Актерская курилка - Борис Львович

А то еще заседала Яблочкина в каком-то президиуме. Ну, подремывала по старости, а Михаил Иваныч Царев ее все под столом ногой толкал… А как объявили ее выступление, тут уже посильней толкнул, чтобы совсем разбудить. Яблочкина встала, глаза распахнула и произнесла: "Мы, актеры ордена Ленина Его Императорского Величества Малого театра Союза CCP!.."

Уже на исходе лет своих, рассказывают, Турчанинова как-то звонит Яблочкиной: "Шурочка, я тут мемуары затеяла писать! Так не припомнишь ли: я с Сумбатовым-Южиным жила?"

Замечательный актер Малого театра Никита Подгорный входит в родное здание, и к нему тут же бежит молодой актер с новостью про помрежа: "Никита Владимирович, знаете? Алла Федоровна ногу сломала!" Подгорный тут же деловито спрашивает: "КОМУ?!"

Никита Подгорный, как и многие артисты Малого, любил отдыхать в Доме творчества "Щелыково" – это бывшая усадьба А.Н. Островского в Костромской области. Местом особых актерских симпатий на территории здравницы традиционно был маленький магазинчик вино-водочных изделий, в просторечии называемый "шалман". Так вот, однажды в этот шалман вдруг перестали завозить "изделия". День проходит, другой, третий – нету! Артисты, привыкшие поддерживать творческое самочувствие по нескольку раз в день, занервничали. Собирались, обсуждали ситуацию… Выход нашел Подгорный, неожиданно вспомнив про одного провинциального артиста, отдыхавшего там же об эту пору. Они вдвоем прибежали на почту, где Подгорный сурово продиктовал почтарке срочную телеграмму: "Кострома, Обком партии. Обеспокоены отсутствием вино-водочной продукции магазине Дома творчества "Щелыково". Подписи: Подгорный, Брежнев". Почтарка в крик: "Ни в какую, – говорит, – не отправлю!" И тут ей Подгорный: "Не имеете права!" И торжественно – оба паспорта на стол. А второй-то и вправду – БРЕЖНЕВ, черным по белому!

С великим скандалом – отправили! Через три дня было грандиозное актерское пьянство. Окрестности оглашались криками "Ура!" в честь смекалистого Никиты и тостами во славу незыблемой партийной дисциплины.

Старейшая актриса Малого театра Елена Николаевна Гоголева была очень щепетильна в вопросах театральной этики. В частности, страстно боролась даже с малейшим запахом алкоголя в стенах театра. Но однажды она была в гостях в подшефной воинской части, и там ее уговорили выпить рюмку коньяку. Гоголева очень переживала. Придя тем же вечером на спектакль, она встретила Никиту Подгорного. "Никита Владимирович, – сказала она ему, – простите, Бога ради! Нам с вами сейчас играть, а я выпила рюмку коньяку!" Подгорный, в котором к этому времени "стояло" этого напитка раз в двадцать больше, тут же возмутился громогласно: "Ну, как же вы так, Елена Николаевна! То-то я смотрю: от кого коньячищем пахнет на весь театр?!"

Театральным людям хорошо знакомо имя Алексея Денисовича Дикого – замечательного актера и режиссера, незабываемого Атамана Платова в лесковской "Блохе", Генерала Горлова во "Фронте", игравшего в кино Кутузова, Нахимова и даже, не к ночи будь помянут, самого Сталина. Обладал он великолепной актерской фактурой, буйным темпераментом и, как говорят, имел большую любовь ко всякого рода земным утехам. Прошедший сталинские лагеря, не раз падавший и взлетавший, огромный и сильный, он не боялся ни Бога, ни черта – никого… кроме жены своей Шурочки, маленькой кругленькой женщины, не достававшей ему до плеча.

Старейшина театра Сатиры Георгий Менглет, бывший когда-то студентом Дикого в театральной школе, рассказывает, как однажды тот позвонил ему на ночь глядя и тоном, не предполагающим возражений, приказал: "Мэнг-лет, бери деньги на такси и выходи к подъезду – я тут у тебя внизу стою!" Менглет выскочил – Дикий имел весьма жалкий вид: пьяный, помятый, да еще с расцарапанным лицом. "Значит так, Мэнг-лет, – сурово сказал он, – сейчас едем ко мне! Шурочка будет скандалить, так ты скажешь ей, что я был у тебя, помогал тебе роль делать, что мы с тобой тут… репетировали… три дня… А лицо мое… скажешь, что твоя собака Ферька поцарапала! Понял, Мэнг-лет?" Георгий Павлович робко возразил, что на лице явно видны следы женских ногтей, но Дикий отрезал: "А вот я и посмотрю, какой ты артист! Мало ли что… А ты убеди! Сыграй, как надо! Чему я тебя учил?!"

