Не так страшен босс... - Марина Серова

Оказавшись в проулке, я обнаружила, что слева виднеется вход в еще одну подворотню. «Просто лабиринты какие-то, – сворачивая в эту подворотню, думала я. – Не удивлюсь, если окажется, что Людочку похитил Минотавр».

Но оказалось, что догадка моя неверна.

Зайдя во двор, я обнаружила наконец то, что искала. Мужчина лет сорока в старом коричневом костюме и красной рубашке без галстука лежал навзничь прямо посреди двора с перерезанным горлом. Рядом с ним валялось то, что осталось от Людочки. Тело несчастной собаки было вспорото по животу, и ее внутренности, вывалившиеся наружу, вызывали большой интерес у летавших над нею мух.

Признаюсь, тут я и сама испытала легкий шок.

Кто? Кого? Зачем? Что все это значит?

Самые разные вопросы стали возникать в моей голове, и ни на один из них я не находила вразумительного ответа. Кем был этот человек? Зачем ему понадобилась собака? Кто его убил?

Если это был бомж, который хотел полакомиться Людочкой отдельно от своих собратьев, а те его за это наказали, то почему они не взяли собаку? Если это извращенец, который отводил душу, издеваясь над животными, то почему он сам мертв? Кто-то из местных жителей не смог стерпеть несправедливости и рассчитался с негодяем? Я еще раз осмотрела окна домов, выходивших в подворотню.

Так что же здесь произошло?

Занятая своими мыслями, я совсем забыла о Серафиме Карловне и о том, что, пожалуй, ей не следовало смотреть на все это. Все-таки пожилой человек...

– Людочка!! – раздался за спиной истошный вопль, и я поняла, что предупреждать клиентку уже поздно.

– Серафима Карловна, пойдемте. Незачем вам на это смотреть. Ее ведь уже не вернешь, – говорила я, слегка приобнимая старушку и пытаясь вывести ее из подворотни.

Но я недооценила силу воли Серафимы Карловны. Когда она куда-то стремилась, ничто не могло ее остановить.

– Людочка! – причитала она, вырываясь из моих рук. – Я знала! Я чувствовала, что это добром не кончится. Ах, какой негодяй! И поделом ему...

Старушка была по-настоящему расстроена, но я сразу отметила про себя, что если при каждом взгляде на растерзанную Людочку глаза ее наполнялись слезами, то при взгляде на ее похитителя в этих глазах не было ничего, кроме ненависти. Ни кровь, ни сам факт совершенного преступления не вызывали у нее никаких эмоций. Ее волновала только Людочка.

«А бабка-то... просто кремень», – невольно подумала я.

– Вы знали этого человека? – спросила я у Серафимы Карловны.

– Его-то? Этого негодяя? – возмущенно переспросила она. – Разумеется, нет. Я не общаюсь с подобными типами.

Ясно. Значит, версия о том, что украсть хотели именно эту собаку, скорее всего, исключается. Вероятно, этому мужчине для каких-то своих целей нужна была собака, и он украл первую, что попалась на глаза. Или нужна была именно такса? Но зачем? Чтобы одному умирать нескучно было?

Случай представлялся загадочным и даже абсурдным. Но так или иначе, здесь, в подворотне, произошло убийство, и об этом необходимо как можно скорее сообщить.

«Кому звонить? 02 или сразу подполковнику Кирьянову? – раздумывала я. – Милиция привлечет меня как очевидца, начнут пытать... Нет, позвоню лучше Кире, расскажу, что и как, пускай там оформит...»

Это дело было весьма кстати. Я соскучилась по работе, и мне не терпелось выяснить, что здесь к чему. Правда, пока мне никто не заказал расследование, но... время покажет. Если же я соберусь расследовать это убийство, светиться как очевидцу мне ни к чему.

Убежденная несокрушимостью последнего довода, я вытащила мобильный и набрала номер Кири.

Сообщив о происшедшем и объяснив, где находится место преступления, я особо отметила, что мое имя фигурировать не должно.

– Может быть, старушка заявит о пропаже собаки... – неуверенно говорила я, но тут вмешалась сама Серафима Карловна.

– Пропаже?! Вы, кажется, говорите о пропаже? Какая же это пропажа? Это же настоящее убийство!

Дело кончилось тем, что великолепная Серафима Карловна заявила о своем твердом намерении отправиться в прокуратуру, чтобы подать заявление о зверском убийстве своей любимой собаки. Ни больше ни меньше. Причем убийство мужчины шло здесь как бы в виде несущественного примечания.

Глава 2

Между тем я не забывала, что нахожусь на месте преступления, совершенного всего около часа назад, и у меня была отличная возможность по горячим следам попытаться восстановить ход событий.

