Тихая квартирантка - Клеменс Мишальон

– Знаешь, я за тебя беспокоюсь, – говоришь ты.

Фырканье.

– Правда. В смысле… мне просто любопытно, вот и все.

Хмыкнув, он засовывает руки в карманы.

– Возможно, я чем-нибудь помогу, – предлагаешь ты. – Найду способ остаться.

Он усмехается, однако не делает шагов к двери. Ты на верном пути. Ты уверяешь себя, что это путь к победе.

Иногда он с тобой разговаривает. Нечасто и всегда с неохотой, но все-таки. Порой в его словах бахвальство, порой – признание. Наверное, потому он тебя и оставил: ему необходимо делиться определенными вещами, а ты единственная, кто может выслушать.

– Если расскажешь, в чем дело, возможно, я что-нибудь придумаю.

Он сгибает колени, наклоняется к твоему лицу. Его дыхание пахнет мятой. Теплая шершавая ладонь ложится на твою скулу. Кончик большого пальца слегка вдавливается в глазницу.

– Если расскажу, ты что-нибудь придумаешь, так?

Он окидывает тебя взглядом, от лица до ступней. С отвращением. С презрением. Но всегда – и это важно – с капелькой любопытства. Что он может с тобой сделать? Что сойдет ему с рук?

– Да что ты вообще знаешь? – Он проводит пальцем по нижней челюсти, ноготь царапает подбородок. – Тебе хотя бы известно, кто ты?

Да. Как молитва, как мантра. «Ты Рейчел. Он нашел тебя. Ты знаешь только то, чему он тебя научил. У тебя есть только то, что он тебе дал». Цепь на щиколотке, приделанная к стене. Спальный мешок. На перевернутом ящике – предметы, которые он принес за минувшие годы: три книги в мягких обложках, бумажник (пустой), мячик для снятия стресса (ей-богу). Набор случайных вещей. Вероятно, отнятых этим мужчиной-сорокой у других женщин.

– Я нашел тебя. Ты заблудилась. Я дал тебе крышу над головой. Я сохраняю тебе жизнь. – Он кивает на пластиковый контейнер. – Знаешь, кем бы ты была без меня? Никем. Ты была бы мертва.

Он опять встает. Щелкает суставами пальцев, одним за другим.

Ты – ничто. Тебе это известно. Но в сарае, в этой части его жизни, ты – все, что у него есть.

– Она умерла, – говорит он, будто пробуя, как звучат слова. Затем повторяет: – Умерла.

Ты понятия не имеешь, о ком речь, пока он не добавляет:

– Ее родители продают дом.

И тут до тебя доходит.

Его жена.

Тебя захлестывает поток мыслей. Ты хочешь сказать то, что обычно говорят воспитанные люди: «Мои соболезнования». Спросить, когда и как.

Интересно, он это сделал? Сорвался наконец-таки?

– Поэтому нам придется переехать.

Он мерит шагами сарай, насколько позволяет пространство. Взволнован, что на него не похоже. Но тебе не до эмоций. Нет времени гадать, его ли это рук дело. Если и так, какая разница? Тебе известно, что он убийца.

Взамен ты усиленно соображаешь. Напрягаешь атрофированные извилины, отвечавшие за решение проблем в обычной жизни. Извлекаешь на свет себя прежнюю, которая помогала друзьям, родным. Но все заглушает единственная мысль: если он уедет – покинет свои владения, этот дом, – ты умрешь. Если только не убедишь взять тебя с собой.

– Сожалею, – говоришь ты ему.

Ты постоянно сожалеешь. О смерти его жены. О том, что на него обрушились все несчастья мира. Что он связался с тобой, беспомощной женщиной, которая вечно хочет есть, пить, мерзнет и сует нос в чужие дела.

Второе правило выживания в сарае: он всегда прав, а тебе всегда жаль.

Глава 4

Эмили

Он возвращается по вторникам и четвергам. Надежный и многообещающий, как сорокатрехградусный виски.

Эйдан Томас снимает серую ушанку, волосы топорщатся взъерошенными перьями. Сегодня он со спортивной сумкой из зеленого нейлона, вроде тех, что продаются в магазинах амуниции. Ноша увесистая, ремешок врезается в плечо.

За ним хлопает дверь. Я вздрагиваю. Обычно он аккуратно придерживает ее за ручку.

Эйдан идет к бару, не поднимая головы. Походка тяжелая, не только из-за вещмешка.

Его что-то гнетет.

Он запихивает шапку в карман, приглаживает волосы, бросает сумку у ног.

– «Манхэттены» готовы? – привлекает мое внимание Кора.

Я отправляю по стойке два напитка. Когда она удаляется, Эйдан вскидывает на меня глаза.

– Что тебе предложить?

В ответ – вымученная улыбка.

– Значит, как обычно. – Я беру барный пистолет, и тут меня озаряет идея. – Или могу сделать кое-что другое, если хочешь немного взбодриться.

С отрешенностью во взгляде Эйдан хрипло усмехается.

– Все настолько очевидно?

Я невозмутимо пожимаю плечами, как будто ничего особенного не происходит.

– Замечать – моя работа.

На заднем плане жестикулирует Эрик, описывая специальные предложения столику на четверых. Клиенты внимают с открытыми ртами. Эрик – прирожденный шоумен. Знает, как заслужить расположение своих столиков и всего несколькими фразами увеличить чаевые на два-пять процентов.

Милый Эрик… Друг, который остался другом, когда я превратилась в его босса. Тот, кто меня поддерживает. Каким-то чудом верит в мою способность управлять этим заведением.

– Давай кое-что попробуем.

Я быстро протираю стакан для виски. Эйдан Томас поднимает брови. Происходит что-то необычное, новое. Он не уверен, нравится ли ему. Какого черта я тут устроила, когда он хотел только свою вишневую колу?

– Скоро вернусь.

Я стараюсь идти как можно непринужденней. За распашной дверью Ник склонился над четырьмя тарелками сегодняшнего фирменного блюда – свиной отбивной в панировке с картофельным пюре и соусом из бекона и зеленого лука. «Просто и вкусно, – объяснил он. – Люди хотят знать, что у них на тарелке, но приходят сюда не за обычной домашней едой». Как будто сам додумался. Вообще-то отец начал вдалбливать это мне в голову еще прежде, чем я научилась ходить. «Здоровое питание по привлекательной цене, – говорил папа. – Мы обслуживаем не только приезжих. Они здесь лишь по выходным, а вот местные приходят всю неделю. Мы работаем в первую очередь для них».

Из кухни навстречу мне идет Эрик с тремя тарелками в левой руке. Увидев Эйдана через распашную дверь, он притормаживает и одаривает меня легкой ухмылкой. Сделав вид, что не заметила, я подхожу к холодильнику.

– Остался еще после обеда чай с бузиной?

Тишина. Все либо увлечены работой, либо игнорируют меня. Юванда, третий мушкетер в моем трио, наверняка в курсе, но она в зале. Вероятно, перечисляет плюсы и минусы «Гевюрцтраминера» по сравнению с «Рислингом». Продолжив поиски, я наконец обнаруживаю кувшин за емкостью с пахтой. На порцию хватит. Отлично.

Спешу обратно. Эйдан ждет, положив ладони на стойку. В отличие от большинства он не тянется за мобильником, едва оставшись один. Он умеет побыть наедине с собой, знает, как обрести в одиночестве покой, если не утешение.

– Прости, что заставила