Высокое окно - Реймонд Чандлер

— Разный народ — как и везде, — отозвался я. — Значит, следов взлома не обнаружено. Это понятно: профессионал, решивший выкрасть одну и очень ценную монету, будет работать аккуратно. И все же, может быть, есть смысл осмотреть комнату?

Она выставила челюсть, жилы на шее вздулись как канаты:

— Я же сказала вам, мистер Марло, что дублон Брешера взяла моя невестка, миссис Лесли Мердок.

Я уставился на нее, а она — на меня. Взгляд у нее был тяжелый, как кирпичи на дорожке ее сада. Я отвел глаза и сказал:

— Предположим, так оно и есть, но что вы тогда хотите?

— Во-первых, монету. Во-вторых, развод для сына. И платить я ей не собираюсь. Полагаю, вы знаете, как это устроить.

Допила очередную порцию портвейна и грубо рассмеялась.

— Слышал краем уха, — сказал я. — Говорите, ваша невестка не оставила своего нового адреса? И вы понятия не имеете, куда она делась?

— Именно так.

— Бесследно исчезла? Может, ваш сын что-то знает и не говорит вам? Надо будет повидать его.

Грубые черты ее большого серого лица стали еще грубее.

— Мой сын ничего не знает. Не знает даже, что украден дублон. И хорошо, что не знает. Со временем дойдет очередь и до него. А пока оставим его в покое. Он сделает ровно то, что я захочу.

— Он не всегда был таким покладистым.

— Его брак, — с раздражением сказала она, — был результатом минутного увлечения. В дальнейшем он старался вести себя как джентльмен. На этот счет у меня нет сомнений.

— В Калифорнии, миссис Мердок, как известно, не бывает минутных увлечений.

— Молодой человек, вы хотите работать на меня или нет?

— Хочу, если от меня не будут ничего скрывать и дадут вести дело так, как я сочту нужным. И не хочу, если вы будете придумывать бесконечные правила и оговорки, которые только мешают и сбивают с толку.

— Это деликатное семейное дело, мистер Марло, — хрипло рассмеялась она, — и его надо вести с тактом.

— Если вы меня нанимаете, то можете рассчитывать на мой такт. Если же вы считаете, что я недостаточно тактичен, то, может, лучше вообще меня не нанимать. Вы, например, как я понимаю, не хотите засадить вашу невестку за решетку. На это у меня, по-вашему, не хватило бы такта, верно?

Она побагровела и разинула пасть, собираясь завопить. Потом передумала, подняла бокал с портвейном и приняла очередную дозу целебного напитка.

— Вы мне подходите, — сухо сказала она. — Жаль, что мы не встретились два года назад, до того, как он на ней женился.

Я не вполне понял, что она хотела этим сказать, но вникать не стал. Она наклонилась вбок, нашарила кнопку селектора и что-то прорычала в трубку.

Послышались шаги, и, опустив подбородок, словно опасаясь удара в челюсть, в комнату вбежала маленькая блондинка.

— Выпишите этому человеку чек на двести пятьдесят долларов, — рявкнула старая ведьма. — И помалкивайте об этом.

Девушка покраснела до корней волос.

— Вы же знаете, миссис Мердок, я никогда не говорю о ваших делах, — проблеяла она. — Никогда. Чтобы я когда-нибудь…

Опустила голову, повернулась и выбежала из комнаты. Когда она закрывала дверь, я посмотрел на нее. Губы дрожат, а в глазах безумие.

— Мне понадобится фотография вашей невестки и кое-какие сведения о ней, — сказал я, когда дверь опять закрылась.

— Посмотрите в ящике стола, — она повела рукой, и на ее толстом сером указательном пальце в полумраке вспыхнули кольца.

Я подошел к плетеному письменному столу, выдвинул единственный ящик и достал фотографию, которая в гордом одиночестве лежала на дне и смотрела на меня холодными темными глазами. Держа фотографию в руках, я опять сел и принялся ее разглядывать. Над крупным лбом темные распущенные волосы с нечетким пробором посередине. Широкий невозмутимый наглый рот с вполне аппетитными губками. Правильной формы нос — не большой и не маленький. Довольно красивые черты лица. Чего-то этому лицу не хватало. Раньше бы сказали — породы, а теперь — даже не знаю, чего именно. Для своего возраста лицо это казалось чересчур разумным и осмотрительным. Слишком многие зарились на это лицо, вот оно и стало таким настороженным. Но за настороженностью проглядывало простодушие маленькой девочки, которая до сих пор верит в Деда Мороза.

Я покачал головой и сунул карточку в карман, решив, что она не стоит таких умственных усилий с моей стороны, да еще при столь слабом освещении.

