Социализм и капитализм в России - Рой Медведев

Заканчивая свою «Книгу о социалистической демократии», я писал в 1969 году: «Наше общество и нашу идеологию можно сравнить со зданием, которое продолжает расти вверх, наращивая этажи, несмотря на то что многое в основании этого здания в силу различных причин устарело, обветшало и даже подгнило. Крепкие опоры еще есть, но их становится все меньше и меньше. Излишне говорить насколько опасно для страны такое ослабление основ нашего общественного здания. Имеется, однако, немало людей в руководстве партией и государством, которые не хотят видеть никаких трещин в фундаменте нашего общества и не желают заменять его обветшавшие части. Имеются, впрочем, у нас и такие люди, которые хорошо видят многие недостатки и трещины в фундаменте нашего здания… и которые требуют немедленно убрать все ослабевшие или треснувшие опоры нашей общественной системы, хотя у этих людей нет ни материалов, ни идей, способных заменить устаревшие части фундамента, которые хотя и плохо, но все же удерживают наше огромное и продолжающее расти вверх здание. Нам предлагаются лишь какие-то временные и еще не испытанные на прочность подпорки. А то обстоятельство, что после подобной замены все здание может рухнуть, не слишком беспокоит этих решительных людей. Но мы не можем разделить этих позиций и предложений. Не закрывая глаза на недостатки и пороки нашего общества, мы должны достаточно быстро, но вместе с тем с величайшей осторожностью заменять устаревшие части фундамента, определяя на их место нечто гораздо более прочное и надежное. Одновременно должны проводиться работы по улучшению жизни на всех этажах нашего общественного здания. Вся эта деятельность может быть только постепенной и последовательной, здесь трудно рассчитывать на какой-то быстрый и решительный поворот. Новое может быть создано лишь из того человеческого и иного материала, который был накоплен на прежних этапах общественного развития. Иными словами, нас ждет кропотливая и трудная работа, которая и составляет, по нашему мнению, главную задачу демократического движения, возникшего среди здоровой части партии»[4]. В начала 70-х годов моя книга была издана не только в Западной Европе и США, но также в Японии и в Латинской Америке. Однако в Советском Союзе эта книга привлекла внимание лишь нескольких моих друзей и КГБ[5].

Реформаторы пришли к власти в СССР и в КПСС только во второй половине 80-х годов. Однако начатые ими преобразования оказались, противоречивыми, непоследовательными и непродуманными. Реформы начались не с осторожного укрепления фундамента и несущих конструкций, а где-то на верхних этажах здания. К тому же они проводились очень недружной, не очень сильной и малокомпетентной командой. При этом сохранялась как непомерная централизация, так и субъективизм, которые многократно увеличивали масштабы ошибок. Работа этой реформаторской команды не смогла преодолеть, но кое в чем даже усилила опасные диспропорции в советской экономике между промышленностью и сельским хозяйством, между тяжелой и легкой промышленностью, между военно-промышленным комплексом с его наукоемкими отраслями и многими другими отраслями народного хозяйства, мало продвинутыми в научно-техническом отношении. Амбициозные начинания конца 80-х годов привели к быстрому росту государственных расходов, внешнего и внутреннего долга и к ухудшению материального положения трудящихся. Это в свою очередь быстро размыло и без того не слишком прочную и массовую поддержку реформаторов. Слова о кризисе, справедливые для конца 60-х и 70-х годов, оказались еще более актуальными в конце 80-х годов. Справиться с этим кризисом руководство страны и партии не смогло, и в обществе стали доминировать стихийные процессы, ведущие к дезинтеграции и расколу. Итоги известны. Они стали закономерным результатом ошибочной, а во многих отношениях даже авантюристической политики предшествующих десятилетий, хотя многие теоретики и публицисты КПРФ и других радикальных левых партий об этих итогах продолжают говорить и писать как о «загадке века».

А был ли социализм?

Неожиданное и быстрое крушение коммунистических режимов в СССР и в странах Восточной Европы снова сделали социализм и как идею, и как общественный строй предметом полемики и политической борьбы. Решительная критика как сталинского тоталитаризма, так и более поздних авторитарных систем быстро переросла у нас в стране в критику марксизма и ленинизма, а затем и самой идеи социализма. По мнению популярных публицистов «перестройки» Александра Ципко и Ларисы Пияшевой, идея социализма являлась лишь «боковой», маргинальной и малозначительной идеей XIX века. Поэтому она неправомерно заняла столь большое место в жизни XX века. Это была странная попытка оспорить идеологический и политический выбор не менее чем трети человечества, решившего идти дальше по пути социализма. Нетрудно убедиться в том, что в XIX веке социализм не был каким-то мощным идеологическим движением. Однако тупик, в который зашел мировой капитализм в первой половине XX века, две мировых войны, фашизм, колониализм и империализм, – все это закономерно выдвинуло социализм и как идею, и как практическую задачу, и как альтернативу капитализму в сознании народов многих стран мира.

