Дневник добровольца - Дмитрий Артис

Занятия по двенадцать часов в день в любую погоду.

Полтора литра воды в сутки на человека, даже если жара переваливает за тридцатиградусную отметку.

Третья база уже непосредственно под неусыпным глазом команды полевого командира, которая состоит из инструкторов, прошедших бои вместе с ним.

В шесть утра подъём — и побежали. Теория и практика в одном флаконе. Остановиться можно только к девяти вечера. Живём (вернее, только спим) вольготно. В домах.

Есть вода, газ, свет, душ (дачный вариант), кухня, туалет. Питание полевое. Есть возможность дойти до магазина и купить вкусняшек. Было бы только время и силы.

Теперь уже первый круг начинает казаться детским садом или пионерским лагерем, где основная задача старшего по палате — смотреть за тем, чтобы парни мыли за собой кружки. Подготовка на первом круге была почти никакой, скажу прямо. Да и форма войны за шесть месяцев сильно изменилась.

Если раньше мы как бы нападали, но в основном сидели в обороне, то сейчас мы как бы защищаемся, но количество штурмов (и самих штурмовых отрядов) увеличилось в разы.

4 июля, записано 5-го

Адище адский. Холод невыносим, но жара отупляет сознание, теряешь связь с реальностью. Бегали в поле до обеда. Один сослуживец с тепловым ударом. У меня начались проблемы с вестибулярным аппаратом. Постоянно теряю равновесие.

Начался день с того, что, выпрыгивая из машины, забыл, что мне давно не двадцать, не тридцать и даже не сорок лет. Выпорхнул так, что ударился мыском о какую-то железку, торчавшую из асфальта, и прокатился по нему метров пять. Выбил большой палец на ноге.

Жаловаться стыдно. Пробегал так полдня, стиснув зубы. Падая и снова вставая, падая и вставая. Голова не соображала ничего.

В два часа дня, вернувшись в располагу и сняв ботинки, обнаружил синюю распухшую ступню. Выпил таблетку пенталгина, чтобы снять боль. Больше ничего обезболивающего с собой не было. Боль не утихала. Часам к шести решил дойти до медпункта. В начале восьмого отвезли в город на рентген.

К великому счастью, перелома нет. Сильный ушиб. Стало дико стыдно перед врачами, что обратился с такой пустяковиной, и это чувство было страшнее той боли, которую испытывал.

Вернувшись с рентгена, получил от командиров списки с распределением прибывших со мной парней по командам.

Меня ставили старшим по «молодым» (так здесь называют пополнение). Пятерых из прибывших со мной забрали на б. з. (боевое задание). Охрана отбитого объекта на самом передке. Среди пятерых оказались Смайл и Китаец.

Успел обнять их и сказать: «Не ссыте, братья!» Впрочем, они и не думали ссать.

К девяти вечера мир вроде бы успокоился. Решил немного поспать. Последние три дня спать не мог и есть тоже. К десяти вызвали по рации в штаб. Там получил распоряжение выйти с двенадцати ночи до четырёх утра в караул. Меня приписали к комендантской роте.

Начиная с трёх часов немецкая арта работала по объекту, на который вышли мои боевые товарищи. К шести утра 5 июля удалось на пару часов задремать.

Снился стыд и позор, что я, как последняя сволочь, отсиживаюсь в штабе, а мои друзья шкерятся на объекте от вражеской арты.

Надо искать в себе силы, чтобы есть и спать, иначе я долго не протяну.

5 июля

Начинаю гнобить себя. Хорошим это не кончится.

Выполнять поставленные задачи, меньше думать и рефлексировать.

Съел гадский дошик.

6 июля, 04:12

Не рота, а взвод. Комендантский взвод. Это парни, которые следят за внутренним порядком и охраняют располагу. Помимо прочего. Особенного расслабона на войне не бывает.

Вчера переехал в другой дом, где селится часть взвода. Ахмед-аварец расстроился, что его бросили. Смайл, Китаец, Кубань ушли на своё первое боевое. Я — в комендантский взвод. Ахмед пока ещё не получил распределение. Ворчал, провожая меня. Попытался подбодрить, дескать, я рядом. Но Ахмед всё равно расстроился.

Нога прошла за сутки, несмотря на то что сидеть дома, чтобы дать ей отдых, не получилось. Надыбали стройматериалы и отвезли парням, которые строят баню и кухню. Говорят, в скором времени появится возможность выходить в Сеть.

Находимся там, где мобильная связь полностью отключена. В целях безопасности. Знаю, что за меня волнуются родные и близкие, но я на войне. Писать каждый день о том, что со мной всё в порядке, возможности нет. Простите.

Настроение боевое.

6 июля

Крепко сбитый молодой парень. Ногаец. Постоянно улыбается. Хорошее телосложение, поэтому во дворе дома часто ходит раздетым по пояс. По базе не по форме запрещено. На предплечье две зелёные точки, будто от пули, — входное и выходное отверстия.

Спрашиваю:

— Ранение?

Рассказывает:

— Выходим с боевого. Поле, подстриженная миномётами и автоматами лесополоса, пересечёнка. Бабах — прилёт буквально в трёх метрах от нас. Упали, прижались к земле. Кричу напарнику: «Живой?» — «Да!» — отвечает. «Бежим или лежим?» — «Бежим!» Вскочили, побежали. Слышу — взрыв, оборачиваюсь и вижу: второй прилёт прямо на то место, где мы лежали. Бежим дальше. Развилка. Две тропы. Одна дорога к располаге длиннее, другая — чуть короче. Почему-то свернули на ту, которая длиннее. Снова кричу напарнику: «Нам надо на другую тропу, там путь короче!» — «Разворачиваемся!» Развернулись, побежали к другой тропе. Опять взрыв. Оборачиваюсь и вижу новый прилёт на то место, где должны быть мы, если бы продолжили бежать по прежней тропе. Добегаем до жёлтой зоны, останавливаемся перевести дыхание. Куртка к руке прилипает. Ранило. Поработал пальцами. Сжал в кулак, разжал. Согнул в локте. Двигается. Значит, кость не задета. Врач на базе осмотрел. Осколок прошёл насквозь и застрял на выходе. Достали его. Помазали зелёнкой входную и выходную дырку, перебинтовали. Мы, ногайцы, везучие!

Сегодня снова выходит на боевое.

6–7 июля

Перед выездом на пункт сбора добровольцев зашёл в аптеку, чтобы купить витамины. С ними на войне напряжёнка. Лучше иметь запас. Помогают поддерживать себя в тонусе.

Спросил у аптекарши. Сказала, что есть хорошие витамины для мужчин. Сказала и почему-то лукаво подмигнула. Поначалу не придал этому значения.

Спросил стоимость. Ответила: «Семьсот, — и добавила: — Но тем,