Фантомы Черноморской кинофабрики - Евгений Тимошенко

Как-то зайдя в студенческий буфет, Витька привычно прошел мимо очереди толпящихся и галдящих надежд советского кино и, сглотнув слюну, (деньги за «стыренный» «Маузер» уже давно были потрачены) направился было к выходу, как вдруг заметил сидящего за столиком и жующего котлету в тесте высокого нескладного парня. Тот с каким-то самозабвенным смаком запихивал в рот мясо-мучное изделие и запивал его кефиром. Одет он был очень просто и совсем не по погоде. Растянувшиеся рукава вязаного свитера напоминали два зоба от пеликана. Брюки были явно не по росту, то есть слегка не доставали до щиколоток, на босую ногу были натянуты жесткие ботинки с рваными шнурками.

Несмотря на удовольствие, с которым он поглощал пищу, вид у него был довольно хмурый и сосредоточенный.

« – Деревня», – подумал Витька, и смело направился к нему.

– Привет, – сказал он, усаживаясь напротив.

Парень нехотя посмотрел на него и на всякий случай он подвинул стакан с кефиром к себе ближе.

– Слушай, тут вот такое дело, – начал Витька, – ты участвовал хоть раз в акции?

– Какой еще акции? – переспросил парень, перестав жевать.

– Акция такая, – Витька придвинул стул поближе к столу и положил руки на столешницу, – вкладываешь рубль, а получаешь через два дня три.

– Шутишь? – удивился парень.

– Нет, не шучу, – Витька изобразил серьезность на своем лице. – Все просто, как гениальное. Ты сейчас вручаешь мне рубль, а я тебе через два дня вручаю три.

– Хм-м, – ухмыльнулся парень. – Ты еще скажи, что через неделю можно будет и червонец забрать.

– Э-э, нет, – Витька откинулся на спинку стула, – операция рассчитана на два дня и три рубля.

– А если повторить, – задал вопрос парень, возобновляя процесс жевания.

– Ну, не знаю, – задумчиво протянул Витька, – мне об этом начальник отделения депозитов в сберкассе ничего не говорил.

– Так ты что же, через сберкассу это делаешь? – спросил парень.

– Ну, не могу я тебе всего рассказать, – загадочно ответил ему Витька, – хотя, как я посмотрю, то тебе можно доверять.

– Ладно, – согласился парень, – я дам тебе рубль, только чтобы через два дня вернул обещаное.

Он пошарил рукой в кармане брюк, вытащил оттуда металлическую монету достоинством в один рубль и бросил ее на стол. Монета покружилась немного и стала заваливаться. Витька протянул было руку, но парень его опередил и прихлопнул ее к столу огромной ладонью, прижав Витькины пальцы.

– Вот что «зема», – произнес парень, – зовут меня Панас по фамилии Подлеший.

– Я-я… Витя, – промямлил Вознюхин, морщась от боли.

– Так вот, Витечка, – прошипел Панас, наклоняясь к нему и дыша котлетной отрыжкой в лицо, – не медли особо с возвратом. Понял?

Панас убрал руку, и монета перекочевала к Витьке.

– Хорошо, – ответил Вознюхин, – через два дня здесь же.

Два за один

Через два дня примерно в то же время Панас сидел за тем же столиком и увлеченно поглощал такую же котлету и даже с кефиром в ожидании своей «трешки».

Как ни в чем ни бывало, в буфет зашел Витька Вознюхин. Легкой походкой он подкатил к своему кредитору и вальяжно уселся на стул напротив него.

Панас вопросительно посмотрел на него.

– Ну? Принес.

– Принес ли? – переспросил его Витька.

– Ты чего дурака валяешь? – медленно закипая, спросил его Подлеший.

– Спокойно, маэстро, – остановил его Витька жестом руки, – Предлагаю следующее.

– Что? – зарычал Панас, – где моя «трешка»?

– Так и я ж об этом, – краснея, ответил ему Витька, – Давай так. Ты мне сейчас даешь три рубля…

– Что? – сжал кулаки Панас, чуть не подавившись котлетой.

– Дай мне договорить, – уже без уверенности в голосе проговорил Витька. – Так вот ты мне сейчас даешь три рубля, я тебе возвращаю два и остаюсь должен четыре. Идет?

От такого предложения у Панаса перекосило лицо, а котлета и вовсе прилипла к зубам так, что и ни туда, и ни сюда.

В общем Подлеший просто поперхнулся от такой наглости. Не обращая внимания на толпу, что их окружала, Стас ухватил стакан с кефиром и плеснул его Витьке в морду лица.

Но поскольку Витька был охочь до чужих денег, но не особо радовался разборкам, то был готов к такому повороту событий и ловко увернулся от тягучей и белой струи кефира. Этот заряд бодрости советских «студере» пролетел мимо и, шлепнувшись на пол, растекся большим и жирным пятном.

