Соблазн - Линда Холл

— Привет! — сказала она, когда Джас приблизился.

Он не улыбнулся, но кивнул в ответ.

— Добрый день. — И с неодобрением покосился ее мешок: — Вы прямо как Санта-Клаус в этом наряде. А что в мешке? Подарки?

— Увы! Никаких подарков у меня нет.

Сегодня он был гладко выбрит, отчего резкие черты лица заострились еще больше. Создавалось впечатление, что Джас сильно исхудал в последнее время. Казалось, он раздумывал, продолжать разговор или уйти восвояси. После непродолжительного молчания он все же заговорил:

— Так зачем вы таскаете с собой пустой мешок?

— Собираю в него всякую всячину.

— А зачем?

— Ну, для работы мне нужны листья, стебельки, зерна, кусочки де тек…

— А ракушки?

— Иногда беру и ракушки. Но здесь их не так уж много. Прибой настолько силен, что они разбиваются еще в море, не достигнув берега. Но мне больше нравятся бутылочные стеклышки и забавные камни.

Несколько минут они шли молча, затем Джас полюбопытствовал:

— И что вы делаете со всем этим мусором?

Блайт подозревала, что ему не очень интересно слушать ее болтовню и он просто из вежливости поддерживает беседу, поэтому ответила коротко, не вдаваясь в подробности:

— Мастерю поделки, а потом продаю их в цветочные магазины соседнего городка.

— Значит, у вас собственный бизнес?

— Да.

— Так-таки ваш?

— Ну да! Почему вас это удивляет?

Джас окинул скептическим взглядом ее детское личико, миниатюрную фигурку и пояснил:

— Вы еще слишком маленькая для таких серьезных дел.

Блайт рассмеялась и устремилась к воде, крикнув на бегу:

— Однако мне уже двадцать один год!

Не мудрено, что его ввели в заблуждение ее невысокий рост, по-детски любопытные глаза, вечно растрепанные волосы и полное отсутствие косметики.

Джас догнал ее и, воровато оглянувшись по сторонам, тихо спросил:

— И… вы живете совсем одна?

— Да. С тех пор, как умерла бабушка, — грустно покачала головой Блайт. — После дедушкиной смерти я переехала к ней, потому что она часто болела, а мы боялись оставлять ее совсем одну. Все считали меня сумасшедшей, когда я заявила, что хочу выращивать здесь цветы. А напрасно, я знаю, что говорю, ведь я окончила курсы садоводства.

Джас пробормотал что-то нечленораздельное, но Блайт не обратила на это внимания, поскольку уже оседлала своего любимого конька.

— Мне говорили: ты хоронишь свою молодость в глуши, почва здесь неподходящая и тому подобное. Но до Окленда всего часа полтора езды, разве это глушь? И мой бизнес хорошо пошел. Вот только… рынок в последнее время заполонили искусственные цветы. Но я не отчаиваюсь и в этом году хочу вырастить новую культуру — подсолнух.

— Подсолнух? — удивился Джас.

Блайт приняв интерес соседа за чистую монету, прочитала ему целую лекцию об этом растении и уже собиралась плавно перейти к другим представителям флоры, как вдруг совершенно случайно заметила на лице собеседника снисходительную ухмылку. Джас едва сдерживался, чтобы не зевнуть.

— Ну что ж, — поспешно произнесла Блайт, — думаю, нам пора проститься.

— Вы правы, — не менее поспешно отозвался Джас. — До свидания. Богатого вам улова! — И пошел прочь.

Внимательно глядя под ноги, Блайт натолкнулась на обломок какой-то доски и поспешила сунуть находку в бездонный мешок, раздумывая при этом над поведением своего бестактного соседа.

На обратном пути девушка попала под дождь, промокла до нитки и домой вернулась в дурном настроении, которое не улучшили ни освежающий душ, ни сухая одежда. Ливень усилился, потянуло сыростью, и Блайт решила развести огонь в камине. Придвинув кресло поближе к огню, она села и принялась перебирать найденные на берегу «сокровища».

Когда огонь в камине начал затухать, Блайт подошла к окну. Ее внимание привлек тускло мерцающий огонек в доме на другом конце долины. Сквозь залитое водой стекло она разглядела далекое светлое пятнышко, которое то и дело гасло из-за неясной тени, мелькавшей вдалеке. Должно быть, мистер Тразерн мечется из угла в угол, поэтому свет и гаснет, решила Блайт. Но вот тень остановилась. Блайт помахала рукой, но не получила никакого ответа.

Она поплелась на кухню — захотелось есть. Пока на сковороде шипели, поджариваясь, ломтики мяса с картофелем, Блайт сполоснула под краном несколько листьев салата, перемешала их в миске с помидорами и добавила капельку лимонного сока. По мнению Блайт, это придавало овощному салату пикантность. Аппетитные запахи заставили девушку задуматься: а чем питается Джас Тразерн? Может, стоит пригласить его на обед, как делают хорошие соседи?

Но ему, похоже, не нужна ничья компания. Наверное, он и дом-то снял в этом уединенном месте только затем, чтобы никто не мешал ему наслаждаться изолированностью от мира. Джасу Тразерну никто не нужен.

Но в действительности все обстояло не совсем так, как рисовала в своем воображении Блайт. Джас Тразерн не наслаждался компанией других, но и в одиночестве чувствовал себя не в своей тарелке.

На ближайшей к жилищу Блайт заправочной станции, где девушка регулярно покупала топливо для электрогенератора, по взаимной договоренности много лет оставляли почту для обитателей долины Тагавай. В тот день Дуглас, хозяин заправочной станции, как обычно, вручил Блайт почту, поболтал о том о сем с хорошенькой клиенткой и вдруг сказал:

— У меня лежит посылка для некоего мистера Тразерна. Это он поселился в доме старой Дилейни? Скажи, чтоб приехал да забрал поскорее свою коробку.

— Хорошо.

— Слушай, а давай-ка закинем этот ящичек тебе в машину, ты и отвезешь! Я уже три дня на него любуюсь…

Блайт ответила не сразу. Если бы ей предстояло отвезти посылку кому-то другому, хоть самому дьяволу, она согласилась бы, не раздумывая. Но мистеру Джасу Тразерну…

— Ну ладно, уговорил, — пробурчала она, не в силах вынести умоляющий взгляд бакалейщика.

Когда посылка перекочевала из подсобки в багажник машины, Блайт поняла, почему Дуглас не хотел оставлять ее у себя надолго. Коробка была огромной, и скорее всего в ней находился какой-то ценный груз.

Остановившись перед домом соседа, Блайт с тоской обвела взглядом то, что осталось от массивных деревянных ворот. Давным-давно здесь стояла красивая изгородь, а теперь лишь пара покосившихся столбиков с ржавыми петлями намекала на бренность всего земного.

Боковая дверь была приоткрыта, и через эту узкую щелочку на улицу полились потоки волшебной музыки. Блайт, собиравшаяся постучать, помедлила, и рука опустилась сама собой, словно загипнотизированная величественными звуками.