Доехали, поднимаются по лестнице – Дикий все повторяет: "Значит, ты понял, Мэнг-лет? Репетировали, то-се…" Дикий звонит в дверь, Шурочка открывает и, не сказав ни слова, – раз, раз, раз, раз! – нахлестала Дикому по щекам. Постояв несколько секунд с закрытыми глазами, Дикий все тем же суровым менторским голосом произнес: "Мэнг-лет! Свободен!!!"

В пятидесятые годы в Москве появилось некое, доселе невиданное, буржуазное чудо: винный КОКТЕЙЛЬ! Человек столь же экзотической профессии – БАРМЕН – наливал напитки в специальный бокал, подбирая их по удельному весу так, что они не смешивались, а лежали в бокале полосочками: красный, синий, зеленый… Этим занимались в одном-двух ресторанах по спецразрешению.

В одно из таких заведений зашел большой красивый человек и низким басом приказал: "Коктейль! Но – по моему рецепту!" "Не можем, – ответствовал бармен, – только по утвержденному прейскуранту". Бас помрачнел вовсе: "Я – народный артист Советского Союза Дикий! Коктейль, как я хочу!" Бармен сбегал к директору, доложил, тот махнул рукой: сделай, мол.

Дикий сел за столик и потребовал от официанта принести бутылку водки и пивную кружку. "Налей аккуратно двести грамм, – приказал он. – Так, теперь аккуратно, по кончику ножа, не смешивая – еще двести грамм! Теперь по капельке влей оставшиеся сто… Налил? Отойди!"

Взяв кружку, Дикий на одном дыхании влил в себя ее содержимое, крякнул и сказал официанту: "Хор-роший коктейль! Молодец! За это рецепт дарю бесплатно. Так всем и говори: "Коктейль "Дикий"!" И величественно удалился под аплодисменты всего ресторана.

Долгие годы в Малом театре шел спектакль "Незабываемый 1919-й". Его кульминацией была сцена, когда шпион Дэкс бросается к рубильнику, чтобы взорвать кронштадтские форты, а красный комиссар убивает его из револьвера. И надо же – однажды Комиссар выронил наган в оркестровую яму! Ситуация пиковая: Дэкс уже схватился за рубильник, а выстрела нет как нет! Шпион изо всех сил играет, что рубильник заржавел и не поддается. Комиссар орет: "Да я тебя… да я тебя щас!.." – и понимая, что долго это продолжаться не может, в отчаянии сдирает с ноги сапог и бросает в спину Дэкса. Получив удар в позвоночник, Шпион ахнул, отлип от рубильника, зашатался, повернулся к залу и обреченно прошептал: "А САПОГ-ТО ОТРАВЛЕН!" Упал и умер. Занавес.

Неиссякаемым источником актерских баек была великая Фаина Георгиевна Раневская. Не то, чтобы она их рассказывала, нет. Но, насколько я понимаю, сам способ мышления и высказывания этой гениальной женщины был настолько неординарен, что все, изреченное ею даже без претензии на юмор, тут же становилось достоянием актерских курилок и околотеатральной "тусовки". Многие дружившие с ней люди догадались записывать ее лапидарные тексты, и слава Богу!

Моя тетка, жившая в Риге, часто бывала в Москве и в доме подруги встречалась с Раневской. Тетку по совпадению тоже звали Фаиной, и Раневскую это радовало. "Мы с вами две Фаньки, – говорила она, – очень редкое имя!" Однажды она вдруг позвонила тетке в Ригу, чего до той поры никогда не делала. "Фанечка, – прогудела она в трубку своим неповторимым басом, – вы уже посмотрели фильм "Осторожно, бабушка!" со мной в главной роли?" Тетка ужасно разволновалась: "Нет, Фаина Георгиевна, к сожалению, еще не видела, но завтра же пойду посмотрю, наверное, у нас уже где-нибудь идет?" "Ага, ага, наверное, идет, – сказала Раневская, – так я чего звоню-то? Не ходите ни в коем случае: фильм говно!"

Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Моя тетка однажды, осмелившись, спросила, была ли она когда-нибудь влюблена. "А как же, – сказала Раневская, – вот было мне девятнадцать лет, поступила я в провинциальную труппу – сразу же и влюбилась.

В первого героя-любовника! Уж такой красавец был! А я-то, правду сказать, страшна была как смертный грех… Но очень любила: ходила вокруг, глаза на него таращила, он, конечно, ноль внимания… А однажды вдруг подходит и говорит шикарным своим баритоном: "Деточка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду к вам в семь часов".

Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалования взяла, вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась – жду сижу. В семь нету, в восемь нету, в десятом часу приходит… Пьяный и с бабой! "Деточка, – говорит, – погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!.."

С тех пор не то что влюбиться – смотреть на них не могу: гады и мерзавцы!"