Десять поколений - Белла Арфуди

Армению и оттуда уже поедем по пути, который завещал тебе отец: в Грузию, Турцию, потом в Ирак. Ты не будешь один.

– Зачем отцу это было нужно? – Ари все никак не мог отложить письмо в сторону. – Я даже никогда не знал, что он хотел побывать в Ираке.

– Мы вообще мало что знаем о своих родных, потому что сначала боимся спросить, а потом теряем интерес.

– Я даже в Армении последний раз был подростком, вряд ли что-то там помню.

– Значит, пора вернуть себе эти воспоминания. Может, твой отец знал, что это путешествие нужно не только ему, но и тебе. В общем, выбирай дату полета. – Дядя Мсто улыбнулся, сверкнув золотым зубом, с которым он не хотел расставаться, несмотря на возможности современной стоматологии. – У тебя есть отличный попутчик.

Ереван встретил их тридцатишестиградусной жарой. Казалось, что асфальт вокруг Звартноца вот-вот расплавится, превратится в тягучую реку. Воздух был раскален, но Ари дышалось здесь легче, чем в более влажном московском климате. Вокруг бесконечно сновали таксисты, желавшие нажиться на наивных приезжих. Ари и дядя Мсто в ожидании своей машины игнорировали их, словно назойливых мух. За ними ехал старший сын дяди.

– Авдо, я уже думал, что ты решил нас здесь бросить, – полушутя отчитал сына дядя Мсто.

– Пробки теперь как в Москве. Никогда не угадаешь, где они тебя настигнут. – Авдо закинул чемоданы в машину и приглашающим жестом указал на дверь. – Домой?

– Домой, – выдохнул дядя Мсто, вытирая носовым платком пот со лба. Жара была для него невыносимой, даром что он родился в солнечной Армении и прожил в ней большую часть жизни.

Дорога казалась Ари смутно знакомой. Но то скорее были отголоски рассказов родителей и его собственных фантазий, чем реальные воспоминания. Единственное, что он узнавал, точно понимая, что это не игра его воображения, – это вездесущие пулпулаки. Чистая ледяная вода била из них, словно источник жизни, собирающий вокруг жаждущих. Толпы туристов бегали во все стороны. Высунув голову из окна машины, Ари слышал то армянскую речь, то английскую, то французскую, то фарси. Удивлением для него стали индусы: он не встречал их в детстве.

Розовый туф, из которого в основном построен старый Ереван, на солнце кажется то персиковым, то охристым. Ари узнавал и его. Он маленьким любил ковырять стены, пытаясь сделать тайники для посланий друзьям. Помнил, как его за это постоянно журил сосед: «Ах ты маленький генацвале[6]!» Хоть Ари и был этническим езидом, дворовые товарищи в Ереване называли его грузином, так как он перебрался с родителями в Армению из Грузии. Ему было лет шесть, когда родители решили переехать в первый раз. Разницу между Грузией и Арменией Ари не сильно ощущал, если не считать языка. Все остальное маленькому переселенцу казалось похожим: солнце, фрукты, темноволосые люди, старики во дворе и виноградные лозы, оплетающие дома и внутренние дворики.

Сложнее было, когда еще через год они отправились в Москву, где ошалевшему от таких резких перемен Ари пришлось привыкать к совсем иной культуре, холоду и диковинным словам вроде «черномазый», которые он не слышал раньше. После пяти лет жизни в спальных районах Москвы и грузинский, и армянский языки совершенно вылетели у Ари из головы. Дома родители, стараясь не забывать о корнях, говорили с ним на езидском, а улица обращалась к нему на русском со сложными вставками мата, которые Ари быстро научился различать. Тогда же он в последний раз побывал с родителями в Армении. Последнее лето, когда мама еще была жива. Она возила его по местам, где проводила детство, и учила читать книги не только глазами, но и руками, ушами, носом и сердцем.

– Ты чувствуешь запах книги? – обращалась она к сыну, приближая нос к раскрытому талмуду у нее в руках.

– Да. – Ари повторял за мамой. – Книга пахнет подсолнечным маслом.

– Это потому, что ты ел бабушкины пирожки, пока читал ее, – смеялась Тара, закручивая свои густые кудрявые волосы в тугой узел. – Теперь давай изучать книгу руками. Потрогай листы. Тебе нравится их шершавость?

– Нравится. Еще мне нравится их цвет. Словно топленое молоко. И обложка красивая.

– Мне она тоже нравится. Это одна из самых красивых книг, которые я видела.

– Однажды я тоже напишу книгу. Мы будем ее читать вместе, вот так же валяясь под деревом в саду бабушки. Книга будет о мальчике, который объехал весь свет. Каждую страну в этом мире.

– Конечно, напишешь, и не одну, а десятки книг. – Мама ласково обняла Ари и стала его щекотать.

Солнце пробивалось сквозь ветви персикового дерева, заставляя мальчика щурить глаза. Из-за этого он едва видел маму, но навсегда запомнил ее запах: сладкий аромат лета.

Машина резко затормозила в одном из дворов Бангладеша[7], вернув Ари в реальность. Высокие многоквартирные дома еще советской постройки шли рядами друг за другом, как в любом другом городе постсоветского пространства. Их серость навевала тоску. Для кого-то это была тоска по безвременно ушедшей эпохе, для кого-то – по отсутствию разнообразия.

Скрипучий лифт поднял их на пятый этаж, где в квартире за длинным, накрытым угощениями столом их уже ждали жена дяди Мсто и многочисленная родня. Всем хотелось посмотреть на Ари, ведь многие из них видели его еще совсем ребенком. Сейчас же он был для родни воплощенной мечтой – человеком, добравшимся до желанной для многих Америки.

Все спрашивали наперебой:

– Правда, что в Америке можно стать миллионером за год?

– Я слышал, что в Америке очень дорого болеть. Это так?

– Как тебе ваш президент?

Гул голосов смешался в голове Ари и вернулся к нему колоколом боли. Мигрень не отпускала его со дня, как он узнал о смерти отца. Неужели этот белый шум в ушах будет теперь вечно?

– Ты же приехал сюда не только слоняться по Еревану? – до Ари сквозь пучину боли дорвался голос одного из дальних родственников. – Надо съездить в нашу деревню. Мы там с твоим отцом все детство провели. Ходили туда-сюда за местным пастухом или гоняли мяч.

– Что скажешь, Ари? – Глаза дяди Мсто уставились на племянника в ожидании ответа. – Твой отец хотел, чтобы ты вместе с ним прошел путь наших предков.

– Эту деревню основал наш прапрадедушка после побега из Турции, – вмешался сын дяди Мсто, накладывая себе толму и винегрет. – В его честь там поставили пулпулак – тебе обязательно надо его увидеть.

Ари особо не думал, как он собирается исполнять последнюю волю отца. Нужно ли ему посещать какие-то конкретные места или следовать собственным ощущениям? Да и есть ли