Жажда - Юджин О'Нил

Джентльмен. Вас жалел. Но будьте мужественны. И имейте в виду: пока мы на плоту, они нас не тронут. (Затем безнадежным тоном). Но что это меняет? Есть акулы, нет — конец все равно один.

Танцовщица (опускает руки и грустно смотрит на воду). Вы правы — что это меняет…

Джентльмен. Боже! Какое море спокойное! Какое спокойное небо! Будто мир умер. По-моему, от мерзкого жужжания этого негра чувствуешь тишину ещё острее! Словно есть только акулы — и больше никого.

Танцовщица. Солнце сжигает меня! (Жалобно). Бедная моя кожа, я ей так гордилась!

Джентльмен (с усилием поднимаясь). Ладно, не будем об этом, а то совсем спятим. Расскажите-ка лучше, что вы почувствовали, очутившись на плоту с ним вдвоем. Этого вы мне ещё не говорили.

Танцовщица. А что говорить-то? Последнее, что помню — какие-то резкие слова в самое ухо.

Джентльмен. И все?

Танцовщица. И все. (Пауза). Подождите, да! Я же забыла. По-моему, кто-то меня поцеловал. Да. Даже уверена. Или нет. Может, это в бреду. В эти ужасные дни и ночи безумных видений было предостаточно. (Её глаза начинают тускнеть, губы подёргиваться. Она бормочет себе под нос). Безумные, безумные видения!

Джентльмен (подходит и трясет её за плечо). Ну же! Вы сказали, кто-то вас поцеловал. Может, вы ошиблись? Я этого точно не делал, да и негр тоже вряд ли.

Танцовщица. Да, теперь я убеждена. Но это было не на плоту а на палубе, когда я упала в обморок.

Джентльмен. И кто, вы думаете, это был?

Танцовщица. У меня язык не поворачивается. А вдруг я ошибаюсь? Помните старшего помощника — того молодого англичанина с огромными карими глазами, высокого и красивого? Все женщины были от него без ума, и я немножко тоже. Но он предпочёл меня — так и сказал. Да, я знаю, он меня любил. И, по-моему, именно он меня и поцеловал — теперь я в этом почти уверена.

Джентльмен. Да, раз так — всё понятно. Он и достал этот плот — другие, наверное, о нем и не знали. Чувства и заставили его забыть о своих обязанностях. Спрошу-ка Матроса, может, он разрешит все сомнения. (НЕГРУ). Матрос!

НЕГР перестаёт петь и смотрит на них широко раскрытыми налитыми кровью глазами.

Это помощник приказал тебе снять эту леди с корабля?

Матрос (мрачно). Не знаю.

Джентльмен. Он приказал тебе посадить на плот только ее — и потом, наверное, себя, так?

Матрос (сердито). Не знаю. (Отворачивается и продолжает петь).

Танцовщица. Не разговаривайте больше с ним. Он разозлился и ничего не скажет.

Джентльмен. По-моему, он уже спятил. Но так или иначе, а это помощник поцеловал вас и спас вам жизнь.

Танцовщица. Он был такой добрый и храбрый и хотел как лучше. И все же сейчас я предпочла бы умереть. Была бы там, в холодной зеленой воде, и спала бы холодным сном. А теперь мозги объяты пламенем — солнце и видения, с ума, наверное, схожу. Мы все сходим с ума. Ваши глаза иногда загораются безумным огнем, глаза Матроса до ужаса странные, а мои видят огромные, танцующие на море капли крови. Да, все мы сошли с ума. (Пауза). Господи! О Господи! И это конец всему? А ведь я плыла домой, домой после стольких лет борьбы, домой к успеху, славе и деньгам. И вот должна умирать здесь на плоту как бешеная собака! (В отчаянии рыдает).

Джентльмен. Успокойтесь, не надо отчаиваться! Я тоже имею право пожаловаться. Боже, после двадцати лет непрерывной однообразной и каждодневной работы это первый отпуск — и я тоже плыл домой. И вот сижу и медленно умираю одинокий и покинутый. И это награда за все мои труды? Боже, неужели это конец? Я тоже могу вопить о справедливости, но небеса глухи — они не услышат ни вас, ни меня. И жестокое море тоже над нами не смилуется.

Танцовщица. А вдруг есть надежда, что какая-нибудь лодка всё же добралась до берега и сообщила о несчастье? И тогда они станут искать всех оставшихся.

Джентльмен. За эти мучительные дни нас унесло слишком далеко. Боюсь, никто уже нас не найдёт.

Танцовщица. Тогда мы пропали! (Падает на плот лицом вниз. Рыдания сотрясают её ее худые плечи).