Когда-то, в незапамятные времена, подворотня, по всей видимости, была заасфальтирована, но на сегодняшний день от этого асфальта остались одни воспоминания, покрытые как минимум пятисантиметровым слоем грунта. Или, попросту говоря, грязи. На этой грязи, еще влажной после дождя, прекрасно отпечатывались все следы, и по ним, как по книге, можно было прочитать все, что происходило сегодня в подворотне.

Вот натоптанная дорожка, ведущая к выходу из подворотни. Наверняка ее проложили жители этого двора, спешащие утром на работу. Те, разумеется, кто эту работу имел. Что-то подсказывало мне, что отнюдь не все обитатели домов, выходящих в подворотню, составляли доблестную армию тружеников.

Размышляя об этом, я продолжала осматривать территорию. Вот недалеко от входа, за углом, плотно утоптанный участок грязи овальной формы и рядом несколько окурков. Наверняка здесь кого-то ждали. Я достала носовой платок и аккуратно завернула в него один из окурков. Название продукта прочитать было сложно, но уже одно то, что это были папиросы, а не сигареты, говорило о многом.

Я почти не сомневалась, что люди, утоптавшие в укромном месте этот островок (а судя по следам, ведущим к утоптанной площадке, их было несколько), ждали человека в коричневом пиджаке и, так же как и он, не принадлежали к высшим слоям общества. Думаю, у них здесь была назначена встреча. Но по какому поводу? И при чем здесь собака?

Увлеченная осмотром места происшествия (наконец-то дорвалась!), я почти совсем выпустила из виду свою клиентку. А между тем она тоже развила бурную деятельность. Отыскав где-то кусок картона, она пыталась поместить на него то, что осталось от Людочки.

– Серафима Карловна! – поспешила я ее остановить. – Пока не прибудет опергруппа, здесь ничего нельзя трогать. Если вы хотите, чтобы зло было наказано, необходимо дать следователям возможность тщательно изучить место преступления.

– Но ведь Людочку нужно похоронить, – растерянно говорила убитая горем старушка.

– Да, конечно, но имейте терпение. Когда оперативники все здесь осмотрят, ничто не помешает вам забрать свою собаку. Сигнал поступил, думаю, они приедут уже скоро.

– Да?.. Ну... ладно... Хорошо, я подожду.

– Вот и прекрасно, – похвалила я ее и продолжила свой осмотр.

Чтобы иметь более четкое представление о происшествии, я решила осмотреть обувь убитого мужчины. Она была такой же старой, как и костюм. Ботинки с закругленными носами вот-вот готовы были развалиться. Увы! Выделить такую обувь среди прочих следов было почти невозможно. Вот если бы ботинки имели какие-нибудь оригинальные набойки или рифленую подошву... Но ничего такого не было, и на сей раз мне пришлось довольствоваться догадками.

Думаю, человек в коричневом костюме вошел в подворотню и почти сразу увидел тех, кто его поджидал. Здесь сразу возникал вопрос. Был ли этот человек жителем одного из домов, выходящих в подворотню, или он пришел со стороны? От ответа на этот вопрос зависело не так уж мало.

Если человек был местным жителем, то вполне вероятно, что встреча с поджидавшими его людьми была для него неожиданностью. А если он посторонний, то почти со стопроцентной уверенностью можно предположить, что место и время встречи были оговорены заранее и он знал, куда шел. Но знал ли он, что его могут убить? И за что? За что его убили и за что убили собаку?

Я подошла к месту, где лежал труп. Здесь кругом виднелись беспорядочные и глубоко вдавленные следы, из чего я сделала вывод, что жертва сопротивлялась. Но, по всей видимости, борьба была непродолжительной. Такса лежала несколько поодаль. Внимательно осмотрев труп мужчины, я обнаружила, что руки его были в крови.

Это было странно. То, что он не сам перерезал себе горло, было совершенно очевидно, но тогда как он мог испачкать руки? Ранил кого-то в ходе борьбы? Или это он убил собаку? Для чего?

Все было очень запутанно. Некий мужчина крадет таксу, привязанную к столбу возле супермаркета. Приносит ее на условленное место, где его уже поджидают товарищи, и там в присутствии этих товарищей убивает животное с совершенно неоправданным зверством. После этого его убивают самого, причем тоже не церемонятся. Что все это значит?

Орудие убийства валялось тут же. Это был самодельный нож из тех, что делают на зоне. Рукоятка ножа вымазана в крови, и на ней даже невооруженным глазом можно было рассмотреть очень четкие отпечатки. Наверняка это отпечатки жертвы. Только законченный тупица мог оставить после себя такую улику. Я почти не сомневалась в том, что собаку убил этот же мужчина. Но зачем он это сделал? И при чем вообще здесь бедная такса? Зачем ее украли?