Песня Кахунши - Анош Ирани

Но сейчас ему хочется узнать, что тревожит миссис Садык – она ведь до сих пор даже слова не проронила. Чамди заметил, что в последние три месяца миссис Садык все больше замыкалась в себе, и начал подумывать: уж не умирает ли она? Спросить напрямик боязно. Но поговорить с ней надо, потому что чем больше она будет говорить, тем дольше проживет.

Но ничего сказать он не успевает: миссис Садык проводит рукой по его волосам, садится за стол и снова берется за письмо. Снимает черную телефонную трубку, прикладывает к уху, будто хочет проверить, работает ли. Потом вешает трубку, снимает свои серебряные очки и трет глаза.

«Наверное, она ночью не спала», – думает Чамди. Глаза у нее красные. Но глаза краснеют и от слез. Он всегда удивлялся, почему слезы бесцветные, а глаза от них краснеют. О своих глазах он тоже задумывался. Если с утра до вечера смотреть на бугенвиллеи, станут ли зрачки такого же цвета? Тогда он будет единственным мальчиком с розовыми или красными зрачками во всем Бомбее, а может, и во всем мире.

Телефонный звонок прерывает его размышления. Миссис Садык не сразу поднимает трубку. Телефон все звонит, и Чамди понимает, что она не хочет говорить при нем. Если бы она была его мамой, он бы прижался к ее коленям и никуда не ушел.

Уходя, он с радостью замечает, что бугенвиллеи за окном танцуют от ветра. Это добрый знак – с миссис Садык не случится ничего плохого.

Глава 2

Миссис Садык потирает правую бровь. Потом левую. Это у нее привычка такая – Чамди давно заметил. Она всегда так делает, когда волнуется.

Но раньше она ни за что не стала бы волноваться из-за какого-то телефонного звонка. Похоже, миссис Садык опять что-то скрывает. Ведь скрывает же она от Чамди, кто его родители. И сколько бы она ни повторяла, что ничего про них не знает, Чамди все равно все выведает… В конце концов, это миссис Садык дала ему имя Чамди – «кожаный мальчик».

На этот раз, проходя мимо леди Камы, Чамди не забывает сказать «спасибо». Ему кажется, будто уши на портрете стали больше, хотя каждому ясно, что так не бывает. Может, они растянулись от благодарностей? Тогда у Бога, наверное, самые большие уши на свете.

В спальне у окна стоит Сональ, из приютских девчонок она старшая. На ней линялое зеленое платье: когда-то христианская семья, уезжавшая в Мадрас, пожертвовала приюту кучу вещей. Чамди тогда достались коричневые шорты и белая майка, в них он и ходит. Шорты спадают. С того мальчишки-христианина небось не спадали. Он явно был не такой худой, как Чамди. Наверное, и ел лучше, не одни только рисовые шарики с тушеными овощами. Скорее бы стать мужчиной. Скорее бы стать сильным. Сональ вот тоже не терпится повзрослеть. Ей не нравится, как она выглядит, а миссис Садык сказала ей, что девочки не сразу становятся красивыми. Чамди своими ушами слышал. Теперь Сональ верит, что будет красавицей, когда вырастет. Правда, она не знает, в каком возрасте расцветет ее красота, но готова подождать.

В углу трое мальчишек кидают круглые белые камешки – играют в «койбу». Мальчишки не братья, но очень друг на друга похожи. Все трое широкогрудые и тонконогие. Они такие одинаковые, думает Чамди, потому что всегда вместе и больше ни с кем не водятся. Один из них замахивается, приподнимает правую ногу, кидает камешек и попадает точно в цель.

На крыльцо выходит Джоти. Ей еще рано домой, значит, она собралась на базар за овощами или за маслом. Если бы не Джоти, воспитательнице пришлось бы все делать самой. А у миссис Садык уже нет сил ползать с тряпкой или готовить на двадцать человек. Получает Джоти мало, но приют все равно не бросает, не идет работать в какой-нибудь частный дом, где больше платят. Наверное, из-за своего мужа Рамана. Говорят, таких пьяниц никуда не берут. В приюте-то он хотя бы туалеты моет. Придет, помоет, а потом шляется где-то. Иногда Раман падает прямо во дворе, и тогда все ребята бегут смотреть, живой он или умер.

Чамди собирается гулять, но тут его хватают за руку. Пушпа. Держит растрепанный журнал «Чандамама» со всякими сказками вроде «Летучего носорога» или «Ребенка, который съел гору» и хочет что-то сказать, но никак не может продышаться. Да Чамди и без слов все понимает. Он берет у Пушпы журнал, и они вместе идут в тот угол, где стоит огромный шкаф для игрушек и одежды. Одна створка у шкафа зеркальная, а на другой нарисовано дерево с розовыми цветами. На ветке сидит птица. У птицы открыт клюв, и кажется, будто она поет, а песня разносится далеко-далеко. Очень славная картинка.

