Ужас из-под кровати - Святослав Владимирович Логинов

— Строже, чем на тебя? — спросил Полин.

— На меня можешь смотреть, пока глаза не лопнут! — засмеялся дядя Саша.

Полин совершенно не хотел, чтобы у него лопнули глаза, и на дядю Сашу не поглядывал. Но разговаривать с ним не перестал.

Копуши ещё разбирались с завтраком, когда Шаманка затрясла своим бубном и закричала на весь детдом:

— На зарядку становись!

Все знают, Шаманка — это ведьма с бубном. Откуда такие слова приходят в детский дом, не разгадает даже Мамочка. Это что-то вроде имени исконного врага — его никто не слыхал и не может произнести, но едва оно прозвучит, его узнает любой.

Шаманку слушали и боялись, хотя она тоже никого и никогда не наказывала. Ведь нельзя же назвать наказанием то, как она учила косноязычную Фику выговаривать своё шаманское отчество. Учёба не есть наказание.

Воспитанники выстроились кружком в раз и навсегда установленном Шаманкой порядке. Бубен издал длинную трель.

— Потягушки! Потягушки!

Все дети, даже освобождённый от физкультурных занятий Тюпа, с готовностью тянулись к потолку.

— В лес пошли за грибочками!

Круг медленно двинулся против часовой стрелки.

— А вот грибочек растёт! Наклонились, сорвали и дальше пошли. Вот ещё грибочек! Все-все наклоняемся…

Хорошо идётся с наклонами, просто замечательно. Дети стараются в меру своих сил и увечий, но всё жёстче звучат команды, резче звенит бубен. И наконец:

— А вот заинька поскакал! Побежали, побежали!.. Догоняем заиньку! И запятнаем его!

Чинный круг нарушился. Те, кто не способен быстро двигаться, спешат покинуть круг, ставший для медлительных опасным. Все помнят, как Махан вошёл в раж, пал на четвереньки и сумел-таки догнать Юлику — глупенькую девочку, вечно лыбящуюся неведомо чему и сосущую сопли. Махан навалился на Юлику и хотел укусить, а когда Шаманка девочку отняла, подняв в воздух на вытянутой руке, Махан укусил за ногу саму Шаманку. Кусил жадно, до крови. Но Шаманка доказала, что не зря работает физкультурницей. Она оторвала толстяка Махана от своей ноги, тоже подняла в воздух и так, с поднятыми руками унесла Юлику и Махана в кабинет к Мамочке. Как Мамочка разбиралась с конфликтом, никто не знает, спрашивать Махана было бесполезно, да и Юлику — тоже, тем более, что через пару дней девочка исчезла. Шёпотом рассказывали, что её съели подкроватные чудища. Полин этому не верил, он знал, что никаких подкроватных чудищ не бывает, все они давно повылезали оттуда.

Почему-то казалось, что больше воспитанников не будут заставлять бегать. Какой может быть бег, если половина детей не только не бегает, но и ходит с трудом, однако физкультура и спорт вещи безжалостные, и на следующий день вновь последовал призыв: «А вот заинька поскакал!»

Полин умел и любил бегать, хотя беситься безо всяких правил ему нравилось больше. Вообще, он был просто мальчиком, если не считать тщательно скрываемого умения смотреть с прищуром. Но бег за заинькой и резкий ритм бубна словно переворачивал всё внутри, хотелось, во что бы то ни стало, догнать бегущего впереди, схватить, словно Махан Юлику. Даже кусаться хотелось.

Неприятно было сознавать, что в чём-то он похож на Махана, но справиться с собой Полин не мог.

Впереди Полина обычно бежала Нявка, худенькая девочка, щебетушка, приторно ласковая со всеми. Нявка единственная бегала быстрее Полина, так что догнать её не удалось бы, но сейчас, неясно по какой причине, сразу двое воспитанников покинули строй, и Нявка оказалась за спиной Махана. А надо быть совсем глупым, чтобы запятнать драчливого толстяка.

Нявка притормозила, и Полин понял, что сейчас догонит её. Бубен стучал в висках, не позволяя соображать.

— Зайку, зайку запятнай-ка! — призывала Шаманка под грохот бубна.

Спина Нявки маячила перед ним, и Полин, окончательно потеряв голову, ринулся вперёд, упав на четвереньки, ведь на четырёх бежать быстрее и удобнее хватать жертву.

Когда мчишь за добычей, хочешь — не хочешь, смотришь с прищуром. И Полин увидел, за кем он бежит. Не было ласковой девочки Нявки, подкроватное чудище скакало впереди. Четыре суставчатые ноги, покрытые жёсткой щетиной, быстро перебирали по полу, ещё две конечности, вооружённые костяными пилами, торчали по сторонам. Теперь стало понятно, почему Нявка, когда притворяется ребёнком, так плохо пользуется руками, то и дело, роняя и разбивая посуду. Нявка не могла удержать своими пилами ложку, ей единственной дозволялось слизывать кашу с тарелки. Острый хоботок, обычно прижатый к груди, сейчас тянулся вперёд и был готов вонзиться в живое тело.

Полин взвизгнул от ужаса и покатился кувырком. Ноги не смогли его удержать.

— Стоп! Стоп! — закричала Шаманка, кулаком ткнув в жалобно брякнувший бубен. — Прибежали в гости к Мишке. Все отдыхаем!

Она шагнула вперёд, склонилась над Полином. На остатках прищура тот разглядел неживое, словно из дерева вырезанное лицо в обрамлении завитых кудряшек. Даже намёка на человеческие чувства не было в этом идоле.

— Ты что смотришь зверёнышем?

— Я не смотрю, — проскулил Полин. — Я упал и стукнулся.

— Фамилия твоя как? — Шаманка никогда не называла детей по имени, записывая фамилии провинившихся в специальный блокнотик.

— Жуков Полиект, — редко Полину приходилось произносить своё официальное наименование, но каждый раз он думал, что где-то живёт семья Жуковых, которые выгнали его в детский дом, хотя с виду он обычный мальчик, у него здоровые руки и ноги, он хорошо говорит и не пускает слюни, как маленький даун. Только ложкой пользуется с трудом. Неужели его выгнали из-за ложки? Или они узнали, что он умеет смотреть с прищуром и видеть истинную сущность того, на кого упадёт его взор? Но что увидел новорожденный Полин, что папа с мамой поспешили избавиться от него?

Полин очень старался быть хорошим мальчиком, но теперь Игамунда знает, что он скверный мальчишка, что он бегает на четвереньках и смотрит зверёнышем. И конечно, она всё расскажет Мамочке.

Не утешало даже то, что сегодня воспитанники шли гулять.

Дядя Саша говорил, что детдомовцы должны гулять каждый день, и обещал, что когда-нибудь так и будет. Впрочем, дядя Саша завзятый сказочник. Пока же, дети гуляли в неделю один день, который назывался «воскресенье». В этот день приходила скучная Алла Сергевна. Воспитанников быстро одевали, туго затягивали шарфы и выводили во двор. Там стоял навес, чтобы можно было гулять во время дождя, и росло несколько кустов. Развивающих игрушек на гулянии не полагалось, воспитанники бродили по площадке, собирали листики, палочки, чертили что-то на утоптанной земле, зимой возились со снегом. Что творится за высоким глухим забором, окружавшем площадку, воспитанники не знали, ни туда, ни оттуда заглянуть было невозможно,