Приход ночи - Айзек Азимов

Это должно было раскрыть нам глаза, думала Сиферра. То, что кхаллы снялись и с воплями улетели в область дюн.

Но они были слишком поглощены раскопками, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг. Они просто отказывались что-либо замечать. Если сделать вид, что не видишь признаков приближения бури, авось буря пройдет стороной.

А потом, откуда ни возьмись, вдали на севере появилось маленькое серое облачко, этакое пятнышко на беспощадно ясном небе пустыни.

Облако? Где вы видите облако? Я никаких облаков не вижу.

Снова нежелание замечать.

Теперь облако превратилось в чудовищную черную тучу, закрывшую полнеба. Ветер по-прежнему был южный, но больше не влажный – теперь он стал палящим, словно из печи, а навстречу ему с другой стороны дул другой ветер, еще сильнее. Один ветер питал другой, и когда они встретились…

– Сиферра! – заорал Балик. – Начинается! Прячься!

– Сейчас, сейчас.

Ей не хотелось прятаться. Ей хотелось присутствовать во всех местах одновременно, за всем присмотреть, придержать палатки, прижать к себе драгоценные фотопластинки, прикрыть собой только что раскопанный Восьмиугольный Дом с изумительными мозаиками, открытыми всего месяц назад. Но Балик прав. Сиферра в это безумное утро сделала все, что могла, чтобы укрепить район раскопок. Теперь оставалось только укрыться там, под скалой, нависавшей над старым городом, уповая на то, что она защитит их от самого худшего.

Сиферра побежала к скале. Крепкие, сильные ноги легко несли ее по спеченному, растрескавшемуся песку. Сиферре не было еще сорока, и до сих пор эта высокая, мускулистая женщина в полном расцвете сил всегда смотрела на жизнь с оптимизмом. И вдруг все оказалось под угрозой: ее научная карьера, ее цветущее здоровье, сама се жизнь.

Все остальные уже столпились у подножия скалы, за импровизированным заграждением из деревянных реек с натянутым на них брезентом.

– Подвиньтесь, – сказала Сиферра, проталкиваясь в середину.

– Госпожа, – простонал Туввик. – Госпожа, остановите бурю! – Точно она – богиня, наделенная магической силой. Сиферра хрипло рассмеялась. Десятник сделал какой-то жест – знак преклонения, как ей показалось.

Остальные рабочие, все взятые из деревушки, стоявшей чуть восточнее руин, последовали его примеру и забормотали что-то, обращаясь к ней. Молятся, что ли? Ей? Сиферру охватила жуть. Эти люди, как раньше их отцы и деды, всю жизнь раскапывали Беклимот, работая в археологических экспедициях, терпеливо отрывали древние строения и просеивали песок в поисках мелких предметов. Должно быть, они уже не раз видели песчаные бури. Неужели они каждый раз испытывают такой же ужас? Или это какая-то особенная буря?

– Вот, – сказал Балик. – Вот оно. – И закрыл лицо руками.

Буря обрушилась на них всей своей мощью.

Сиферра поначалу осталась стоять, глядя сквозь щель в брезенте на монументальные циклопические стены города, как будто один ее взгляд мог уберечь их от беды. Но через минуту сдалась. Ветер нес невыносимый жар, такой свирепый, что ей показалось, будто сейчас у нее вспыхнут волосы и брови. Она отвернулась, прикрывая руками лицо.

Потом понесло песок, и ничего не стало видно.

Как будто разразился ливень – чересчур твердый ливень. Кругом стоял гром, но шел он не с неба – это мириады песчинок барабанили по земле. К этому оглушительному грому примешивались другие звуки: легкий шорох, царапанье, негромкий стук. И жуткий вой ветра. Сиферра представляла, как валятся вниз тонны песка, погребая под собой стены, храмы, многочисленные жилые постройки, палаточный лагерь…

И их заодно.

Сиферра повернулась лицом к скале и стала ждать конца, не в силах сдержать, к собственному удивлению и огорчению, истерических рыданий – они шли из самых глубин ее существа. Да, ей не хотелось умирать. Еще бы: кому хочется? Но до сих пор она не знала, что есть кое-что и горше смерти.

Беклимот, самый знаменитый на свете археологический центр, древнейший город планеты, колыбель цивилизации, будет уничтожен – и виной тому ее небрежность. Целые поколения знаменитейших археологов Калгаша перебывали в Беклимоте за полтора века со времен его открытия: сначала великий Гальдо 221-й, потом Марпин, Стиннупад, Шелбик, Нумойн – весь славный ряд. И, наконец, Сиферра, имевшая глупость бросить город раскрытым на произвол песчаной бури.

Руины Беклимота мирно почивали тысячи лет под песками, сохранившись почти в том же виде, как в те времена, когда суровая перемена климата заставила последних жителей города наконец покинуть свой кров. Каждый археолог, работавший здесь, начиная с Гальдо, раскапывал лишь небольшой участок, заботливо ограждая его щитами и плетенками от маловероятных, но опасных песчаных бурь. Так было всегда – до настоящего времени.

Сиферра, конечно, тоже ставила щиты и плетенки. Но она не успела огородить новый участок раскопок – древние святилища, на которых сосредоточила свои исследования. Самые старинные и самые прекрасные здания Беклимота. Охваченная нетерпением, влекомая вечной своей жаждой новых достижений, она пренебрегла элементарными мерами предосторожности. В то время ей так не казалось. Но теперь, когда в ее ушах звучал сатанинский рев бури, а черное небо грозило гибелью…

Будет только лучше, если я не переживу эту бурю, думала Сиферра. Не придется читать, что напишут во всех учебниках археологии, которые выйдут в ближайшее пятидесятилетие: «Знаменитое городище Беклимот служило бесценным источником сведений о ранних стадиях цивилизации Калгаша, пока не погибло из-за небрежности, допущенной при раскопках молодым честолюбивым археологом – Сиферрой 89-ой из университета Саро».

– Кажется, кончается, – прошептал Балик.

– Что кончается?

– Буря. Слышишь? Затихает.

– Наверное, нас так занесло песком, что плохо слышно, вот и все.

– Нет, нас не занесло, Сиферра! – Балик потянул за брезентовое полотнище, защищавшее их, и умудрился немного его приподнять. Сиферра выглянула, глядя в просвет между скалой и городской стеной.

И не поверила своим глазам.

Она увидела чистое голубое небо. И солнечный свет. Всего лишь бледный, прохладный свет белых двойников Тано и Ситы, но для нее сейчас – самый прекрасный в мире.

Буря пронеслась, и все стало опять спокойно.

Но где же песок? Отчего он не похоронил все под собой?

Весь город стоял на виду: стены, сложенные из огромных камней, блестящие мозаики, остроконечная каменная крыша храма Солнц. Даже палатки почти все остались на месте – во всяком случае, самые главные. Пострадал только лагерь, где жили рабочие, но его можно было восстановить за несколько часов.