Шах помидорному королю - Ирина Стрелкова

— Нерви — крупный современный архитектор. — Володя вложил в свое сообщение изрядную дозу укоризны. — Такие имена надо знать.

— При чем тут архитектура! — возмутился Фомин

— Совершенно ни при чем, — согласился Володя. — Хотя, конечно, бетон имеет в современной архитектуре самое широкое применение. А там, под сосной, как ты мне сам пояснил, покоится нечто бетонное… Но я вспомнил Поля-Луиджи Нерви по совершенно другому поводу. Ему принадлежит очень важная в любом деле идея, что надо идти дальше научного этапа познания и достичь знания интуитивного. Интуитивного! — с наслаждением повторил Володя. — Именно в области интуиции рож даются все гениальные догадки, которые мыслителю предстоит затем лишь обосновать с помощью логики. — Володя видел, что его эрудиция действует на Фомина, как пассы гипнотизера. — Вот и я на примере с лепешкой бетона под сосной решил потренировать свою интуицию, — продолжал он все с той же кротостью. — Да, кстати, ты читал Павла Ковалевского? У него есть потрясающе интересные «Психиатрические эскизы из истории». Непременно прочти. Полезнейшее пособие для сыщика! — Володя сделал паузу, надеясь хоть что-то услышать от собеседника, но Фомин не проронил ни слова. — Так вот, Павел Ковалевский не сомневался, что предчувствия действительно существуют и в них лежит частью та тонкая чувствительность, которая присуща людям мечтательным, с живым воображением…

И вот тут он допустил промашку

— Мечтательным? — Фомин покатился со смеху. — Таким, как ты?

— И тебе тоже, — с достоинством парировал Володя. — В твоей жизни, Фома, интуиция тоже играет немалую роль. Но ты этого не замечаешь, потому что все происходит как бы помимо тебя.

— Ну, ну, — проворчал Фомин. — То ты меня своей дедукцией допекал, теперь заморочишь интуицией…

— Для твоей же пользы! — уточнил Володя. — Для повышения квалификации! К сожалению, область бессознательного до сих пор мало исследована…

Фомин не принадлежал к прилежным читателям журнала «Наука и жизнь» и потому не мог уличить Володю в том, что все его сведения взяты из недавно напечатанной статьи о роли интуиции в науке. А Володя выложил все имена и все примеры и затем предпринял искусный выпад:

— Ты сам, Фома, толкаешь меня тренировать интуицию на каких-то условных вариантах. Почему я заговорил про убийство? Только потому, что ты мне не поручаешь пусть самое простое, но настоящее, реальное дело. А ведь Петр Петрович распорядился, что я назначаюсь твоим общественным помощником.

Фомин удивленно покрутил головой.

— Ну, ты и гусь!.. Выходит, я еще и виноват?… Но подумай, какой из тебя общественный помощник! Ты теперь городская знаменитость. Тебя каждый в лицо знает. Мне проще самому где-то побывать, не привлекая внимания. А послать тебя?… Да ведь ты идешь по городу — на тебя все оборачиваются: «Киселев! Киселев!» Я за собой таких шепотков не слышу. Потому что хожу и не выпячиваюсь. Не гонюсь за славой…

— И я не гонюсь! — вскричал Володя. — Ни в коем случае! Слава — яд, который следует принимать малыми дозами. Так говорил Бальзак, а он в этих вещах разбирался. Не волнуйся, Фома, всю славу я готов оставить тебе. В любом деле меня интересует только сам процесс разгадывания хитросплетений преступления. Работа мысли… Ничего больше! — клятвенно заверил Володя. — Поэтому я готов всегда оставаться в тени. И ты смело можешь подключить меня к розыску банды. Да, да! Только не выкручивайся! Весь город талдычит про золото на сотню тысяч! Честное слово, о моей помощи никто не узнает!

— Ну, ты, Кисель, обнаглел… — Фомин удержался от дальнейших комментариев. Сам виноват — послушался Налетова и взял с собой в лес друга детства. Но какое затмение нашло на Петра Петровича?… То приказывает отключиться от этого проклятого дела с универмагом, то подсовывает Киселя.

II

На генеральном плане города Путятина новый универмаг венчал перспективу Сиреневого бульвара. Современное здание, стеклянный кубик, не хуже, чем в других районных центрах, а может, и получше.

Городская газета успела трижды сообщить о начале строительства универмага. Увы… На том месте еще и конь не валялся, — острили (уже не один год) путятинцы. Вывеска «Универмаг» по-прежнему торчала над старинными торговыми рядами. Там же, в рядах, теснились — тоже в ожидании переезда в новые дома — два магазина: книжный и «Фрукты — овощи».

Торговые ряды по праву считались шедевром русской провинциальной архитектуры прошлого века. Каменные аркады, галереи на толстых колоннах, узорная кирпичная кладка, лишь самую малость поврежденная временем. Качество старинной постройки внушало уважение к предкам, но галерея затеняла окна, и вентиляции никакой — в сводчатых залах застоялись допотопные запахи дегтя, рогож и еще каких-то давно исчезнувших товаров. Самое место было бы здесь сторожу в классическом тулупе с берданкой за плечами, но Путятин от технического прогресса не отстал: в универмаге все двери и окна оплетали чуткие проводочки охранной сигнализации. Только сунься — милиция тут как тут.

Грабители и не стали тревожить сигнализацию. Они ее обошли. Предельно просто. Под торговыми рядами тянулись заброшенные и забытые всеми подвалы. Воры залезли в овощной магазин, где никакой сигнализации не было, спустились в подвал, отыскали заставленный пустыми бочками ход, добрались до подвалов универмага, снизу пропилили пол в отделе игрушек, прошли в ювелирный отдел, взрезали немудрящий сейф, забрали весь путятинский золотой запас и тем же путем ушли.

Дело было в ночь с субботы на воскресенье, а по воскресеньям все магазины в Путятине не работают. Воры имели в своем распоряжении достаточно времени, чтобы замести следы и надежно припрятать похищенное. К тому же им помог ливень, обрушившийся на Путятин в субботнюю ночь.

Утром в понедельник овощной магазин преспокойно начал торговлю. Правда, заведующей, когда она отпирала дверь, показалось, будто замок висит как-то не так, но внутри магазина она не обнаружила никакого беспорядка.

Звонок в милиции раздался только без четверти одиннадцать, когда пришли на работу продавщицы ювелирного отдела. Несколько голосов рыдали в трубку, и ничего нельзя было разобрать. Фомин не стал тратить время на разговоры. Через три минуты он был в универмаге и еще через две минуты докладывал о происшествии Налетову, распорядившись перед тем, чтобы на дверях универмага вывесили популярную табличку: «Закрыто на учет».

В подвал спустили знаменитого в Путятине Джульбарса. Он взял след и вывел под землей к овощному магазину. Но там след оборвался. Как раз в этот момент в магазине умудрились грохнуть на пол бочку с солеными огурцами, она лопнула, и в подвал хлынул водопад пахучего рассола. Джульбарс вылез из подвала весь мокрый, облепленный укропом и лавровым листом, брезгливо отряхнулся, пофыркал своим чутким черным носом и тявкнул проводнику вполне внятно: вы как хотите, но я в таких условиях работать не могу.