Они усаживаются на пол подальше от «койбоев». Один из мальчишек выиграл три кона подряд, и теперь его распирает от гордости. Двое других мрачно трут камешки и целуют их на счастье.

Чамди любит читать Пушпе. Журнал он всегда открывает наугад, чтобы нужная сказка подвернулась сама. Взглянув на Пушпу, он уже не в первый раз замечает, какие у нее огромные глаза, круглые, словно камешки для «койбы», хотя она совсем еще маленькая, младше всех в приюте.

Сегодня выпадает «Голодная принцесса». Чамди знает эту историю и радуется, что попалась именно она. Это про любовь, про то, как в древней Индии, давным-давно, одной принцессе не разрешали выйти замуж за крестьянского сына. И принцесса решила заморить себя голодом. Король, ее отец, не поверил, что дочь решится на такое, а она все равно отказалась от еды. И такова была сила ее любви, что в королевстве перестали колоситься поля, и пришлось королю уступить дочери и дать согласие на свадьбу принцессы с крестьянским сыном.

Впервые эту сказку прочитала детям миссис Садык. Прочитала без удовольствия. И теперь Чамди понимает почему. Ведь у ее-то сказки был совсем другой конец. В ее голосе звучала нежность, но она не верила ни единому своему слову. Чамди это точно знает. Зато Пушпа всей душой верит всему, что слышит, и это здорово. Может быть, потом он расскажет ей про силу, которой обладают краски.

Чамди только успевает открыть журнал, и тут входит миссис Садык.

– Дети, – говорит она, – сядьте на пол и послушайте меня. Это очень важно.

Чамди откладывает журнал и обещает Пушпе дочитать сказку, когда миссис Садык уйдет. Пушпа восхищенно рассматривает картинку, на которой принцесса с распущенными черными волосами плачет по своему возлюбленному, крестьянскому сыну. Рядом с ними усаживается Дхонду, мальчик-призрак.

Койбои никак не могут остановиться. Один из них выиграл четыре раза подряд и объявил, что идет на рекорд: пять выигрышей. Миссис Садык строго смотрит в их сторону. Они нехотя разбирают камешки и садятся рядом с Сональ, которая уже приготовилась слушать, подперев щеку рукой.

В зеркале шкафа Чамди видит отражение миссис Садык. Она осунулась, на лбу проступили вены. Выглядит еще хуже, чем тогда, в кабинете. Значит, у нее плохие новости.

В последний раз она всех собирала, чтобы поговорить о мечети Бабри Масджид, которую разрушили шестого декабря, как раз в день рождения Пушпы. Миссис Садык им об этом через два дня рассказала, потому что в Бомбее начались беспорядки.

А потом Чамди случайно услышал, как Раман говорил с Джоти. Он сказал, мол, миссис Садык опасно появляться на улицах, потому что ведь она ходит в мечеть. В городе громили и жгли лавки мусульман. Избивали всех – мужчин, женщин, детей, а полиция даже не мешала. Раман посоветовал миссис Садык ходить в сари, а не в шароварах. Тогда она могла бы сойти за индуистку, хотя все равно в город лучше не соваться. Чамди Раману не поверил. Пьяницы всегда болтают ерунду.

Миссис Садык начинает говорить, и Чамди отвлекается от воспоминаний.

– Многие из вас попали сюда совсем крохами, а теперь вы такие большие, что мне уже вас не поднять.

Миссис Садык грустно улыбается и смотрит на Сональ. Та перебирает оборки зеленого платья. Сональ любит помечтать. Но сейчас надо слушать миссис Садык, а не витать в облаках.

– Сональ, – говорит миссис Садык, – тебе было два года, когда ты оказалась у нас. А теперь сколько?

Услыхав свое имя, Сональ смотрит на воспитательницу и поднимает руку. Миссис Садык приучила детей поднимать руку, когда они хотят что-то сказать.

– Так сколько тебе лет? – повторяет миссис Садык.

– Девять, – отвечает Сональ.

– Один из наших мальчиков скоро станет мужчиной, – продолжает миссис Садык. – Как думаете, о ком я говорю?

Пушпа показывает на Чамди. Чамди опускает глаза, он не любит, когда на него обращают внимание. Ну появился он на свет раньше других, что в этом замечательного? Его заслуги в этом нет.

– Вы ведь знаете, когда-то наш приют был открыт благодаря одной богатой даме. Леди Кама умерла тридцать лет назад. Говорят, у нее не было ни мужа, ни детей. И она завещала свой дом ребятам. Таким, как вы.

Мы и так это знаем, удивляется Чамди, зачем она повторяет? Значит, и вправду плохие новости. Вон как она тянет время, голову опустила и ни на кого не глядит.

– Но теперь все переменится.

Миссис Садык поднимает голову, но веселее ее слова от этого не становятся.