сара Маккерриган

— Вот дьявол… — выдохнул он.

Если бы Хелена не была пьяна, такой удар наверняка сбил бы его с ног.

— Ты сукин… — заплетающимся языком произнесла она. Хелена заморгала, пытаясь сфокусироваться на Колине, ее кулаки сжались, готовясь к новому удару. — Убери от меня свои руки. Я дам пинка твоей мерзкой нормандской заднице. Клянусь, я это сделаю. Су…

Ее руки начали обвисать, глаза затуманились, она качнулась влево, потом вправо, нетвердо шагнула назад. После этого весь боевой дух покинул Хелену, словно сдувшийся мешок. Колин бросился вперед и в последний момент успел подхватить ее.

Прижатая к его боку, когда вся ярость и стремление драться покинули Хелену, она выглядела не как воительница. Больше всего она напоминала ту простодушную Хелену, которую Колин впервые случайно увидел купающейся в ривенлохском пруду — очаровательную сирену с нежно-загорелой кожей и буйными темно-золотыми кудрями, женщину, которая соблазнительно приходила к нему в снах.

Неужели это было только сегодня утром? За последние несколько недель столько всего произошло.

Две недели назад сэр Пейган получил приказ от короля Давида Шотландского двинуться на север в Ривенлох, чтобы жениться на одной из дочерей лорда Геллира. Тогда намерение короля было загадкой. Но сейчас стало ясно, что он задумал.

Смерть короля Генриха оставила Англию в смятении, Стефан и Матильда боролись за право на трон. Эта смута спровоцировала беззакония вдоль границы, где жадные до земель английские бароны почувствовали свободу и стали нападать на незащищенные шотландские замки.

Король Давид даровал Пейгану невесту и таким образом и управление Ривенлохом в надежде на охрану ценной крепости от английских мародеров.

Несмотря на санкцию короля, Пейган продвигался с осторожностью. Он приехал вместе с Колином раньше всех своих рыцарей, чтобы заручиться поддержкой клана Ривенлоха. Может быть, норманны и союзники шотландцев, но он сомневался, что они окажут сердечный прием, если они нагрянут в полном вооружении, как армия завоевателей, и потребуют у них дочь лорда.

Как выяснилось, его опасения оправдались. Прием, оказанный им, по крайней мере, со стороны дочерей, был мало похож на сердечный. Но, по милости Божьей, к завтрашнему полудню, когда союз будет скреплен свадьбой, воцарится мир. И шотландцы, развеселившиеся от выпивки и празднества, наверняка будут рады оказать все почести рыцарям Камелиарда в Ривенлохе.

Хелена всхрапнула во сне, и Колин печально улыбнулся, глядя на нее. Уж она-то точно не станет приветствовать его. Вероятнее всего, Хелена предпочла бы перерезать Пейгану горло.

Колин нагнулся, чтобы подсунуть руку под колени Хелене, и легко поднял ее на руки.

Одна из небольших кладовых, судя по виду, нечасто использовалась. В ней хранились только сломанная мебель и инструменты, груды тряпья и разнообразные пустые емкости. Снаружи у нее был засов и узкое пространство под дверью для доступа воздуха, что означало, что однажды кладовую наверняка использовали именно для такой цели — как временную тюрьму. И правда, идеальное место, чтобы запереть на ночь своенравную девицу.

Колин расстелил меховое одеяло поверх импровизированного тюфяка из тряпья, чтобы сделать Хелене постель. Она могла быть убийцей, но она ведь еще и женщина. Хелена заслуживала, по меньшей мере, хоть каких-то удобств.

Подоткнув одеяло вокруг ее плеч, Колин не удержался и отвел выбившуюся прядь ее непокорных золотисто-каштановых волос, чтобы поцеловать Хелену в лоб.

— Сладких снов, маленькая чертовка.

Колин закрыл и запер за собой дверь, потом сел, опираясь на нее спиной, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Может быть, ему удастся урвать часок сна до наступления утра.

Если все пройдет хорошо, к полудню дело будет сделано и прибудут остальные воины Камелиарда. Когда Пейган будет бесповоротно женат, можно будет безопасно выпустить Хелену.

Колин снова удивился этой любопытной шотландской девице. Она была не похожа ни на одну из женщин, которых он встречал в своей жизни, — дерзкая и самоуверенная и в то же время невероятно женственная. За ужином Хелена похвалялась тем, что прекрасно владеет мечом, и никто из ее друзей-шотландцев это заявление не оспорил. И еще она повеселила Колина рассказом о местном преступнике, пытаясь потрясти его ужасными подробностями, которые женщину послабее лишили бы присутствия духа. Когда отец Хелены объявил о браке Мириел, она продемонстрировала самый необузданный темперамент, грязно ругаясь и стуча кулаком по столу. Ее вспышку смогли укротить только уговоры старшей сестры. А ее аппетит… Колин усмехнулся, вспоминая, как наблюдал за ней, когда она облизывала жир с пальцев. Эта девица ела столько, сколько хватило бы на двух взрослых мужчин.

И все же Хелена сохраняла более чем женственную форму. Чресла Колина напряглись при воспоминании о ней, обнаженной в пруду, — как мелькнули ее выпуклые ягодицы, когда Хелена нырнула под воду, нежное колыхание ее грудей, когда она брызгалась с сестрами, ее стройные бедра, узкая талия, сверкающие зубы, беспечный взмах ее золотистых волос, когда она резвилась в воде, как игривый жеребенок…

Колин вздохнул. Бесполезно надувать штаны из-за девицы, которая сейчас спала в пьяном беспамятстве с другой стороны двери.

И все же он не мог заставить себя перестать думать о ней. Хелена была уникальна. Пленительна. Энергична. Он никогда не встречал женщины такой упрямой, такой неукротимой. Свежей и дикой, как сама Шотландия. И такой же непредсказуемой.

Действительно, счастье, что Пейган выбрал в невесты тихую, милую, податливую Мириел, а не Хелену. С этой девицей точно были бы проблемы.

Более чем проблемы, подумал Колин, цинично ухмыльнувшись и вспоминая случайную ласку, которой наслаждался всего несколько минут назад. Господи Иисусе, какое же у нее восхитительное тело! Может быть, в конце концов, ему удастся очаровать Хелену и позволить себе другие вольности. Чресла Колина завибрировали от этой мысли.

Ранее, когда он расстроил ее план убийства Пейгана, заключил ее в тюрьму своих объятий и в гневе угрожал свернуть ей шею, Хелена пронзила его зеленым взглядом, таким же обжигающим, как раскаленная кочерга. Но тогда она была одурманена, в отчаянии и не совсем в своем уме.

К тому времени, когда Хелена проснется утром и осознает, что натворила в пьяном угаре, она наверняка будет краснеть от стыда и плакать, сожалея. И когда в свете дня она поймет, какую милость оказал ей этот норманн — его терпение, его доброту, его сочувствие, — она может более благосклонно посмотреть на его ухаживания. Так и будет, решил Колин, на его губах играла довольная улыбка, когда он, погружаясь в сон, подумал, что, может быть, Хелена будет даже рада его ласкам.