Море играет со смертью - Астафьева Влада

При этом дураком он не был – ни в коем случае. Он привлекал ее умом, успешностью, спокойствием. Естественно, ее собственная душа, сплетенная из совсем других нитей, любить его не могла. Но когда они познакомились, Полина в любви и не нуждалась, она восстанавливалась после любви. И Петр, стойкий, уверенный и неизменный в любых обстоятельствах, ускорил ее исцеление.

Она понимала и то, чем выгодна Петру – он ведь тоже ее не любил, попросту не был способен. Однако в сексе он нуждался, против интересной собеседницы не возражал, а главное, он рад был заполучить женщину, которая никогда не обвиняла его в недостатке романтики и не требовала рыцарских поступков.

На этом понимании их союз продержался несколько лет. Правда, теперь он должен был закончиться, но сегодня Полина заявилась еще на правах законной супруги.

– Ужинать будешь? – спросил Петр.

– Нет, так вымоталась, что даже есть не хочу, веришь?

– Верю. Бывает. Хочешь, кофе с халвой сделаю?

– О, вот это удачная мысль, – оживилась Полина. – Буду навеки благодарна!

– Что сегодня было?

– Промышленная авария. Крупная. Пострадали рабочие, наши ребята – спасатели, да еще девушка-блогер на свою беду сунулась…

– Я что-то такое слышал.

– Сейчас услышишь больше!

Она и правда пересказала ему все, что позволяла профессиональная этика. Полине это было нужно – чтобы отпустить жуткие образы из собственной памяти, чтобы они больше не кружили над ней, как стервятники. Она не позволила бы себе такого в общении с родственниками и подругами, потому что их бы эти истории задели, ранили, напугали. Но Петр? Он оставался скалой, по которой чужие беды стекали водопадами.

Поэтому Полине было хорошо здесь. Сидеть с ним, дышать пионами, греть руки о чашку кофе с халвой. Не любить своего мужа – но чувствовать себя в безопасности рядом с ним. Уж такое не все могут позволить. Жаль, что с этим придется заканчивать.

Этой ночью они спали в одной постели. Петр не возражал – он никогда не возражал, с чего бы? А Полине важно было почувствовать себя живой и заснуть рядом с уютным теплом другого человека. Она понятия не имела, что принесет завтрашний день, но хотела встречать его с прежним запасом энергии.

Это помогло. Утром она чувствовала, что силы вернулись, онемение прошло, ее больше не держали черные когти мрачных видений. Если бы ей удалось провести с Петром и утро, получилось бы вообще замечательно. Но не сложилось – с незапланированным визитом пожаловало официальное лицо сил зла.

Впрочем, нет, вряд ли незапланированным. Любовь Петровна всегда приходила в квартиру сына в удачное время – она избегала неловких постельных сцен, однако не давала неугодной ей девице слишком уж обжиться в чужом гнезде. Полина не сомневалась, что этой даме за малую мзду докладывает кто-то из соседей. Она даже смогла бы вычислить, кто именно, да не хотела. Смысл? Она с самого начала знала, что Любовь Петровна – это сила, которую невозможно победить.

Собственно, именно эта сила когда-то стала основой их официального брака. Полина и Петр, познакомившись, быстро сошлись и ничего иного не желали. Их общение строилось на теплой дружбе и периодическом сексе, ни один из них не хотел большего.

Зато большего хотела Любовь Петровна. Она прекрасно знала, что в личной жизни ее сын тоже панда: если ему в клетку подсадят самочку – хорошо, если нет – гоняться за ней он не будет. Отношения с Полиной стали самыми долгими и серьезными в его жизни. Любовь Петровна предпочла не задумываться о том, есть ли там чувства и почему вообще так получилось. Ей хотелось закрепить успех и получить наконец-то внуков. Поэтому она с опытом многолетнего эксперта начала выклевывать печень всем вовлеченным сторонам и даже заручилась поддержкой родителей Полины.

Петр маму любил – спокойной, вялой, но единственной в его жизни любовью. Он не хотел ее расстраивать и попросил Полину подыграть. Она согласилась, потому что не нашла причин для отказа. Первое время Любовь Петровна даже была в эйфории – она победила, и это позволило ее воображению возвести воздушный замок этажей в десять.

