Изумрудное золото. Тень (СИ) - Аманди-Джоан Стефнклэр

Благодаря магической защите, «там» жрицы нечувствительны. Поэтому их учили своевременно выгибаться, стонать, шептать нужные слова на пике страсти, чтобы мужчина окунулся в процесс и остался доволен.

Однако в объятиях герцога Алия не играла. Она, правда, желала близости и неясного наполнения.

А вот невольная участница чужих постельных забав, Розалия — бесновалась. Мечтала развидеть обнажённое мужское тело, особенно его эрекцию. Вытравить из собственных ощущений двинутую жажду магической оболочки, считавшей свои чувства любовью. Алии менее двух лет от роду! Что она знает о жизни? О мужчинах? О чувствах?

Розалия была более подкована, ведь за двадцать два года повидала немало. Заглянуть в бордель? За так! Завести там подругу? На зло матери! Однажды тайком подглядеть за процессом? Плёвое дело! Смутиться, скривиться и заречься с мужчинами связываться? Сто процентов! Вульгарный интерес — это вынос мозга!

Из доступных воспоминаний Алия почерпнула многое, но ощущения не переняла. Поэтому глупила и вздыхала по тому, кто мало — аристократ, так ещё — клиент. И пусть Храм Амунаи — не бордель: тут иные законы да шпионская подоплёка, — показателен сам факт, что герцог платил за сексуальные услуги молодой особы. Много ли доверия такому мужчине?

Только вопреки доводам «рассудка», в тёплых объятиях своего мужчины Алия верила в полноту связавших их чувств, в страсть, что преодолела магическую защиту.

«Наивное дитя, видящее мир в радужных красках…» — часто кривилась мисс Офью.

Миновал год радостного обожания художества. Почти двенадцать месяцев ворчливого недовольства Розалии, пытающейся вправить своей тюремщице мозги. Но слепоту любви в состоянии разбить только человек, её породивший.

И неизбежное произошло…

Однажды покинув пропитанную сладковатыми благовониями постель, Оло Вист начал одеваться. Стоя перед зеркалом, аристократ излишне тщательно застёгивал рубашку. Плечи его напряглись, когда он глянул на отражение растрёпанной после жаркой любви жрицы, которая наблюдала за ним, обнажённой раскинувшись на прошитых золотой нитью зелёных подушках.

Поджав губы, герцог отвернулся и бросил:

— Это мой последний визит.

После заминки Алия напряглась. Скрыла сердечную боль за лёгкой иронией.

— Я столь плоха? — погладила простыни.

Аристократ натянул взятый с кресла кардиган, привычно лёгший поверх тёмной рубашки и брюк. Застегнул золотые пуговицы. Присев на изумрудного цвета бархатный стул, обулся. Подавляющее молчание, пока он собирал свои волосы в хвост. Столь нехитрое действие завершилось фразой:

— Я женюсь.

— Женитесь?..

Алия скомкала простыни. Усилием воли разжала пальцы и, подтянув плед к обнажённой груди, прикрылась. Незнакомое чувство стыда ледяными ручейками разлилось по телу. Пропитавшие постель смешанные запахи ещё хранили следы недавно охватившей их обоих страсти, сладость которой столь безжалостно принижена.

«Как он может⁈» — мысленно кричала Алия.

— Желаю вам счастья, — выдавила через силу.

Резко одёрнув отворот своего изумрудного кардигана, Оло Вист проявил честность.

— Какое счастье? Мне нужен наследник.

«Даже так…»

— Понимаю.

Уловив дрожь в голосе жрицы, герцог замер. Всмотревшись в её мнимо спокойное лицо, уловил на нём симпатию, опасную для своего самообладания. Отступив на шаг, впервые в отношении к ней он опустился до презрения.

— Ты никто, Алия. Всего лишь кукла с защищённым магией естеством! — бросил резко и быстро направился к выходу.

Жрица вздрогнула и схватилась за сердце.

