The End - Денис Ветреный

самый человек который не хочет быть лишь ребенком из спальных районов рожденным пить и работать. Он живёт не в то время когда это принималось с легкостью, лишь потому что раньше про это было не положено думать. Ведь сегодня, сегодня он живет в другое время. И он начинает задумываться об этом. Он и есть тот самый русский человек, который был обманут, и которого пытаются обмануть по сей день. Он недоволен, он говорит, он кричит, но его душат. Душат так сильно и умело, что он хочет забыть всё то, о чём узнал. Всё то, что заставляет его быть мучеником. Забыть для того чтобы жить стало проще. Чтобы мысли не терзали, чтобы быть своим среди стада.

Но недоволен не только он, многие начинают задумываться. Пока что их силы малы, но придет время, и они смогут. Когда придёт осознание, что они не одни. А пока, пока что эти люди хотят лишь перестать думать об этом. Так и тот самый человек, хочет стереть себя, и начать жить заново. Жить без угнетающих мыслей, не видеть ту гниль и гадость, что сочится наружу. Забыть всю ту правду, что вывалилась словно внутренности старой кошки страдающей раком. И как же горько сознавать, что однажды поняв невозможно забыть. Эта мысль будет с тобой навечно, засев за стеной будет скрести. И какой смысл всё забывать, если в конце ты всё равно придёшь к тому от чего бежал. Мысль наша есть прогресс. Ведь вся наша жизнь мгновения счастья и вечность грусти. Мы живём в стране декораций. Осознав он примет это как вызов, и призыв к действию, и будет возможно задушен, а может прощён…

Письмо-прощание. Без адресата.

Я помню твои глаза. Я так же не забыл пленящий блеск твоих волос. И не забыл твой смех. Пускай порой не искренний и лживый. Ведь верю я, что было это всё не просто так. И хочется верить, что на балу любви и чувств я был не одинок. Что не пришёл с фальшивкой и не был осмеян. Мне хочется верить и я верю…

Я верю в тебя, в построенный образ тебя в моей голове. И пусть он не ты, но он мне близок и дорог. Я верю в тебя и верю в нашу увядшую ненастоящую любовь. И буду себя убеждать, что те неловкие объятия и поцелуи были для тебя тем же, чем были они для меня.

Я помню тебя, и поверь каждый день вспоминаю. Не проходит и дня без единой мысли о тебе. Но как страшно порою становится мне, что когда-то забуду. Не смогу я вспомнить тебя. Ведь чем больше проходит времени тем сложнее мне вспомнить аромат твоих духов. Мне страшно, мне страшно поверь, ведь я забываю тебя…

Умирающее тело.

Я сижу у окна, наблюдая всю ту же картину. В моих руках книга, и чашка кофе. Сегодня я хочу почувствовать себя эстетом. За окном всё тот же обычный день в Грустной России. Изо дня в день, из года в год он всё тот же. Ржавая колючая проволока, заборы за окном, лай бездомных собак. Я вижу всё тоже умирающее тело. Серыми красками разливается небо над ним, оно еле дышит но не умирает, и дождь мелкими каплями бьет в частые раны напоминая о жизни. Моя страна раскололась на грустный и богачей. Где одни плачут и поют панихиды над умирающим телом, а другие смеются заигравшись в королей.

Я вижу людей, что не дают умереть издыхающему телу. Вокруг него собрались поэты, художники, все говорящие творцы. Собрались вгзлянуть и ужаснулись, тело всё в ранах глубоких, и на нём кандалы. Своими речами хотят напомнить они о свободе, о выборе, о жизни. Пытаются помочь избавится от кандалов и залечить глубокие раны. Но оскалив зубы вокруг ходят голодные псы, желая напиться кровью страдающего. И каждому кто хочет помочь бьют плетью в лицо. Людей вокруг тела становится всё меньше и меньше. Одни умирают другие сидят. Закончится траур, поэты уйдут, останутся лишь богачи. Закопают бездыханное тело, попрощайся с Россией и ты!

И телу не дают умереть, над ним собрались поэты, художники, все говорящие творцы. Собрались взглянуть на издыхающее тело, и ужаснулись. На почти мертвое тело надеты кандалы, всё тело в ранах глубоких. Оскалив зубы вокруг ходят голодные псы, желая напиться кровью страдающего тела. И каждый кто хочет помочь, получает плетью в лицо. Людей вокруг тела становится всё меньше и меньше…

Закончится траур, поэты уйдут, останутся лишь богачи. Закопают бездыханное тело, попрощайся с Россией и ты!

Обычный день в грустной России.Колючая проволока,заборы за окном. Серыми красками разливается небо над умирающим телом, худым и еле дышащим. И мелкими каплями дождь бьет в частые раны, не давая умереть. Моя страна раскололась на грустный и богачей. Одни плачут и поют панихиды над умирающим телом, другие смеются играя в королей.

***

Бежать… Бежать и прятаться, единственное, что остается нам. Бежать по любым тропам не взирая на грязь и мозоли на ногах. Бежать сквозь боль и обиду, лишь бы не быть настигнутым. Добежать до трущоб, до домов, что выглядят будто пережили не одну войну. Единственное чего хотел это добежать. Развалины, сырость и пыль, вот то, о чем я мечтал, а из комфорта костер и немного еды, чтобы не умереть. И кому я всё это говорю? Ведь я здесь один. Мои мысли замкнулись, и начали водить безумный хоровод. В центре которого вместо елки, нахожусь я, и не могу пробраться сквозь толпу.

– Это невозможно, это какой-то сюр! – кричал я внутри себя и слёзы отчаяния наворачивались на глазах полных усталости. Я отказывался верить в то, что происходит. Как мы допустили это? У меня было много времени чтобы ответить на этот вопрос. Иногда выходило очень даже сносно. В размышлениях можно было найти здравый смысл. Но я так долго думал, что не имею права претендовать на истину. Думаю, я могу рассказать как всё было. А можно-ли было это предотвратить, и как? Кого уже это волнует кроме безумцев…

Мы мечтали, мы плавали в грёзах. Плавали, и однажды захлебнулись. Захлебнулись так сильно, что откашляться не получается до сих пор. И мы стоим на грани, где с одной стороны смерть, а с другой прекрасный мир. Желание построить место для людей двигало нами. Место, где каждый сможет говорить. Но как было тошно осознать, что мы построили убогий питомник для собак, что скалятся на тебя при одном твоём появлении. Собак, что взрастили мы. И не заметили… Мы взрастили