Но время шло, и на новоиспеченную свекровь одно за другим обрушивались неприятные открытия. Например, то, что Полина не рвется рожать и сидеть дома с маленькими детками. Или то, что психолог МЧС – это такая профессия, при которой приходится мчаться в другую страну вечером, хотя еще утром на это время планировался поход в театр. Да что там говорить, молодожены даже съехаться не потрудились!

Сначала деятельная старушка приуныла, а потом признала, что ошиблась в невестке и партию нужно переиграть. Она позволила Полине и Петру оставаться супругами, лишь пока подыскивала замену. Но теперь подходящая «хорошая тихая девочка» была найдена, и каждый раз, стоило только в квартире появиться Полине, Любовь Петровна вваливалась к сыну с инспекцией.

– Я очень рада, что старые чувства то и дело вспыхивают, но с этим нужно заканчивать, – вещала Любовь Петровна из коридора, пока они одевались в спальне.

Полина без труда представляла недовольно нахмуренные брови и поджатые ниточки губ свекрови, которой предстояло стать бывшей. Знала она и то, как пройдет разговор – почти дословно. Ее это не беспокоило, она осознавала, что Любовь Петровна не расстроена, пожилая женщина злится, а Петр… Петр по-прежнему панда. Панду можно разве что напугать, но для этого требуется горячий конфликт, которого не будет – не на чем ему гореть.

Если бы Петр не был пандой, он давно бы установил на дверях замки, которые невозможно открыть снаружи, когда изнутри вставлен ключ. Но хороший сын и мысли об этом не допускал – ведь это расстроило бы маму.

– Когда вообще завершится ваша эпопея с разводом? – поинтересовалась Любовь Петровна.

– Послезавтра.

– Вот и славно. Надеюсь, все имущественные споры улажены?

– У нас не было никаких имущественных споров, мама, – напомнил Петр.

– Петенька, я понимаю, что вы честные люди, но ведь закон есть закон! Вы прописали, что у Полинушки нет никаких претензий на твое имущество? Точно прописали?

– У меня их и не было, – заметила Полина.

– Полинушка! – воскликнула Любовь Петровна, и в одном этом слове яда было больше, чем в жале скорпиона. – Я верю, что ты честная девочка! Но никогда не знаешь, как жизнь сложится. Лучше все решить сразу, на берегу, как говорится. Вот ты, например, вообще не должна была больше приходить – а все равно здесь.

– Мама, мы о таком не договаривались, – вяло возразил Петр, – что Полина не будет приходить.

– Но вы же в процессе развода, милый, все уже решено! Зачем приходить тогда?

– Исключительно ради полового сношения, – не удержалась Полина.

Она слишком хорошо знала свою свекровь. Все, что связано с сексом, представлялось Любови Петровне грязным, низменным и заслуживающим всяческого порицания. Она не допускала, что ее чистый светлый мальчик может быть заинтересован в чем-то подобном. Если Петенька и решится на такое, то только ради внуков, через простыню и с испуганно зажмуренными глазами.

Полина находила это как минимум забавным, из симпатии к мужу старалась лишний раз не бить по больному – но иногда все же позволяла себе такое. Для разнообразия.

Из коридора послышался грохот – Любовь Петровна то ли уронила что-то, то ли упала, то ли лопнула от гнева. Хотя третий вариант все же пришлось отмести после ее возмущенного вопля:

– Полина!

– Не надо ее троллить, – укоризненно посмотрел на жену Петр. – Она все-таки немолодой человек, у нее сердце больное…

Полина лишь усмехнулась. Легенда о больном сердце Любови Петровны сопровождала их семейную жизнь годами и ничем, кроме слов, не подтверждалась.

Они оба собрались и покинули спальню. Полина забрала с собой лишь пионы – не из жадности, просто знала, что иначе цветы отправятся в мусорное ведро, как только за ней захлопнется дверь. Свекровь терпеть не могла цветы, которые описывала емким словом «вонючки».

Как и ожидала Полина, Любовь Петровна встречала ее в привычной позе: ноги широко расставлены, руки скрещены на груди. Брови нахмурены, а губы поджаты так сильно, что в уголках размазалась темно-вишневая помада. Казалось, что Любовь Петровна давно была не прочь завершить все в честном кулачном бою, но сдерживалась, чтобы не разрушить легенду о больном сердце.