Качели - Дима Григорьев

могла понять всю значимость и ценность Глеба. Она обхватила своими хрупкими кистями его крупную и строго худую правую кисть и поднесла к своим губам. Глеб посмотрел ей в глаза:

Можно… я тебя поцелую? – зная ответ спросил он.

Кивнула. Они поцеловались. Поцелуй пах неумелостью и девственной наивностью. И свершилось то, чего так ждала эти годы Лера, томясь на ржавых качелях, как в большом замке за сотню дверьми. Пришла жизнь, что рисовалась в минуты подъёма и покидала её в минуты падения. Только не слышался уже никакой скрип.

Небо покрывалось бело-синей мглой, прогоняя тонкие облака, туда, подальше, за зашедшее солнце. Ребята сидела в обнимку, а за их спиной с обычной непоколебимостью птица-проводник, восседающая на куполе храма, встречала ночные сумерки.

Пара возвращалась домой. Они подошли к Лериным качелям. На качели падал свет с фонаря. Она села. Глеб сел на качели напротив. Лере хотелось поделиться с качелями своими впечатлениями. Хотелось поделиться с её лучшим другом счастьем, чтобы ему не было так одиноко.

Я сейчас немножко покачаюсь? Хорошо? – спросила, неумело держа свою радость.

Конечно…

Лера оттолкнулась от земли. Качалась минут пять с закрытыми глазами. Так она делилась с скрипом, жалкой ржавчиной и безцветностью своего одинокого друга переполняющими эмоциями, впечатлениями за вечер. Открыв глаза, напротив было пусто. Одиноко стояли новые качели. Глеб исчез. Лера спрыгнула с качелей в недоумении.

“Что? Как?…Где он?…Неужели домой…”

Повернув голову в сторону подъезда Глеба, её глаза разглядели фигуру, курившую сигарету. Лера вприпрыжку побежала на огонёк сигареты. Это был Он. Он сначала даже не заметил, что к нему подбежала какая-то девочка.

Глеб, ты, что ушёл? – от радости своей находки воскликнула Лера.

Он поперхнулся от неожиданного резкого голоса. Скорчил строго лицо и грубым заводским голосом произнёс:

Девушка…ты кто такая?

“Как кто?…мы же…”

Девушка, чё вы на меня смотрите, я вас в первый раз вижу.

Но мы же…на “гремячке” были – жалобно с слезами на глазах сказала Лера.

Он выбросил окурок, вошёл в подъезд.

Лера поплелась к качелям. Она не плакала, потому что не понимала, думала шутка или что…Если только слёзы сами наворачивались – неосознанно, и тихим бегом спускались по её нежным щёчкам.

Села на качели. Взглянула на круглое белое пятно на ночном небе.

“Неправильно…совсем неправильно.”

Не думала ни о раскачке, ни о Глебе. Думала о Луне. Этот камень казался таким ровным кругом, таким правильным. Закрыла глаза.

Открыла. На лице выступила улыбка, веснушки запрыгали, неконтролируемые слёзы были заменены ласковыми слезами радости.

Во дворе стоял тихий скрип никому ненужных ржавых качелей, и лишь изредка, мелкими кусочками, сквозь скрип доносился милый голос Лерки-качельки.