Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Старая штаб-квартира абвера теперь была занята филиалом Прусской государственной библиотеки и берлинским отделением федерального бюро страхования. Здесь также обитало еще несколько контор, вносящих арендную плату домовладельцу, фирме, расположенной на Фазаненштрассе.

Я поднялся по лестнице, повернул налево и прошел по длинным темным коридорам второго и третьего этажа. Руководствуясь желтыми страницами когда-то секретного указателя, я останавливался перед дверьми, за которыми прежде сидели асы шпионажа Третьего рейха: полковник Ганс Пикенброк, шеф отдела разведки; полковник Эрвин фон Лахузен, высокий австриец, возглавлявший группу саботажа и диверсий; полковник Иоахим Рохледер, молчаливый и замкнутый глава третьего отдела, занимавшегося контрразведкой.

Это была странная прогулка, вызывавшая в памяти тени прежних обитателей кабинетов, занятых ныне клерками и бухгалтерами, роющимися в своих бумагах, подобно персонажам романа Густава Фрейтага, печатающих, пишущих, курящих сигареты и пьющих кофе из бумажных стаканчиков.

Я поднялся на высокий верхний этаж, где до февральского утра 1944 года находился кабинет шефа абвера Вильгельма Канариса. На этом месте, в центре главного коридора, были широко распахнутые высокие двери, излучавшие прохладу в это жаркое летнее утро.

Там, где стоял большой письменный стол Канариса, его обтянутая кожей софа, на которой он отдыхал после обеда, сейчас стояли столы, за которыми шесть женщин в хлопчатобумажных халатах работали на компьютерах. Я остановился и осмотрел каждый квадратный дюйм этой святая святых секретной службы. Дамы смотрели на меня с некоторым удивлением.

– Извините, пожалуйста, – сказал я, – но здесь раньше был кабинет адмирала Канариса, не так ли?

Дамы переглянулись, а затем старшая из них спросила:

– Извините, как его имя?

– Канарис, – сказал я, – Адмирал Канарис.

Пожилая дама в хлопчатобумажном платье задумалась, а затем сказала:

– Я работаю здесь с 1958 года, но извините… я никогда не слышала это имя.

Часть первая

БЕЗМЯТЕЖНЫЕ ДНИ

Глава 1

СОГЛЯДАТАЙ У КОРМИЛА

24 сентября 1934 года командующий эскадрой контр-адмирал Бастиан сел за свой письменный стол на борту старого линкора «Шлезин», чтобы написать характеристику на капитана флагманского корабля Вильгельма Франца Канариса. Как правило, адмиралы терпеть не могли оценивать подчиненных им офицеров, так как очень часто при этом выявлялось слишком много огрехов. Но в данном случае задача была не слишком неприятной.

Канарис списывался со «Шлезина» на берег неизвестно на какую должность, и Бастиан теперь мог оказать последнюю услугу своему старому другу. Канарис был образцовым офицером, настоящим флотским товарищем, горячий патриотизм и широкий кругозор которого были необходимы новым военно-морским силам.

Адмирал Бастиан быстро заполнял графы в печатном бланке записями о личных качествах и данными о прохождении службы:

Внешность и поведение: среднего роста, располагающая внешность, отличная военная выправка, блестящие светские манеры.

Иностранные языки: английский, французский, испанский, итальянский, португальский, русский[5].

Финансовое положение: в хорошем состоянии.

Затем Бастиан дал волю своим чувствам. В графе «Основное мнение» он с похвалой отозвался о безупречном характере Канариса и его достоинствах как морского офицера. «Капитан Канарис, – написал он, – командовал экипажем жестко и профессионально. Он поддерживал строгую дисциплину и хороший дух на корабле, а также неустанно работал над боевой подготовкой и обучением экипажа морскому делу, обеспечивая боеготовность судна. Он обеспечивал физическую подготовку офицеров и матросов путем спортивных тренировок». Он также написал о его «наблюдательности, дипломатичности и одаренности».

В ответ на последний вопрос: «К каким конкретным должностям годен данный офицер?» – Бастиан привел целый перечень постов: «морской атташе, комендант Гамбургского военно-морского округа, генеральный инспектор ВМФ, заместитель командующего военно-морской базой, командующий эскадрой» и последнее по списку, но не по значению – «начальник отдела абвер в военном министерстве».