Известно, что в России идеи социализма были связаны не только с именами Г. В. Плеханова и В. И. Ленина. К идеям и концепциям социализма с уважением относились и такие крупнейшие русские философы и мыслители, как Н. Бердяев, С. Булгаков, И. Ильин, К. Лосский, В. Розанов, Г. Федотов, П. Флоренский, С. Фрэнк, Л. Шестов и некоторые другие, хотя никто из них не считал себя марксистом. Российский публицист Г. Тульчинский писал об этом с большим сожалением. Все эти люди, – писал Г. Тульчинский, – глубоко заблуждались. «В работах Ф. фон Хайека, К. Поппера, М. Вселенского, М. Джиласа, И. Шафаревича достаточно убедительно и с различных позиций раскрыт смысл социализма не только как несостоятельной практической программы, ведущей общество в исторический тупик, но и как самопротиворечивой теоретической концепции. Мы поэтому должны отказать социализму в самостоятельной правоте»[6]. Сегодня в Москве можно приобрести и прочесть работы всех указанных Г. Тульчинским авторов и убедиться – чьи доводы являются более обоснованными. Критика социализма звучала и в XIX веке, но почти все противники этой идеи критиковали обычно какую-то собственную концепцию социализма.

Сомнения в правоте и достоинствах социализма не только как несовершенной практики, но и как идеи охватили в самом конце XX века даже многих приверженцев социализма. Это вызвало тревогу у людей, которые продолжают считать себя социалистами. Российский философ и публицист Григорий Водолазов писал: «Увы, и рукописи горят, и прекрасные идеи довольно часто гибнут, не оставляя и следа. Социалистической идее, одной из древнейших и великих политических идей, угрожают сегодня три главные опасности. Первая исходит от ее прямых недругов вторая от «друзей», что хуже недругов, и третья от неумения ее сторонников придать этой идее новые, соответствующие нашему времени очертания, перевести ее с языка горных вершин идеологических абстракций на язык конкретных политических программ. Нельзя позволить умереть великой идее!»[7] «Социализм, – развивал ту же мысль философ Александр Бузгалин, – переживает кризис, но не крах. Для преодоления этого кризиса нужно осмыслить героический и трагический опыт борьбы за социализм в ХХ веке и выработать новую теорию и стратегию, выдвинуть новые левые идеи, достойно отвечающие на вызовы третьего тысячелетия»[8]. Но чтобы выдвинуть новые концепции и политические программы социализма, надо посмотреть, что произошло с прежними концепциями и программами. Какой социализм был построен в СССР, и было ли советское общество социалистическим?

Социализм был построен в Советском Союзе, – утверждали одни авторы, – и этот социализм был вполне адекватен идеям Маркса и Ленина. Но он был ужасен. «В России родился именно социализм, – заявлял один из наиболее радикальных московских публицистов начала 90-х годов А. Шер. – И этот ужасный строй полностью отвечал определениям социализма. Понятие “сталинизма” – это жульнический термин-громоотвод, придуманный для того, чтобы свалить вину социализма на одного злоумышленника – Сталина, который был типичным продуктом системы. Вину за зверства сталинизма несут утописты, коммунисты, социалисты, анархисты всех стран, породившие коварные идеи коллективизма. Виноваты все левые властолюбцы, карьеристы, фанатики, попутчики, а также наивные рабочие и крестьяне, виноваты идеалисты, поверившие в сказки о будущем рае, виноваты сартроиды, отравлявшие мозги ложью социализма и защищавшие красное чудовище, – вся та многочисленная армия заблуждения, зависти и честолюбия, которая навязала социализм России, Китаю, Югославии, Кубе, Албании, Гвинее, Алжиру, Ираку и распространяла по всему миру яд коллективизма»[9]. Даже такой убежденный и решительный противник всех видов и форм социализма, как Игорь Шафаревич, был мягче. Он соглашался с тем, что советский социализм полностью отвечал идее социализма, которая является воплощением античеловеческих и антигуманных сил, существующих издревле. Именно социализм в России пытался уничтожить семью и религию, частную собственность и индивидуальность. Но люди невиновны во временных победах социализма. «Социализм вечен и неизбежен, как неизбежна борьба жизни со смертью. И люди, охваченные социалистической идеологией, столь же мало руководствуются осознанно этой целью»[10].