Дикий кoт - Бeлла Мэттьюз

Райдер[iii]? — она наклоняет голову набок, оценивая. — Возможно, больше размером с Кристоффа[iv], хотя… Не то чтобы ты знал, кто они такие, я уверена.

Я не потрудился сказать ей, что знаю всех диснеевских принцев и принцесс благодаря моей дочери Керриган.

Кто знал, что у трехлетнего ребенка и взрослой женщины будут одинаковые вкусы в кино?

— Черт, — бормочет она, выводя меня из задумчивости, и пригибает голову.

Я оглядываюсь по сторонам, но ничего не выглядит странным.

— Что случилось?

— Нет… Нет. Нет, — тихо повторяет она, а затем наклоняется ближе ко мне. Ее загорелая кожа почти светится в тусклом освещении, а исходящее от нее тепло притягивает меня к себе, когда ее рука сжимает переднюю часть моей футболки.

— Послушай, я знаю, что ты меня не знаешь, но клянусь, я не сумасшедшая, — быстро шепчет она.

— Не уверен, что я на это куплюсь, но ладно. Ты не сумасшедшая.

Но она точно сводит меня с ума.

Ее восхитительный аромат обволакивает меня, и у меня начинают течь слюнки.

Вишня, обмакнутая в ваниль, смешанная с искушением.

Сплошным искушением.

И мне приходится бороться с непреодолимым желанием прикоснуться к ней, когда прядь ее мягких волос скользит вперед и щекочет мое лицо.

Черт, что такого в этой девчонке?

— Мне нужно, чтобы ты стал моим парнем на пять минут.

— Что…

Она притягивает меня ближе, прерывая на полуслове.

— Мне очень жаль. Но я собираюсь поцеловать тебя сейчас.

Предложение звучит как одно длинное слово, а дикие глаза умоляют меня пойти на это.

Что за…

Она прижимается своими губами к моим. Шелковисто-гладкие и мягкие. Они задерживаются на моих достаточно долго, чтобы я почувствовал намек на вкус. Крошечное дразнящее прикосновение, которое ничего не дает. И так же быстро они исчезают.

Закончив, так толком и не начав, эта безумно красивая блондинка отступает назад, хихикая. Ее рука все еще сжимает переднюю часть моей футболки.

Со стороны это выглядит так, будто мы поделились «нашей» шуткой.

В нашем собственном мире.

Интимном.

И, да… Я хочу участвовать в этой гребаной шутке и в этом гребаном мире.

Я хочу большего.

Краем глаза я замечаю парня примерно ее возраста, который идет в нашу сторону, и киваю в его направлении, смотря на нее.

— Он тот, для кого это шоу?

Моя маленькая Золушка снова наклоняется ко мне, ее мягкие волосы каскадом рассыпаются передо мной золотым занавесом.

— Бывший, который хотел большего, чем я, и не любит принимать отказы.

Я отказываюсь от борьбы и заправляю этот чертов локон волос ей за ухо, а затем провожу пальцами по нежной коже в том же месте и касаюсь шеи.

Мне чертовски не нравится этот ответ. «Нет» — это все, что должна сказать женщина, чтобы заставить мужчину отвалить. Даже если я не сомневаюсь, что от этой девушки мужчине трудно отказаться. Но этот чувак не похож на мужчину. Он выглядит, как трусливый студент колледжа, который, вероятно, не имеет ни малейшего представления о том, что такое клитор.

Такие тупые ублюдки, как он, думают только о себе. Они даже не представляют, как это возбудающе — заставить женщину распасться на части в твоих объятиях. Какие звуки она издает, пока ты вытягиваешь из нее еще одни. Или каким чертовски приятным может быть томительное ожидание.

И не задумываясь о причинах, я скольжу рукой по затылку Золушки и прижимаюсь к ее губам. Быстро и сильно — как мощный раскат грома, за которым следует оглушительный треск молнии, — чертова Земля сдвигается, и шум оживленного бара уходит на задний план. Я захватываю ее рот своим, скользя языком по ее губам, и она, блять, тает в моих объятиях. Мягкая и податливая. Совсем не то, чего я ожидал от этой маленькой дикой кошечки.

Сладкий вздох срывается с ее губ, когда ее руки скользят вверх по моей груди и вокруг шеи, пока длинные ногти не впиваются в кожу головы и не тянут меня за волосы.

Справа от нас кто-то прочищает горло, когда слева от меня на барную стойку опускается пакет с едой, и из моего горла врывается рык. Мне не нужна публика.

Когда я отстраняюсь, ее руки скользят к моим плечам, а темные зрачки расширяются от желания.

Ни один из нас не обращает внимания на придурка рядом с нами.

Очевидно, это глупо.

И, определенно, импульсивно.

Две вещи, которые я не делаю, но сейчас нет ни единого гребаного шанса, что я остановлюсь.

Я уже заплатил за еду, поэтому хватаюсь за ручки пакета и встаю, протягивая ей другую руку.

— Хочешь убраться отсюда?

Мой голос звучит хрипло от желания, и нет никакого представления о том, что я делаю…

Но когда она кладет свою нежную руку в мою и улыбается, я не имею ни малейшего понятия и мне без разницы, потому что все, что мне нужно — эта девушка.

ГЛАВА 2

Я следую за своим ворчливым антипринцем по тускло освещенному коридору, ведущему к задней двери «Уэст-Энда»… По крайней мере, следую, пока он не решает, что мы достаточно далеко от переполненного бара, и внезапно останавливается. Он роняет пакет с едой на пол и прижимает меня к шершавой стене рядом с дверью кабинета Мэддокса.

Мой рост — пять и пять[v], и этот мужчина достаточно возвышается надо мной. Его накаченная грудь и широкие плечи проверяют на прочность хлопок мягкой черной футболки, натянутой вокруг него и плохо скрывающей тело, к которому я хочу прикоснуться… Попробовать на вкус… Облизать, каждый дюйм этого тела.

Я совершаю ошибку, глядя в его темные глаза, пытаясь напомнить себе, что у меня детоксикация от мужчин. А этот парень… Держу пари, он точно настоящий мужчина.

Его рот нависает над моим, а большие руки прижимаются к стене по обе стороны от моего лица. Руки, которые хочу на своем теле.

— Скажи мне, что ты хочешь этого, Золушка.

Золушка?

Мне нравится.

Два незнакомца.

Только мы не танцуем на балу.

С самого детства моя мать-балерина говорила нам с сестрой-близняшкой, что у нас на плечах сидят по черному и белому лебедю. Словно маленькие балерины-ангелы и балерины-дьяволы, присматривающие за нами. Мама владеет танцевальной студией, в которой мы с Грейси выросли. Представить наших лебедей было нетрудно. И прямо сейчас мой белый лебедь расправляет свою безупречную пачку и поправляет идеально уложенный пучок, шепча: «Нет. Незнакомцы — это жесткое «нет».

У меня не так много жестких «нет». Но он прав.