Стекляшки - Сэмюэль Дилэни

- Что ты нам принес?

- Что ты нам принес, дядюшка Кэйл?

- Если отпустите меня, я вам покажу.

Они отступили. Зеленоглазые. Дрожащие от предвкушения. Я украдкой взглянул на Джуао: карие зрачки на белках слоновой кости. В правом глазу лопнул сосудик… Он любил своих детей. Но скоро они станут ему чужими, как рыбы, которых он ловил. Видя, в какую ужасную тварь превратился я, он, бедняга, наверное, пытается представить, во что превратятся его дети.

Я, например, не мог без боли в сердце смотреть на то, как резко увеличивается население; как, словно почки, распускаются колонии на Луне, Марсе и на дне земного океана. Амфибии ведь порой ведут себя так, словно разрушили все культурные связи с прибрежными рыбацкими деревушками. Я-то это отлично знаю…

Я полез в карман и выудил мутную стекляшку, которую подобрал на побережье.

- Гляньте-ка. Вы такого не видели.

И дети потянулись к моей перепончатой, нечеловеческой руке.

В супермаркете - самом большом здании деревни - Джуао купил сласти к чаю.

- Я мягкое и нежное, вкуснее шоколада, - шептала каждая коробка печенья, когда вы снимали ее с полки.

Как раз на прошлой неделе я читал статью о новой, говорящей упаковке в одном из американских журналов. Поэтому я был готов к такому обороту и предпочел торчать в овощном отделе. Потом мы пришли в дом Джуао. Письмо оказалось точно таким, как я ожидал. Детей нужно было завтра утром посадить на автобус, уходящий в город. Мои крестники уже вступили на путь, в конце которого превратятся в «рыб»…

Убрав письмо, мы (я с Джуао) уселись на крыльце. Мы пили и смотрели на ослов и мотоциклы, мужчин в мешковатых штанах, женщин в желтых шарфах и ярких рубахах с гирляндами чеснока. Мимо нас прошло несколько амфибий в сверкающей форме из зеленой чешуи.

Наконец Джуао сказался усталым и ушел подремать. Большая часть моей жизни прошла на побережье стран, где люди привыкли к полуденному отдыху. А я

первые десять лет своей жизни, когда формировались все мои привычки, провел на датской кооперативной ферме и до сих пор не мог заставить себя спать днем… Так что я перешагнул через свою крестницу (она уснула на нижней ступеньке крыльца, подложив под голову кулачок) и пошел через деревню назад, к побережью.

Глава третья

В полночь Ариэль вышла из моря. Она поднялась на скалы и забарабанила ногтями в стеклянную стену моего домика. Словно дождевые капли застучали по стеклу…

В тот вечер я устроился у камина. Собирался почитать, но задремал. Мой домашний компьютер поинтересовался, хочу ли я чего-нибудь, и, не получив ответа, выключил Dvorjak Cello Concerto, притушил свет лампы ночника для чтения, перестал подбрасывать дрова в камин. Когда меня разбудила Ариэль, за каминной решеткой были одни угли.

Но голову от подушки я оторвал, только когда она постучала во второй раз. Зеленая форма, янтарные волосы - все цвета погибли в серебристом свете луны. Я потянулся к выключателю, нажал кнопку, и стеклянная стена ушла в пол. В лицо мне ударил ветер.

- Чего тебе нужно? - спросил я. - Неужели нельзя выбрать другое время для визитов?

- Тарк на берегу. Он ждет тебя.

Ночь выдалась теплой, но ветреной. По морю к берегу неслись хребты волн, увенчанные белыми барашками пены.

Я протер глаза.

- Это тот, самый главный? Почему ты не привела его ко мне? Зачем он хочет увидеть меня?

Девушка коснулась моей руки.

- Пойдем. Они все внизу на берегу.

- Кто это «все»?

- Тарк и остальные.

Ариэль потащила меня через внутренний дворик к дорожке, ведущей на пляж. Залитое лунным светом море стонало. Внизу на берегу у ревущего на ветру костра столпились люди. Девушка направилась к ним.

Два рыбака сидели на перевернутом корыте и жались друг к дружке. Они играли на гитарах. Их пение - грубое, ритмическое, режущее слух - разносилось над белеющим в ночи пляжем. Ожерелье из акульих зубов сверкало на шее танцовщицы. Остальные сидели на перевернутом ялике и ели.

На костре с краю стояла кастрюля с большой ручкой. Там между розовыми островами креветок пенилось масло. Одна женщина опускала сырые креветки в кастрюлю, другая вылавливала сварившиеся.

- Дядюшка Кэйл!

- Смотрите, дядюшка Кэйл!

- Эй, а вы что тут делаете? - удивился я, поворачиваясь к крестникам. - Разве вы не должны сейчас лежать дома в кроватках?

- Папочка сказал, что мы можем прийти сюда. Он тоже скоро будет здесь.

Я повернулся к Ариэль:

- В честь чего такой праздник?

- Завтра на заре мы отправимся в Разлом. Кто-то промчался по песку, размахивая бутылками.

- Они не хотели тебе рассказывать, не хотели задеть твою гордость.

- Мою что?

- Ну, ведь они хотят сделать то, чего ты…

- Но…

- …к тому же тебя тогда искалечило. Они не хотели тебя расстраивать. Но Тарк все-таки решил повидаться с тобой. Я подумала, что ты не расстроишься. Поэтому и привела тебя на берег.

- Спасибо.

- Дядюшка Кэйл?

Этот голос был грубее и глубже, чем детские голоса моих крестников.

Позвавший меня человек сидел на бревне спиной к костру и ел сладкую картошку. Отблески пламени играли на темных скулах и влажных волосах. Он встал, подошел ко мне, поднял руку. Я тоже поднял руку. И мы хлопнули друг друга по ладони.

- Здорово, - улыбнулся юноша. - Ариэль сказала, что ты придешь. Завтра мы собираемся проложить силовой кабель через Разлом.

Чешуйки на рукавах формы Тарка поблескивали. Он казался очень сильным. А держался спокойно.

- Я… - Тут он замолчал. Мне показалось, что он похож на счастливого танцора, удачно исполнившего свой номер. - Я хотел поговорить с вами о Разломе.

А я думал, он заговорит об острых кораллах и об акулах.

- И о… той аварии… Если вы согласитесь.

- Конечно, - ответил я. - Если это хоть чем-то поможет тебе.

- Видишь, Тарк! Я же говорила, что он согласится, - выпалила Ариэль.

Я слышал, как изменилось дыхание юноши.

- Вы и в самом деле не обидетесь, если я попрошу рассказать о том несчастном случае?

Я покачал головой и только тут понял, что с голосом Тарка. Подводный герой был мальчишкой, голос его ломался… Ему еще не исполнилось и девятнадцати.

- Скоро мы отправимся ловить рыбу, - продолжал Тарк. - Пойдете с нами?

- Если дойду.

Бутылка пошла по кругу. От женщины у кастрюли с креветками она попала к одному из гитаристов, потом к Ариэль и, наконец, ко мне. Я передал ее Тарку.

Мы пили ром. Этот напиток делали в семи милях от берега, в пещере. Из-за затвердевшей кожи в левом уголке рта мне трудно пить из горлышка. Ром струйкой побежал по подбородку.