Витька же, недолго думая, вскочил со стула, но не рассчитал и попал ногой прямо в эту жирную кляксу. Вывернув совершенно невероятный пируэт к верху ногами, он оказался на грязном бетонном полу. Студенты их окружавшие ринулись в разные стороны, как мухи, согнанные хлопушкой.

Тут уж и Панас выказал чудеса акробатики. Он ловко перекинул свое тело через столик и, подхватив Витьку за горло, приподнял его на ноги. Раздался громкий …«пук!». Витька сконфуженно покраснел, болтая в воздухе ногами.

– Ты чего это? Набздел что ли? – спросил его Панас, отпуская его горло.

Студенты вокруг засмеялись.

– Ты чего это? А? – еще раз спросил Панас Витька, почуяв неприятный запах, окончательно выпуская свою жертву из рук. Вознюхин бревном снова завалился на пол в ту же лужу, но уже задом.

Все вокруг разразились диким хохотом.

– Ты, придурок, – прошипел Панасу Витька.

– Вставай, директор сберкассы, – рассмеялся Панас, – считай, что «трешку» ты уже отработал.

Глава 6

«…У кого много пороков, у того много и повелителей…»

Петрарка Ф.

«Шар» со звуком – вербовка

Не то, чтобы у них она сложилась, скорее, случилась эта дружба. Скорее даже желание нагадить или напакостить коллегам, хотя периодически они это проделывали и друг с другом, выдирая при этом волосья и оставляя синяки на физиономиях.

Чаще всего побеждал в этом Панас, особенно, если был трезвый. В противном случае Витьке удавалось надавать ему пинков и расцарапать морду. Странно укрепилось это нервное согласие после того, как по приглашению Подлешего, Витька приехал к нему в Харьков погостить, отметить окончание своей учебы.

Дивным летним вечером молодые специалисты от кинематографии решили посидеть в каком-нибудь ресторане, но все места оказались заняты, и они, оскорбившись на советский общепит, набрали водки, докторской колбасы (благо тогда в нее не добавляли туалетной бумаги), и, ввалившись в квартиру молодого режиссера Подлешего, расположились на кухне.

Через какое-то время во входную дверь тихо постучали. Панас, заслышав этот звук, лихо подскочил с табурета и, покачиваясь, словно корабельная мачта, направился открывать.

– Панас! Привет, – раздался в прихожей женский голос.

– Я еще вчера увидела тебя, хотела зайти, да не получилось.

– Привет Зоечка! – пробасил Панас, – проходи ты как раз во время.

Зоя, миловидная девушка лет двадцати с веснушками на белом лице ямочками на щеках, рассмеялась такому гостеприимству, и смело прошла на кухню, оправляя светлый сарафан на полном теле, который при каждом движении хозяйки старался оголить ее колени.

– Ба, да ты не один! – воскликнула Зоя, кокетливо кося голубые глаза на Панаса, – ты меня представишь?

– Кхм-м, – кашлянул Панас в кулак, закрывая своим телом дверной проем, – Знакомься это Виктор!

– Очень приятно! – Зоя сделала шутливый реверанс.

– Мне тоже очень, – пробормотал Виктор так и не удосужившийся привстать в присутствии дамы и спешно запихивающий кусок колбасы в рот.

Панас, на правах хозяина, достал из серванта еще одну рюмку и налил в нее водочки.

– Что ж, со свиданьицем, – Зоя лихо хлопнула водки.

– Ну да, ну да, – проговорил в ответ Виктор, пожирая ее глазами.

« – До чего же хороша фактура», – подумал Вознюхин, выдыхая после пропущенной рюмки.

– Значит, вы утверждаете, что она сама к вам приставала. Так? – следователь равнодушно задавал вопросы и полученные ответы исправно и методично записывал в протокол.

Вознюхин сидел напротив него на жестком стуле, сжав колени, и теребил пуговицу на рубашке, глядя в пол.

События прошедшей ночи, точнее, последствия, выбили его из колеи. А так все хорошо начиналось. Пришла соседка Панаса Зоя, они выпили по рюмашке потом еще и еще. Зоя все время смеялась, Подлеший травил анекдоты. Потом он отвел ее в спальню. Минут через двадцать вышел и предложил занять его место Витьку.

« – Ох, ну зачем же я пошел? – думал про себя Виктор, – вот не пошел бы, и все было по-другому».

Увидев обнаженное тело Зои, у Виктора стало часто стучать сердце.

Казалось, что оно подкатило к горлу и бешенными толчками пыталось вырваться наружу. На глаза, словно пелена упала, они стали вылезать из орбит, тело покрылось холодным липким потом, лицо покраснело. Мозг, одурманенный алкоголем начал рисовать вожделенные картинки совокупления. Он неровной походкой подошел к кровати и протянул руки к Зое.