Натиск на Закат - Владимир Васильев

Если бы он следовал всем указаниям «стратегов», они давным-давно погибли бы, как и их товарищи в том первом бою. Капитан нашёл, как он думал, верное объяснение живучести подчинённых: все, оставшиеся в живых, в прошлом были охотниками-промысловиками. Они и до войны полагались только на себя и знали, как выживать. И ныне выжили в самых тяжёлых боевых условиях.

Вспоминал он частенько того стратега, что в штабе армии «озадачил» его. При получении задания присутствовали, наряду с начальствующим составом, два лётчика, весьма бравые и отважные ребята, как отметил про себя капитан. Один из лётчиков был со звёздочкой Героя. А в транспортную авиацию оба были переведены после ранений и контузий. Когда они попытались внушить генералу мысль о том, что тот посылает капитана на верную смерть, генерал ощерился и за неуместные пререкания с начальством объявил им устный выговор. Стукнув своими коричневыми от курева пальцами по карте, приказным тоном, в котором отчётливо ощущалось его наслаждение своей властью, добавил: «Ваша задача выбросить разведчиков над этим квадратом. Приказ дан Командующим Фронтом. А капитан Белов у нас самый живучий из разведчиков.» Злорадно хмыкнув, генерал изволил назвать слова лётчиков в защиту капитана «неудачной шуткой».

А дело-то предстояло нешуточное: выйти из глубокого вражеского тыла к своим, обходя открытые пространства и дороги, на которых под осенними дождями мокли фрицы у бронетехники. Диверсии вблизи от линии фронта капитан и не думал проводить: здравым смыслом бог его не обделил. Достаточно по ходу нанести дополнительные данные на карту. Такое сосредоточение танков и иной техники фашистов, как здесь в Венгрии, капитан видел второй раз в своей жизни, а впервые подобное множество машин на гусеничном и колесном ходу — на его памяти — было во время битвы под Курском. А вот пехотных подразделений и иных людских ресурсов у немцев в Венгрии было маловато.

При отходе, в предрассветном сумраке они чудом избежали беды: их место днёвки в лесной глубине, скрытое золотым октябрьским кружевом ещё не опавшей листвы, могли бы обнаружить немцы, с какой-то целью выставленные ночью в дозор рядом с лесной дорогой. Положение спас его ординарец Петя, земляк капитана, бывалый и бравый солдат. Балагур не хуже Швейка!

До войны проживавший в лесной деревушке и промышлявший в мирное время рыбалкой и охотой, Пётр чётко выполнил поставленную задачу. Неслышно обходя лесную чащу, он, верно, проклинал свою вчерашнюю неосмотрительность, за что и был наказан судьбой-злодейкой. Петю переполняла злость на фашистов и боль от касательного ранения в боку. Двух фрицев, затаившихся среди кустов, рядом с дорогой, он снял без лишнего шума. От скуки и беззаботности, не иначе, те немцы решили покурить, чем и выдали свой секрет. Два броска ножей решили дело.

Капитан приказал разведать и выяснить, что же немцы охраняли? В течение получаса бойцы вышли на весьма странное строение или корпус с огромным куполом непонятного назначения.

«Наверняка, что-то военное! Так покрасили чёрной краской, что совсем не блестит… Но, слава богу, ни пулемётов, ни пушек не видно. Надо отдать им должное, эти варвары на многое способны. А ведь у нас шанс» — так подсказывала ситуация, и, в самом деле, группа охранения вблизи от объекта была незначительной: три офицера и пять или шесть человек рядового состава, причём, своим внешним видом они удивили капитана: — «Одеты словно на парад!»

Иван ещё минуту-другую просчитывал варианты. Право на фатальные ошибки, по его мнению, имеют только идиоты. «При таком малочисленном охранении не должно быть много людей и внутри этой громады; да и дело уже начато Петром» — это заключение основывалось исключительно на интуиции, а интуиция разведчика, как считал капитан Белов, отличается от обычного русского полагания на «авось». Иван услышал покашливание простуженного фельдфебеля. Минутой позже раздался голос оберлейтенанта, неожиданно громко прозвучавший в рассветной тишине. Офицер, как понял Иван, был явно раздражён долгим ожиданием. «Какие нетерпеливые! Ожидают они кого-то? К чёрту! Так, серые, пора вас к… чертям отправлять и пора раскрыть вашу военную тайну» — с таким решением, взвешенным и уже принятым, капитан дал две отмашки рукой, за которыми последовали скрытные от врага и стремительные действия его разведчиков.

Бойцы, двое слева и двое справа, по команде капитана стали выдвигаться для охвата противника, и в этот миг его ординарца увидел немецкий снайпер. Тишину нарушил сухой щелчок — и выстрел оборвал жизнь ординарца Пети. Капитан каким-то чудом заметил место, откуда был произведён выстрел и где схоронился снайпер, и длинной автоматной очередью срезал его. Громко, коротко и с матерком подал команду, которая в переводе на литературный язык означала: «Всех гадов порешить!» Перевёл огонь на немцев, убегающих под защиту грузовой машины, и вдохнул прелый воздух перед решающим броском. В мгновение ока ярость перекрёстного огня бойцов подавила сопротивление врагов: охранение объекта было уничтожено.

Капитан подбежал к дискообразному корпусу с куполом и в первый момент даже не поверил своим глазам: огромный диск… висел над землёй. Он увидел над собой тёмный и, вероятно, открытый проём в нависшем над ним днище диска, и в следующую минуту услышал отчаянный предсмертный крик, приглушенно долетевший до его слуха, а следом за ним — одиночный выстрел. Капитан не успел ещё сообразить, каким образом ему добраться до входного проёма этой махины, как неведомая сила подняла его. Он судорожно сжал автомат, готовый в любую секунду нажать на курок или бросить гранату. Проём, как заметил капитан, немедленно закрылся. Его ноги неожиданно нашли опору, дверь, чем-то похожая на затвор его трофейного фотоаппарата, раскрылась — и капитан кульбитом перекатился в помещение. Одного взгляда было достаточно, чтобы получить подтверждение догадке, озарившей его ещё снаружи: эта махина не могла быть построена немцами. Ближняя к нему правая стена внезапно преобразилась и стала большим экраном, и он увидел своих бойцов, грузовой и легковой автомобили, из-за которых немцы безуспешно пытались отразить внезапную атаку, а теперь валялись рядом с автомобилями в тех позах, в которых их настигла смерть.

На полу помещения в большой луже крови лежали два трупа в немецкой форме и двое гражданских в странной одежде. Три трупа были буквально разрезаны чем-то, и лужа крови всё увеличивалась… Один из гражданских ещё дышал, но его ранение в грудь, скорее всего, было несовместимым с жизнью. «Ишь, гады, стало быть, не нашли общего языка. А интересный пистолетик» — с такой оценкой странного типа пистолета капитан поднял с пола личное оружие умирающего и сунул его в потайной карман плаща-накидки. По размерам — не громоздок, мог бы уместиться в кобуре, но по весу — «пистоль» был весьма тяжёл, невподъём для одной руки. Оглядывая помещение с экранами, вспомнил байки курсанта-москвича в училище. Тот рассказывал о телевидении и телевизорах. «Спрашивается, а почему тогда не верил тому москвичу? Вот они, теле-визоры!»