Верования дохристианской Европы - Андрей Мартьянов

Любопытно, что Вотан не был строго специфичным «богом войны», подобно своему предшественнику. Он испил из источника мудрости, даровал людям руны и поделился с ними мёдом поэзии (правда, случайно). При этом он оставался не менее воинственным, чем Тиваз (имя «Вотан» происходит от древнегерманского корня «wut» — неистовый, бешеный. Сравним с готским «вутья» — берсерк), но и отчасти более зловещим, поскольку знался с магией и имел привычку частенько появляться среди смертных, сея распри и раздоры.

Однако, с Одином, его сыном Тором (Доннаром) и прочими богами Асгарда мы подробно познакомимся ниже, когда перейдем к «скандинавскому» разделу.

Мать-Земля и покровители плодородия

Безусловно, «элитой» древнегерманского общинно-родового строя являлись воины и жреческая каста, но существовала немаленькая прослойка земледельцев, в целом имевшая почти аналогичные права — хотя бы потому, что вернувшийся из похода дружинник вполне мог взяться за плуг, а свободный человек владевший своим хозяйством точно так же при надобности отправлялся на войну или отдавал сыновей в дружину вождя.

Дарующие жизнь и тепло сверхъестественные силы почитались не только земледельцами, каждый древний германец понимал, что без их покровительства не будет и удачной битвы — надо кормить воинов и боевых коней, семья с многими детьми не выживет без молока и приплода домашней скотины, а без веселящего дух и согревающего холодной зимой пива жизнь окажется и вовсе печальной!

Культ Нерты, о котором пишет Тацит, несомненно восходит к старейшему архетипу Богини-матери или Матери-Земли, присутствующему практически во всех древних религиях. Нерта путешествовала на колеснице, принося плодородие полям и потомство людям, внутри ее повозки присутствовали все дары земли, во время прибытия богини останавливались войны и даже железные предметы (ассоциируемые с битвой и грозными божествами, ей покровительствующими) на всякий случай прятали. Жрицы Нерты совершали объезд полей и пастбищ на ритуальной повозке, призывая урожай.

Неизвестно, как трактовать сообщенные Тацитом сведения — описанный им культ весьма напоминает ближневосточные и собственно римские культы плодородия, отлично автору известные, и, соответственно, перенесенные им на германцев. Тем не менее, слова римлянина отчасти подтверждаются археологами, обнаружившими в Ютландском болоте две церемониальные колесницы соответствующие тацитовым описаниям, а кроме того, место находки соответствовало области, о которой говорилось как о центре почитания Нерты.

Так или иначе, некий архаичный культ Богини-матери у германцев существовал, пока не был окончательно вытеснен божествами Асгарда и Ванахейма.

Ко временам упадка Рима на смену «женским» духам плодородия приходит Фрейр, сын Ньорда, причем многие исследователи отождествляют Ньорда с вышеописанной Нертой, как с более ранней ипостасью. «Смена пола» божеством вполне объяснима — пережитки матриархата в виде женщин-жриц и гадалок ранне-германских племен уходили в прошлое, женщине в родоплеменном строе отводилась все меньшая роль, а потому с течением веков Нерта вполне могла переродиться в Ньорда, исходно отвечавшего не столько за плодородие, сколько за рыболовство, охоту и мореплавание.

Абсолютно непонятно, как Фрейр занял главенствующую позицию в культе плодородия (отдельные исследователи даже полагают, что он был сыном Ньорда от Нерты), но история восхождения Фрейра скрыта в глубине веков, скорее всего, навечно. Одно можно сказать твердо: поколебать его позиции впоследствии не сумело ни одно женское божество, включая Фрейю.

Детально о Фрейре и его собратьях-ванах мы так же поговорим позднее.

Древнегерманские святилища

Публий Корнелий Тацит, в своем труде De origine et situ Germanorum, («О происхождении и местоположении германцев») сообщает:

«...Впрочем, они находят, что вследствие величия небожителей, богов невозможно ни заключить внутри стен, ни придать им какие-либо черты сходства с человеческим обликом. И они посвящают им дубравы и рощи и нарекают их именами богов; и эти святилища отмечены только их благочестием».

Великий римлянин прав: археологами не обнаружено ни единого достоверного образца древнегерманского храма периода Республики или Империи, культовые здания варвары не строили, предпочитая воздавать должное своим божественным покровителям на природе.