Джентльмен. Но все же я бы надежды не терял. Мне сказали, в этих морях полно коралловых островов, и скоро мы наверняка мимо одного из них проплывем. По-моему, на один из таких рифов — их нет на карте — мы как раз и напоролись. Я слышал, как кто-то произнес слово «пустынный» но кто — в воде не разглядел. Самое главное — продержаться, пока не появится суша. (Его голос дрожит, он облизывает почерневшие губы. Глаза становятся безумными, он весь трясется). Нас спасла бы вода — хоть немного, хоть несколько капель. (Выразительно). Боже, нам бы только немного воды!

Танцовщица. А вдруг вода будет на острове? Смотрите же, смотрите внимательно! Пока мы болтаем, вдруг появится какой-нибудь корабль или остров! (Пауза, внезапно она встает на колени и показывает прямо перед собой). Вижу! Остров!

Джентльмен (дрожащей рукой прикрывает от солнца глаза и напряженно вглядывается). Ничего. Ничего — только красное море и красное небо.

Танцовщица (все ещё уставившись в какую-то точку, разочарованно). Пропал. Но ведь был же. Вон там и так близко. Весь зелёный и чистый — там точно был ручей и впадал прямо в море. Я даже слышу, как вода бежит по камням. Вы мне не верите? А ты, Матрос, ты его видел, а?

НЕГР не отвечает.

Больше не вижу, но я обязана. Обязана увидеть его снова!

Джентльмен (тряся ее за плечо). Не говорите глупости — никакого острова нет. Ничего, кроме солнца неба и моря. Никакой зелени. И никакой воды.

МАТРОС перестает петь, поворачивается и снова на них смотрит.

Танцовщица (сердито). Хотите сказать, я вру? Я что, глазам своим должна не верить? Говорю, видела прохладную чистую воду. И слышала, как она журчит по камням. Но сейчас не слышу — вообще ничего. (Внезапно поворачивается к МАТРОСУ). Почему ты перестал петь? Всё и так слишком жутко, а ты хочешь, чтоб ещё было хуже?

Матрос (высовывая распухший язык и показывая на него коричневым пальцем). Воды! Я хочу воды! Дайте мне воды — и я буду петь.

Джентльмен (в ярости). У нас нет ее, дурак! И всё из-за тебя! Ведь это ты выпил остаток, когда решил, что мы спим. Да и была бы — не дали. Пострадай же, скотина, ты это заслужил! Если у кого-то из нас есть вода, так это у тебя, и ты ее куда-то спрятал. (С хитрой, безумной усмешкой). Но ты не попьешь, это я тебе обещаю. Я ведь слежу за тобой.

НЕГР с мрачным видом от них отворачивается.

Танцовщица (берет его за руку и шипит в самое ухо. Этот разговор её очень взволновал, а ДЖЕНТЛЬМЕН все ещё скалит зубы). Вы действительно считаете, что у него есть?

Джентльмен (продолжая улыбаться). Может, и есть. Может, и есть.

Танцовщица. Почему?

Джентльмен. Да ведет он себя как-то странно. Такой вид, будто что-то прячет, а что? И вот меня осенило: «А вдруг воду?» И тогда я понял, что поймал его. Я не позволю ему себя одурачить, буду следить, и он не выпьет ни капли. Пока смогу — буду следить.

Танцовщица. А в чем она? У него же ничего нет. (Она охотно поддерживает его безумную идею).

Джентльмен. Кто знает. А вдруг под матроской у него фляжка? Что-то тут все-таки есть, иначе почему он полон сил, а мы… Вон он спокойно стоит, а мы еле-еле. Почему, я спрашиваю.

Танцовщица. Правда. Стоит и смотрит, будто не хочет ни есть ни пить. Вы правы: он что-то прячет — или еду, или питье.

Джентльмен (с безумным желанием подтвердить свою гипотезу). Нет, еды у него нет. Её и не было, а вода была. Когда я здесь очутился, то был маленький бочонок, полный воды. На вторую или третью ночь — уже не помню — я проснулся и увидел, как он пьет. И когда я его отнял, там уже ничего не было. (Яростно, грозя негру кулаком). О, ты свинья! Грязная свинья!

НЕГР делает вид, что не слышит.

Танцовщица. Была бы вода — мы бы спаслись. А этот — ну прямо убийца!

Джентльмен (безумная идея приходит ему в голову). Послушайте. По-моему, он отлил тогда себе во фляжку. Там было немного, но не мог же он выпить все? О, он такой хитрый! Вот и поет нарочно, а пьет, когда мы не смотрим. Но больше не попьет — я буду за ним следить! Буду следить.