Беспощадная лавина эмоций окончательно снесла перегородку к душе Розалии. Окунула во все прошлые переживания, открытия, внутренние метания мисс Офью, дополняя только что пережитое ею самой.

Чувство отверженности сроднило девушек. Именно в этот момент они стали лучше понимать друг друга…

Со временем их мысли во многом сошлись, а убеждения и подавно.

Но не обошлось без противоречий. С одной стороны, билось в разуме: «Никто не смеет унижать в угоду личной выгоде! Не смеет ранить, оставляя рваные рубцы, которые никогда не исчезнут!» А с другой сердце болело. И пусть герцог покинул комнату Красного Орана, пусть женился через месяц, память всё так же услужлива. Он — ядовитый терновый шип, что с каждым днём всё глубже погружается в магическую душу.

С уходом Его Светлости Алию освободили от статуса Шальэ и вернули в послушницы продолжать прерванное обучение. Из занятий приписали: молены, гимнастику, варку зелий — направления, в которых задействовано минимум магии, как положено у недужных.

За последующие два года наследница Офью и её тюремщица сблизились. И теперь бунтовали сообща, пусть не столь явно, как раньше делала Розалия. Алия периодически тайком покидала обитель. Через портал, созданный с помощью артефакта, который смогла достать в ближайшей деревеньке, сбегала в небольшой городок и изучала писания в общественной библиотеке магических книг. Искала способ выжить, когда совместное существование с мисс Офью подойдёт к концу.

И не она одна искала путь к свободе.

Розалия жаждала избавиться от давления дара Хвори, предписывающего сойти с ума или умереть, если в течении пяти лет с момента вступления на путь храмовницы не объявится избранный Зовом.

«Я не собираюсь умирать!» — злилась девушка.

Бравада бравадой, но влияние обстоятельств не изменить. В магических книгах не нашлось ничего стоящего, а пятилетний срок почти вышел. И когда появилась возможность вернуться домой, где у девушек ещё оставалась надежда отыскать необходимое, Настоятельница Храма Амунаи вызвала жрицу к себе и огорошила, заявив:

— Ты покидаешь обитель, Алия. Тебя выкупили на три месяца.

«Оло Вист, подозреваю…» — процедила Розалия.

Алия внутренне напряглась, а внешне медленно огладила пышную юбку своего приталенного бирюзового платья с длинными рукавами. Глядя на степенно восседающую за массивным столом влиятельную женщину, чьё величие периодически нагоняло робость, напряжённо спросила:

— Предполагаю, герцог?

— Ты связана с одним абуканом, — подтвердила она.

— Но давно не Шальэ. Почему я? Его младшему брату помогает Кларисс. Пускай возьмёт довесок.

— Присядь! — приказала старшая тихо, но властно.

Не смея ослушаться, служительница напряжённо опустилась в резное кресло. Несмотря на внешнюю невозмутимость, ноги её еле держали, столь велико было потрясение. Выпрямившись и грациозно опустив ухоженные ладони на покрытые юбкой колени, она упрямо заявила:

— Пошлите другую жрицу.

Алия произнесла фразу твёрдо, но внутри всё дрожало. Всколыхнулись чувства: томление, желание, любовь…

Розалия злилась. Эта противоестественная тяга к герцогу, лезущая и ей в душу, травила рассудок похлеще ядовитых спор. Одно хорошо: в художество вписан один пункт — принципы. И один гласил: «Никаких отношений с женатым!»

«Хоть за это спасибо», — фыркнула Розалия. Хотя ей следовало задуматься, почему мать потребовала внести это ограничение в образ.

В своём решении абонесса непреклонна.

— Через три месяца ты свобода. Не раньше.

— Но почему?

— Спрашиваешь?

Выразительный взгляд старшей — и Алия некоторое время в хмурой задумчивости созерцает расписной коврик. Злость Розалии на треклятую судьбу, сговор Скелии Офью и абонессы, герцог, которому шлея под хвост попала… Ничего хорошего и