Полет тапка над Зулкибаром - Марина Владимировна Добрынина

принца видок жалкий, что я даже стукать его передумала, только проворчала:

— Ага, а я ученица Мерлина.

С кухни явился Василий, окинул завернутого в плед нежданного гостя насмешливым взглядом и… ничего ему не сделал! Васька чужих терпеть ненавидит и первым делом в обувь гостям моим ссыт… Ну в данном случае, вот блондинчик голый, без обуви то есть, так Васька мог хотя бы порычать на него, а он ничего — проигнорировал. Ну и как прикажете это понимать? Он вот даже на Жорика — байкера моего — порыкивал и в ботинки ему норовил нагадить, хотя Жорик дольше всех у меня задержался, и, вроде как, Васька привыкнуть должен был… хотя с чего бы к нему привыкать? Все равно ведь гадом оказался — самым гадским образом сбежал от меня, такой хорошей и красивой… а что, не красивая разве? Ну да, формы немного костлявые, зато нигде ничего лишнего типа пуза не торчит. И подумаешь, что нос длинный, зато глаза красивые. А кто посмеет возразить и назвать некрасивым мой левый янтарно-желтый глаз? А если кому не нравится мой правый глаз, изумительного светло-голубого цвета, тот сам урод, и рискует вообще безглазым сделаться!

— Ладно, принц, пошутили и хватит, — решила я, усаживаясь на диван. — Выкладывай, кто такой, и как оказался у меня в квартире? Да еще в таком непотребном виде.

— Ты меня расколдовала.

— Да? Ха-ха три раза!

— Сама подумай, откуда еще здесь мог появиться обнаженный мужчина? — проникновенно начал блондин… ох неверно начал! Совсем не верно!

— По-твоему, здесь неоткуда голому мужику взяться? — рявкнула я, перебивая нахала. — Это на что это ты намекаешь?

— Ну, я же не твой мужчина, что мне тут в таком виде делать? — блондинчик попробовал исправить ситуацию.

— Не мой, — добродушно согласилась я. — Ты страшненький, совсем не в моем вкусе.

— Что? Я страшненький? Да ты… ты…

Блондинчик вскочил и, казалось, готов был лопнуть от злости. Как его пробрало-то, а!

— Тощее недоразумение, в зеркало на себя посмотри. Да то, что я с тобой разговариваю, для такой, как ты — уже счастье!

— Ха! Счастье! Ты убогое белесое ничтожество. Спасибо, что прикрылся, а то я бы со смеху померла, на твое достоинство глядя.

— Что? Да ты… ты…

— Опять слова закончились? — я злорадно ухмыльнулась. — Ты сядь, не мельтеши и скажи спасибо, что я у тебя плед не отбираю и вообще разрешаю сидеть на моем стуле.

— Спасибо, — буркнул блондин и плюхнулся на стул.

— А теперь рассказывай, — велела я. — Только не ври! Не желаю слышать сказок про принцев. Просто скажи правду, как ты оказался в чем мать родила в моей квартире… Ага! Стоп! Я поняла! Это Жорик пошутил, да? Ключики-то не вернул, сволочь такая. Точно, это его рук дело. Сколько он тебе заплатил за эту милую шутку?

— Какой Жорик?! — взвыл блондин. — Я принц! Вальдор Зулкибарский, и никто мне не платил! Меня в мышь превратили, и я долго искал ту, что меня расколдует.

— Ну-ну, еще скажи, что я прекрасная принцесса, которую похитили в детстве цыгане и подбросили моей маме. И выросла я, не зная, кто я такая на самом деле, а теперь, когда я расколдовала тебя, мы отправимся в твое королевство, поженимся, будем жить долго и счастливо и умрем в один день.

— Не поженимся! — в ужасе заорал он.

— А чего так? — развеселилась я.

"Принц" растерянно захлопал ресничками, силясь, вероятно, подобрать наименее обидное обоснование своему нежеланию сочетаться со мной законным браком. Я терпеливо ждала. Наконец его осенило:

— Я не в твоем вкусе.

— Зато ты наследный принц, а я не прочь стать королевой.

Я, само собой, шутила. Не верю я, что этот чудик — принц, но он всерьез ужаснулся и возмущенно заорал:

— Да ни за что!!!!

— Сумасшедший? — предположила я.

Принц обиженно уставился в пол и хмуро пробормотал:

— А ты тогда кто?

— Ну я, в отличие от тебя, не думаю, что я принцесса, — напомнила я.

— Потому что ты не принцесса. А я принц и… и я не знаю, как тебе это доказать!

— Ну, например, покажи своего белого коня, — предложила я.

Кажется, он не понял, что я над ним издеваюсь, и серьезно ответил:

— Нет у меня никакого коня, я же мышью был.

— Чем докажешь?

— Что?

— Что был мышью.

— А кого ты целовала, а? Кого? Не мышь?

— Я думаю, что мне все это приснилось. Не было никакой мыши.

— Не приснилось! — кажется, блондин начал закипать. — Не приснилось тебе это! Был я мышью! Был! И… и наглотался у тебя за диваном пыли. У тебя здесь когда-нибудь убираются?

Тут уже настала моя очередь закипеть:

— А тебе какая разница? Тоже мне, чистоплюй нашелся. Не устраивает, сам бери пылесос в зубы и вперед, за уборку.

— Кого в зубы? — на физиономии липового принца такое недоумение появилось, что я даже поверила, что он впервые про пылесос слышит, но меня не так просто обмануть наивной мордой лица.

— Это что типа принц, да? Типа с пылесосом не знаком? Голубые крови, рожден с золотой ложкой во рту, так что ли?

— С какой ложкой? — блондин окончательно ошалел от моего монолога.

Ну что ж такое делается-то, а? Я ни одного матерного слова не сказала, а ему уже взбледнулось. Прямо-таки тоска зеленая. Пауза томительно продолжалась, грозя перейти в мордобой.

— А у тебя за диваном кулончик золотой лежит, — вдруг задумчиво произнес блондин.

— Не ври! — разозлилась я. — Я его везде искала. И за диваном в том числе. Нет его там и быть не может. Это Стасик, хрен моржовый, стырил, уходя!

— Так за диваном ты бы и не увидела, он в щель между половицами упал.

Вальдор

Поверьте, я многое могу вынести. Я не ожидал, что столь многое, пока меня в грызуна не превратили. Я почти смирился с тем фактом, что меня целовало костлявое, как смерть и странное, как привидение, подобие женщины с глазами разного цвета. Не просто разного, а кардинально друг от друга отличающегося — один голубой, другой — ядовито-желтый. Я уже не вздрагиваю, услышав очередное "растудыть-твою-тудыть". Может быть, здесь это модно. Я лоялен к этой… девушке… до тошноты. В конце концов, она меня спасла, и я, в принципе, могу быть благодарен.

Но тут девица, которая, судя по частым упоминаниям всяких жориков-стасиков, вовсе и не девица давно, на что чародей в свое время мне намекал, делает то, что наши придворные дамы себе никогда бы не позволили. Она отодвигает диван от стены. Сама! Своими руками! Нет, я не спорю,