Дверь открылась, снова вошла маленькая блондинка в полотняном платье с объемистой чековой книжкой и авторучкой и, подложив руку под книжку, дала миссис Мердок подписать чек. Потом, напряженно улыбаясь, выпрямилась, миссис Мердок резким движением указала ей на меня, и девушка, оторвав чек, вручила его мне. Порхнула к двери и выжидательно застыла. Поскольку дальнейших указаний не последовало, она опять бесшумно вышла и прикрыла дверь.

Я помахал чеком, чтобы высохли чернила, сложил его и сжал в руке.

— Что вы можете рассказать мне про Линду?

— Пожалуй, ничего. Прежде чем выйти замуж за сына, она снимала квартиру вместе с одной актриской, Лоис Мэджик. Они работали в ночном клубе «Веселая долина», по шоссе за бульваром Вентура. Мой сын Лесли отлично знает это местечко. О семье Линды и ее происхождении мне ничего не известно. Как-то она обмолвилась, что родилась в Суксфоллсе. Надо думать, у нее были родители. Я не выясняла: не все ли мне равно?

Как же, не выясняла она! Я представил себе, как старуха с остервенением копается в родословной невестки, словно ищет глубоко зарытый клад.

— Вы не знаете адреса мисс Мэджик?

— Нет. И никогда не знала.

— Может, ваш сын знает? Или мисс Дэвис?

— Спрошу сына, когда он зайдет. Но только вряд ли он в курсе. Мисс Дэвис можете спросить сами. Она-то и подавно не знает.

— Ясно. Вы не знаете каких-нибудь друзей Линды?

— Нет.

— Миссис Мердок, может быть, все-таки ваш сын поддерживает с ней связь, а от вас скрывает?

Опять побагровела. Я поднял руку и изобразил на лице кроткую улыбку:

— В конце концов, они прожили вместе целый год. Что-то же о ней он должен знать.

— Вы моего сына сюда не путайте, — рявкнула она.

Я пожал плечами и разочарованно хмыкнул:

— Очень хорошо. Она, вероятно, уехала на машине. На той самой, которую вы ей подарили? Что это за машина?

— Двухместный «меркьюри» мышиного цвета, модель 1940 года. Если нужно, мисс Дэвис даст вам номер машины. Не знаю, забрала она ее или нет.

— Вы случайно не знаете, сколько у нее могло быть с собой денег, какая одежда, драгоценности?

— Денег немного. Самое большее несколько сот долларов. — Ее нос и рот скривились в сальной ухмылке: — Если, конечно, у нее не завелся новый дружок.

— Очень может быть, — сказал я. — А драгоценности?

— Не слишком ценное кольцо с изумрудом и бриллиантом, платиновые часы «Лонжин» с рубинами, очень красивое янтарное дымчатое ожерелье, которое я по глупости ей подарила. У него алмазный фермуар с двадцатью шестью мелкими камнями в форме бубновой масти. Есть, конечно, и другие вещи. Меня они никогда особенно не интересовали. Она любила тряпки, но одевалась неброско. И на том спасибо!

Наполнила бокал, отпила из него и опять непринужденно рыгнула.

— Вам больше нечего рассказать мне, миссис Мердок?

— Вам мало?

— Маловато. Что ж, придется пока довольствоваться тем, что есть. Если окажется, что она не украла монету, то на этом моя миссия заканчивается, верно?

— Там видно будет, — отрезала она. — Монету украла она, больше некому. И мириться я с этим не собираюсь… Зарубите это себе на носу, молодой человек. Надеюсь, на деле вы окажетесь таким же лихим, как и на словах: у этих девиц из ночных клубов бывают очень бойкие друзья.

Сложенный чек я по-прежнему держал за уголок в опущенной руке. Достал бумажник, убрал чек и встал, подобрав с пола шляпу.

— Ну и что, — сказал я. — Чем бойчее, тем глупее. Дам вам знать, если будет о чем, миссис Мердок. Думаю для начала заняться перекупщиком. Похоже, он того стоит.

Когда я был уже в дверях, она прорычала мне в спину:

— Я вам не очень понравилась, да?

Взявшись за ручку двери, я ухмыльнулся через плечо:

— Странно, правда?

Она откинула голову, широко разинула рот и захохотала. Под ее хохот я открыл дверь, вышел и прихлопнул дверью грубые мужеподобные раскаты. Затем вернулся по коридору, постучал в приоткрытую дверь, распахнул ее и заглянул в комнатку секретарши.

Сидит у себя за столом, опустив голову на сложенные руки, и рыдает. Покрутила головой, подняла на меня воспаленные от слез глаза. Я закрыл дверь, подошел к ней и положил руку на ее худенькие плечи.

— Не расстраивайтесь, — сказал я. — Ее ведь тоже надо понять. Возомнила себя хозяйкой жизни и изо всех сил старается не выйти из роли.

Девушка резко выпрямилась, высвободилась из-под моей руки.