После краткосрочного прозябания в балтийском порту, за несколько дней до Рождества, прибыл приказ о новом назначении Канариса. Словно послушавшись Бастиана, командующий ВМФ адмирал Эрих Рёдер назначил его начальником абвера[6] вместо капитана Конрада Патцига.

Приказ о назначении капитана Канариса пришел из Берлина совсем как рождественский подарок. Он должен был приступить к исполнению новых обязанностей с 1 января 1935 года.

Свежий снежок запорашивал берлинские улицы, когда в восемь утра в первый день Нового года он прибыл в управление абвера в качестве нового руководителя главной секретной службы Германии. В этот ранний час тихого праздничного утра город после пирушки в ночь святого Себастьяна был столь пустынным, что Канарис оказался первым, кто потревожил девственную белизну снежного покрывала своими следами, когда шагал своей птичьей походкой вниз по Бендлерштрассе, а затем свернул направо, к набережной Тирпиц. За исключением часового у двери и нескольких молодых офицеров на дежурстве, в здании никого не было. Никто не ожидал, что он столь буквально выполнит приказ и появится на службе точно в день Нового года.

– Я капитан Канарис, – представился он изумленному дежурному офицеру. – Пожалуйста, позвоните капитану Патцигу и скажите, что я в управлении и буду рад увидеть его здесь в удобное для него время.

Патциг появился около десяти утра и увидел Канариса, ожидавшего, словно проситель, в приемной. Радушный и легко сходящийся с людьми офицер взял своего преемника под руку и провел в кабинет, готовый немедленно сдать дела.

– Откровенно говоря, – признался он, – я не ожидал вас сегодня, но я рад, что вы пришли.

Прежний и вновь назначенный начальники абвера завязали непринужденную беседу. Патциг не скрывал ликования по поводу перехода на новую, более приятную службу – командование линкором «Адмирал Шеер». Он с чувством поведал о своих проблемах и неприятностях, порожденных его чуть ли не кровной враждой с могущественной Главной службой имперской безопасности Генриха Гиммлера (РСХА). Он потчевал своего преемника повествованиями о сложных и неприятных интригах Гиммлера против абвера и описывал тонкое, но решительное соперничество молодого нациста Рейнхарда Гейдриха – начальника СД, службы безопасности, отвечающей за политический шпионаж[7].

– Мне вас жаль, капитан, – наконец откровенно заявил Патциг, – потому что вы, похоже, не осознаете, в какую грязь влезли.

– Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, капитан Патциг, – сказал Канарис со слабой улыбкой. – Я неисправимый оптимист. А что касается этих ребят, то я думаю, знаю, как с ними поладить.

Патциг посерьезнел и тихо произнес:

– Если вы так думаете, капитан Канарис, то мне только остается с сожалением сказать, что этот день будет началом вашего конца.

Кто же такой был этот Канарис? И почему именно его выбрали на пост главы абвера как раз тогда, когда эта организация должна была стать одной из важнейших деталей германской новой военной машины?

За всю жизнь Вильгельм Канарис лишь однажды привлек внимание общественности. В 1928 году парламентарии-социалисты одной из комиссий по расследованию наткнулись на некоторые факты, свидетельствующие о его участии в одном из заговоров, направленных на свержение Веймарской республики, а газеты приписали ему роль интригана Макиавелли. По окончании Второй мировой войны я не мог найти ни единой строчки, напечатанной о нем ни до, ни после этого мимолетного появления на свету, если не считать статьи в одном английском журнале в 1939 году, где его назвали главным шпионом Третьего рейха.

Похоже, ему нравилась подобная анонимность[8]. Он был скромным, держащимся в тени человеком, скрытным даже в отношениях с ближайшими членами семьи. Но после войны он внезапно предстал в общественном мнении как поистине загадочная личность. Он стал объектом бесчисленного множества статей, нескольких книг и даже был изображен в качестве героя в одном слащавом, сентиментальном фильме. Некоторые авторы превозносили его как духовного лидера безнадежного антифашистского движения, мученически погибшего за свою доблесть и убеждения.

Многое из того, что было сказано и написано о Канарисе, лишь вуалирует его биографию, искажает факты и еще более сгущает таинственность, которой окутана деятельность начальника любой секретной службы и которая в данном случае была взращена им самим. Он прекрасно преуспел в собственной маскировке. В истории редко встречалась личность, о которой высказывалось столько противоречивых суждений, даже со стороны тех, кто утверждал, что хорошо знал его.