Крик в ночи. Восстание в Варшавском гетто и стихи Владислава Шленгеля - Владислав Шленгель

Разговор с ребенком

Тысяча девятьсот сорок второй год,Мать с ребенком у мастерских живет.У ребенка синюшное лицо,Мать седая, как молоко,Мама, спрашивает малыш,Как это — ДАЛЕКО?

Далеко — это за горами,За озерами и лесами…Где железной дороги линии…Далеко — прогулка по морю,Корабли и просторы синие,Освященные солнцем горы…Далеко — острова золотые,И ласковый ветерок,Далеко —  налитая зелень,И мягкий сухой песок.…Но малышу понять нелегкоЧто значит ДАЛЕКО.

Далеко, мой милый малыш(И тут слезы на глаза просятся)Далеко — это значит: от нас —И до квартала Тоббенса[8].

А малыш не унимается все равно:Мама, что такое ДАВНО…

Давно — это вечер в городе…И свет фонарей в ночи,Когда в доме тихо, спокойноИ тепло от печи.Давно — в «Земянской» пирожные,Обед под раскаты радио,Давно — газета «Наш Пшегляд»,И вечер в кино «Палладиум».Давно — это месяц на море,И на карточках молодожены,Давно — открытки с экскурсии,И белый хлеб без соломы.

Но это яркое, дивное прошлоеМалышу понять не дано,Ведь он не знает, не знает совсемЧто такое ДАВНО…

Вот что, мой милый малышС лицом таким умудренным…Давно — это то, что было давно —Когда нас не кормили медом…[9]

А скажи мне, мама, скажи,Я никак не пойму…Этот свист далекий… каждую ночьЧто там свистит, почему?..

Как объяснить ребенку,Каким сравненьем, мотивомЕму передать далекий ночнойСвисток локомотива…Железной дороги линии,Движение по просторам,Поездку в спальном вагонеНа чудном поезде скором.Вокзалы, знаки, стоянки,Кварталы и полустанки,Дороги, багаж, газетыНосильщики и буфеты.Огней полуночных всполохи,Сиреневые дымы.Как объяснить… И стоит ли…Что где-то есть целый мир…

А мир это значит, мой мальчик,Руки стиснувший безысходно, —Есть что-то дальше ТоббенсаИ что-то дальше меда…

Две смерти

Ваша смерть с нашей смертьюДруг от друга так далеки.Ваша смерть — могучая смерть,рвущая на куски.Ваша смерть — в тех серых полях,Что потом и кровью сдобрены.Ваша смерть — это смерть от пуль…Со смыслом… Во имя Родины.Наша смерть — дурацкая смертьНа чердаках, в подвалах.Наша смерть как паршивый песЖдет нас на тротуарах.Ваша смерть — драгоценный крест,Коммюнике, воззвания.Наша смерть — как оптовый склад:Зарыли — и до свидания.Ваша смерть настигает васВ открытом, прямом боюНаша смерть надевает маскуЧудовищную свою.Ваша смерть — обычная смерть,Человеческая, нетрудная.Наша смерть — поганая смерть,Еврейская и паскудная.Наша смерть вашей смертидальняя бедная родственница.Ваша смерть, встретив нашу смерть,Даже не поздоровается.И темной ночью, в густом дыму,Над городом, в адской тьмеДве эти смерти себя клянут,А великий свой труд — вдвойне.Им видно по обе стороны стены,Когда они бродят высью,Подсматривая за хитрой и злойОдинаковой жизнью.

Примечания

1

Samuel D. Kassow. Who Will Write Our History?: Rediscovering a Hidden Archive from the Warsaw Ghetto, London, Penguin, 2009, p. 316

2

Op.cit, p. 323

3

«Warum sind Juno rund» — «Почему “Юно” круглые» (нем.) — реклама марки сигарет.

4

Хир тринк ман мер кайн бир, хир хат ман мер кайн мут, блут, блут, блут — «Пива больше не пьют здесь, да и смелость прошла — кровь, кровь, кровь» (искаж. нем. Hier trinkt man mehr kein Bier, hier hat man mehr kein Mut, blut, blut, blut).

5

Лаг Бомер — еврейский праздник урожая.

6

Хашомер — член левосионистской молодежной организации.

7

Вестерплатте — полуостров на польском берегу Балтийского моря близ Гданьска. С 1 по 7 сентября 1939 года здесь проходила героическая оборона польского Военно-транзитного склада.

8

Тоббенс — владелец мастерских, в которых евреи занимались принудительным трудом, изготовляя обувь и форму для фашистской армии. В период депортаций работников мастерских обещали не депортировать и поселили их в специальных домах под названием «блоки». Нацисты не сдержали обещание, и работники мастерских были отправлены в Треблинку вместе с безработными.

9

«Когда нас не кормили медом…» — в Варшавском гетто время от времени раздавался бесплатный мед.