Множество вотивных (жертвенных, посвященных богам) захоронений оружия и ценных предметов в болотах нынешних Дании и Северной Германии доказывают, что подношения богам, зачастую очень внушительные, не складировались при капищах, а отправлялись в мир потусторонний напрямую. Что, вероятно, с точки зрения жречества было вполне разумно: извлечь посвященное Тивазу из торфяного болота невозможно — вспомним, об ограблениях египетских пирамид или древнегреческих храмов! Врагу или вору сокровища не достались бы никогда, в этом вопросе германцы были куда радикальнее «цивилизованных» народов и каста жрецов явно не стремилась к обогащению за счет подношений богам.

Одно из крупнейших вотивных захоронений в болотах (Вимосе на острове Фюн, Ютландия) скорее всего не были как либо отмечены — остатки жертвенных алтарей или деревянных фигур (которые вполне могли сохраниться в торфе) не найдены, однако известно, что сравнительно небольшое пространство болота всего лишь отделялось плетнем, и внутри этой ограды была положена основная масса предметов. Значительная часть фюнских находок относится к II и III векам нашей эры, но известно, что это место использовалось для жертвоприношений вплоть до VII века.

Мы не знаем, как выглядел сам обряд, да и римские авторы об этом умалчивают, но можно предположить, что к священному болоту приезжал военный вождь с дружиной, а собственно топь, «не земля и не вода», в верованиях древних германцев была мистична и ассоциировалась с вратами в потусторонний мир — из озера или реки можно выплыть, брошенное на их дно золото можно достать при желании, но все, что исчезает в черном омуте торфяника уже никогда не увидит свет солнца.

Существование священных рощ, вкратце упомянутое Тацитом, по-видимому вновь указывает на взаимопроникновение кельтской и германской культур, и, в частности, на знакомство германцев с друидической традицией. Особенно почитались рощи дубовые, поскольку считалось, что дуб притягивает к себе молнии, а следовательно находится под покровительством богов-громовержцев — сперва Тиваза, а после его ухода «на пенсию» Доннара-Тора. Наконец, дуб ассоциировался с одним из важнейших мифологических архетипов индоевропейцев — Мировым Древом, известном многим народам на пространстве от древнего Ирана до Галлии.

Рощи использовались и для жертвоприношений, включая человеческие. Вновь дадим слово Тациту, повествующему о союзе племен с общим названием свебы:

«...В установленный день представители всех связанных с ними по крови народностей сходятся в лес, почитаемый ими священным, поскольку в нем их предкам были даны прорицания и он издревле внушает им благочестивый трепет, и, начав с заклания человеческой жертвы, от имени всего племени торжественно отправляют жуткие таинства своего варварского обряда. Благоговение перед этою рощей проявляется у них и по-другому: никто не входит в нее иначе, как в оковах, чем подчеркивается его приниженность и бессилие перед всемогуществом божества. И если кому случится упасть, не дозволено ни поднять его, ни ему самому встать на ноги, и они выбираются из рощи, перекатываясь по земле с боку на бок. Все эти религиозные предписания связаны с представлением, что именно здесь получило начало их племя, что тут местопребывание властвующего над всеми бога и что все прочее — в его воле и ему повинуется».

Что на самом деле происходило в священных рощах неизвестно, германцы предпочитали не распространяться перед чужеземцами о своих религиозных таинствах, а если кто из римлян и побывал в лесном святилище, то явно не по своей воле и в качестве жертвы. Однако, мы можем предположить, что увидеть в священной роще сонм идолищ, коим приносились кровавые подношения, мы вряд ли смогли бы, и вот почему.

Вернемся к Тациту и его пассажу о невозможности «придать богам какие-либо черты сходства с человеческим обликом» — согласно большинству римских источников, древние германцы действительно считали, что создание статуй или любых антропоморфных изображений божественных сущностей несовместимо с потусторонней природой богов.

Действительно, первые (и до времени последние), достоверные изображения богов германского пантеона мы видим на норвежских и шведских скалах — уже обсуждавшиеся выше петроглифы бронзового века. Затем наступает перерыв почти на тысячу лет. Нет никаких следов каменных фигур или рельефов, германская религиозная скульптура появляется только в начале Темных веков, и достигает пика во времена расцвета дохристианской Скандинавии.