Артефактор из Миссури - Юрий Цой

— А что ты хочешь с ними делать? — Не выдержала кроха, глядя как я ощупываю и разглядываю белые кости, выбирая наиболее удобную для нанесения узора.

— Пока не знаю. Попробую нарисовать на них что-нибудь. Скучно просто так лежать. Скажи. А что это так тарахтело во дворе?

— Это же — трактор! Ты чего? Забыл⁈

— Ага. Забыл… — Я улыбнулся. Знать бы еще, что это за «трактор», так как память моего тела не дала никакой подсказки. — Принеси пожалуйста еще нож.

Поверхность под руной нужно было выровнять от шероховатостей и следов собачьих клыков, а так очень слабенький лечебный амулет вполне мог получиться при условии, если я смогу запитать его энергией, которую пока не ощущал в себе ни на один витим. Все равно ничего другого мне не оставалось. Милли принесла нож из не самого хорошего железа на деревянной ручке, и я сунув лезвие в щель деревянного табурета принялся скоблить поверхность кости снимая по чуть-чуть тонкую стружку. Ничего… Вода камень точит!

— Милли. А город далеко?

— Опять забыл? — Ехидно улыбнулась сестренка, наблюдая за моими хилыми рученками.

— Да. Проснулся утром и ничего не помню…

— Ой! — Милли всплеснула ладошками с маленькими пальчиками и уставилась круглыми глазами. — Совсем, совсем ничего?

— Маму, папу и остальную семью помню, а дальше — ничего.

— Бедненький! Я тебе сейчас все расскажу! Папа и старшие работают на полях, мама занимается скотиной и готовит еду, я ей помогаю, а Пит и Тони еще маленькие. У нас есть коровы, куры, свиньи, лошади, Дик и Мисс с котятами.

— А город? — Напомнил, прервав длинный перечень домашней живности.

— Город есть. Там магазины и много людей. Только пешком идти долго. Машину папа продал, так что ездим туда на кобыле с телегой.

«Машина», опять «трактор». Зафиксировал незнакомые понятия и удовлетворившись наличием близкой цивилизации принялся с удвоенной силой елозить костью по лезвию, скорбя о слабости своих рук. Игла оказалась более совершенным изделием по сравнению с ножом, и я даже полюбовался ее филигранно одинаковой по всей длине толщиной и идеально острым концом без единого следа инструмента неведомого кузнеца. Пожалуй, в этом мире есть достижения которых еще не достигли в моем. Я покосился на полку с книгами и решил оставить этот вопрос на будущее, сосредоточившись на своем излечении. Очень быстро мои руки устали до онемения в пальцах, а в голове опять проснулся ненавистный «дятел». Я закрыл глаза борясь с болью, а Милли выскользнула из комнаты и уже за дверью закричала.

— Мама, мама! Мэту плохо!

Усилием воли убрал инструменты и кость под одеяло, услышав шаги спешащей к сыну матери.

— Сынок! Что, плохо? Сейчас лекарство дам.

Белый порошок быстро растворился в металлической кружке с водой, и мама поддержав рукой мою голову дала выпить горькое лекарство.

— Сейчас будет легче… — Женщина стала гладит мою головушку, приговаривая как мантру ласковые слова. Постепенно боль утихла, мысли поплыли, и я погрузился в искусственный сон как в глубокий омут.

Глава 2

Проснулся от звуков детских голосов сохранивших бодрость для дружеской потасовки после дня работы в полях фермерских посадок. Солнечный свет за окном уже окрасился вечерним багрянцем окрасив розовым край оконной рамы

— Отдай! Я первый увидел!

— Нет я! Джони! Скажи ей!

Я позавидовал беззаботности детей и прислушался к своим ощущениям. Голова налитая тупой тяжестью не сказать что болела, но ощущалась как инородный объект на детской шее. Осторожно повертел ею из стороны в сторону ощущая смещение внутреннего давления в районе затылка под черепной коробкой. Если не делать резких движений — жить можно…

Где там моя заначка? Рука нащупала кость под матрасом и я вынул ее на свет. Очень и очень плохо! Искушенный артефактор во мне не мог смириться с качеством заготовки, но я задавил его перфекционизм и нашарив в складках простыни иглу вздохнул и зажав в кулаке принялся наносить контуры двух рун. Одна служила накоплению магической энергии, а вторая выполняла воздействие на организм обеспечивая лечебный эффект. Слабые пальцы заскользили по металлу как только я попробовал нажать сильнее углубляя линии узоров. Надо сделать ручку… Разжал онемевшие пальцы и потер подушечками со следами железной спицы. Взгляд зацепился за кусок материи и я потянувшись подхватил со спинки стула тряпку, которой мама пользовалась вместо салфетки. Если намотать полосу ткани на иглу, сделав таким образом ручку — должно получиться работать немного уверенней.

Благодаря размеру иглы у меня вышло сделать рабочий инструмент слабо похожим на шило и дело постепенно пошло, пока пальцы от непривычных усилий не отказались сжиматься. Ничего… Я спрятал под подушку кость с иглой и откинулся вспотевшей спиной на ее мягкую поверхность. Главное начать…

Спустя десять минут пришла мама с братом Джоном и мне устроили помывку в большом корыте, которое они принесли с собой. Потом чистого и освободившегося от отходов жизнедеятельности покормили и вынесли на деревянную террасу под крышей, где вся малышня исключая девятимесячного Пита принялась развлекать меня в меру своего понятия и сил. У папаши этих сил к концу дня оказалось меньше всех и он лишь дежурно спросив о моих делах скрылся в доме, чтобы поесть и рухнуть в постель. Впрочем, я оглядел банду босоногих детишек и ухмыльнулся своим мыслям, силы у него все же скорей всего оставались…

Солнце кроваво-красным диском упало за горизонт, и я сидел в плетеном кресле и любовался новым миром с небом уходящим в черноту на котором зажглись первые звездочки, с наслаждением вдыхая чистый воздух наполненным запахом трав и звуком птиц над бесконечными полями до самого горизонта разбитыми на ровные квадраты. Дети играли в прятки давая мне ощущение щемящей причастности к их безграничному оптимизму и постепенно уверенность в благополучном исходе моей затеи почти закрепилась в моем сознании. Мысли получив такой посыл стали оценивать окружающий вид и незнакомые созвездия над головой. Может еще и поживу здесь…

Целую декаду я ковырял бороздки