Один шанс из тысячи. Зеленый свет - Сергей Житомирский

— Да, — с усилием сказал он. — У меня к вам просьба. Довольно дикая, так что не удивляйтесь. Не спите сегодня ночью между часом и тремя. Побродите по городу, прогуляйтесь. Только… не находитесь в помещении. Не поняли? Я посчитал… Ну, у меня вышло, что в это время, точнее — в два часа шесть минут, можно ждать подземного толчка, может быть, даже баллов в десять. Я хотел предупредить вас…

Мурашки побежали у Зои по спине.

— Меня? А как же город?

Мирошин вздохнул:

— Успокойтесь. Все это не так уж страшно. Достоверность прогноза ничтожна. Когда я получил результаты, мне тоже сперва захотелось поднять шум на весь мир, но, подумав, я решил, что не стоит. Тут все держится на таких огромных допущениях, что точность не превышает десятой доли процента. Это один шанс на тысячу!

— Ну, представьте, мы объявим, — продолжал он, видя по ее испуганному лицу, что не убедил ее. — И все это зря, потому что шанс ничтожен. Если считать, что мало-мальски серьезные землетрясения случаются раз в десять лет, то при такой вероятности прогнозов мы будем устраивать ложные тревоги каждые три дня. Это же немыслимо! И еще. Мои формулы не проверены, в них могут быть ошибки, вплоть до арифметических.

— Но меня вы все-таки предупредили! — задыхаясь, проговорила Зоя.

— Это верно, — смутился Мирошин. — Мне стало страшно за вас, но успокойтесь, ничего не будет.

— Вот что, немедленно звоните в исполком. Расскажите все, вместе с сомнениями и колебаниями. Пусть там решат, как быть.

— Как вы наивны, Зоя! Переложить ответственность на другого — самое простое дело. Я уже думал об этом. Но ничего не будет. Я уверен. Вероятность очень мала.

Зоя слушала, как в чаду, перестав понимать.

— Хорошо, тогда скажите, как вы поступите сами? Пренебрежете вероятностью или нет?

Мирошин побледнел.

— Я, я… Вы что, считаете меня трусом? Я буду спать, как все. Как все! Вы слышите?

— Сумасшедший! — прошептала Зоя и выбежала из дома, не разбирая дороги.

Зоя бежала, пока хватило дыхания, потом пошла. Только в автобусе она сумела собраться с мыслями.

Рыбье сердце! Разве с критериями вероятности подходят к человеческой жизни? Кому станет легче оттого, что он «взял на себя ответственность»?

В городе уже горели огни. Его дома казались Зое нереальными. Было страшно глядеть на беспечных людей, заполнивших улицы, толпившихся у кино, ходивших по магазинам.

Горсовет давно закончил работу. Охранник сообщил Зое, что Мирзоев вместе с секретарем горкома партии уехал в Душанбе и будет только в пятницу. Разыскивать Багирова она не стала.

В радиостудии было пусто. Зоя прошла в комнату редакции, зажгла свет и с сильно бьющимся сердцем пододвинула к себе машинку. Задача не так проста. Надо обдумать каждое слово. Только не торопиться.

Она вошла в студию, когда Сараджон — диктор радиоцентра — уже дочитывала городские новости. Дождавшись, пока она окончит фразу, Зоя выключила микрофон и положила перед удивленной девушкой результат своей вечерней работы.

— Важное сообщение, Сераджон, — прошептала Зоя, — я приняла телефонограмму. Срочно надо передать.

Это сообщение вошло в историю.

«Внимание, внимание! Говорит Шахринур, говорит Шахринур! Передаем распоряжение исполкома горсовета. Внимание!

Впервые в истории науки работниками филиала Шахринурской сейсмической станции произведено предсказание землетрясения. Согласно расчетам между часом и тремя часами ночи в районе города может произойти землетрясение силой до десяти баллов.

Внимание! С часа и до трех часов ночи четырнадцатого января сего года никто из жителей Шахринура, а также кишлаков и поселков Нурдаринской долины не должен находиться в помещении. На время от часа до трех часов должны быть перекрыты газовые и водопроводные магистрали, отключено электричество, погашены печи.

Ответственность за выполнение распоряжения несут органы милиции и штабы народных дружин.

Ввиду неожиданности и чрезвычайности события никаких дополнительных распоряжений отдано не будет.

Председатель горисполкома Мирзоев».

«Деккат, деккат! Шахринур габ мезонад!..»

Сараджон читала текст по-таджикски, переводя прямо с листа. Она прочла его шесть раз: три по-русски и три по-таджикски.

Дело было сделано. Зоя вышла на улицу около двенадцати часов ночи. Небо очистилось. Из морозной глубины глядела ослепительная луна.

Со смешанным чувством страха и гордости Зоя смотрела на взбаламученный ее словами город. Город выглядел полным решимости. Вероятно, так в древности осажденные ждали неприятельского приступа. Только иногда неспокойный вздох или слишком громкий смех выдавали волнение.

«Зря я сказал ей, — думал Мирошин, шагая по комнате. — Будет волноваться… Получилось что-то вроде ссоры. Такой хороший был вечер, обидно».

С каждой минутой он все больше чувствовал, что Зоя нравится ему. Нравятся ее фигура, лицо, манера говорить. Она обещала взять у начальника машину и повозить его по окрестностям, показать водопады, и знаменитый виноградник кишлака Дигар, и Каменные ворота — место, где Нурдара прорывается через хребет.

Работа не клеилась. Зевнув, он прилег на раскладушку поверх одеяла и закрыл глаза.

Он проснулся в холодном поту от какого-то внутреннего толчка. В комнате горел свет. Будильник показывал без десяти час. Мирошин с ужасом глядел на потолок — крашеный, фанерный, разделенный на квадраты прибитыми по швам планками. Обычный потолок, какие всегда делают в сейсмически активных областях. По расположению планок Мирошин угадывал размещение балок перекрытия. Одна из них проходила прямо над ним. Он лежал, холодея от страха, и представлял себе, как сейчас качнется стена и тяжелое бревно рухнет ему на голову.

Нет, он не встанет. Если суждено в эту ночь погибнуть городу, то чем в конце концов он лучше тех, кто живет там? Он заснет и будет спать, как все. И вдруг он вскочил. Стрелка неумолимо ползла к часу. Сдернув с вешалки куртку, Мирошин выбежал на улицу и уже там натянул ее.

Мирошин прошелся вдоль эстакады, прислушиваясь к далекому шуму Нурдары и хрусту льдинок, трескавшихся под ногами. Неожиданно в доме погас свет. Такое случалось и раньше, и Мирошин не придал этому значения, тем более что приборы имели автономное питание от аккумуляторов.

Становилось холодно. Мирошин сидел, стуча зубами от холода, и подводил неутешительные итоги. Еще два дня назад он считал себя героем. Все на свете было доступно ему, любое дело по плечу, любая задача по силам. Позавчера (как же это было давно!) ему, наконец, удалось свести воедино математическую модель Садовского и теорию пространственной деформации Гусева. Применив операционный метод Кинли, он перебросил между ними мост и накрепко связал их. Четыре месяца отшельнической жизни не прошли даром.