Стойбище цивилизаторов - Александр Коклюхин

Новак встревоженно посмотрел на сержанта.

— Базука! — сообщил полицейский. — Сейчас начнется. — он открыл дверцу «кондора» и достал бинокль.

— Что начнется? — не понял Новак.

Полицейский посмотрел на него и весело ощерился.

Из-за крыш, сверкнув на солнце фонарем кабины, поднимался вертолет. Вот он завис, развернулся и бочком-бочком направился в их сторону. Нарастал свистящий рокот.

— Армейский! — сказал сержант, не отрывая бинокля от глаз.

Новак и сам видел, что армейский: по бокам сплюснутой кабины на консолях крепились реактивные снаряды. Вот только раскраска была странной. Ярко-желтый корпус и черная летучая мышь, распластавшая крылья под днищем. Жутковато-опереточная раскраска.

— Это ничего, что он сюда летит? — спросил Новак.

— Кто?

— Вертолет.

Сержант посмотрел на Новака, потом на приближавшуюся машину, опять на Новака и вдруг, выкатив глаза, стал рвать из кобуры пистолет.

— Под машину! — заорал он. — Живо!!!

Новак на животе въехал под полицейский «кондор». Вертолет завис над шлагбаумом. Поднятая винтом пыль скрипела на зубах. «А как же сержант?»— думал Новак и пытался выглянуть из-под машины, но ничего не было видно, только что-то с дребезгом упало на дорогу, и свистящий рокот стал удаляться.

Когда перепачканный в пыли уголовный хроникер выполз на дорогу, полицейский хохотал.

— Здор-р-рово я тебя!.. — тряс он большой сеткой с пивными банками. — Р-р-разыграл, а?.. Они мне так пиво поставляют, — пояснил он, понемногу успокаиваясь. — В городе пивоваренный заводишко был, склады остались…

Новак, не глядя на сержанта, ожесточенно чистился от пыли. Обнаружив на лбу свежую ссадину — видимо ударился, когда лежал под машиной — он зашипел от злости.

— Но-но! — предостерегающе сказал сержант.

Не глядя на него, Новак подошел к шлагбауму.

— А если я проеду? — мстительно спросил он.

— Не советую, — зевнул сержант и, волоча по дороге громыхающую сетку, пошел к машине.

Новак погладил горячее железо. Краска на балке потрескалась и слезала лохмотьями. Он легонько толкнул противовес. Скрипнув, балка задралась вверх. Что ж, путь открыт. Новак залез в электроль.

Сразу поскучневший полицейский ревниво следил за ним.

— Поедешь? — спросил он.

Новак потрогал ссадину. Лоб жгло.

— Дело твое… Обиделся?.. Не советую туда ехать… — сержанту явно не хотелось оставаться одному: некому жаловаться на жару и некого загонять в пыль под машину.

Новак медленно проехал под шлагбаумом. Полицейский поглядел ему вслед, опустил балку и пошел к обочине. Пить пиво. 

5. 

Поперек дороги мелом была прочерчена жирная полоса. Что она означала — нетрудно догадаться, потому как возле обочины сидел худой бородатый парень в защитного цвета рубашке без пуговиц, надетой на голое тело, и вытертых до белизны шортах. Рядом валялась автоматическая винтовка. Парень задумчиво смотрел на Новака и жевал травинку.

Когда машина остановилась, он подхватил винтовку, подошел к электролю и, открыв дверцу, сложился на сиденье, устраивая меж ног оружие. Дуло при этом несколько раз звякнуло по ветровому стеклу и чиркнуло по обшивке потолка, оставляя темные полосы. Наконец парень затих и уставился на дорогу.

— А дальше что? — спросил Новак. Ему становилось интересно.

Парень посмотрел на него невидящими глазами, хрипло сказал «поехали», прокашлялся, сплюнул через опущенное боковое стекло и вытащил сигарету. Новак тоже закурил, и они поехали.

Несколько раз он пытался заговорить со своим спутником, но тот только бессмысленно смотрел на дорогу и плевался в окно. Так молча и ехали. Миновали обгорелый остов тяжелого грузовика, уткнувшийся в закопченную выцветшую стойку рекламного щита, спустились с невысокого пригорка и по узкому мостику въехали в город. Вернее, в то, что осталось от него.

Новак ехал по бывшей улице и пытался представить, что же здесь было до цивилизаторов? Спокойная провинция. В небольших, без претензий коттеджах жили, наверное, милые люди, любили, рожали детей, подстригали газоны, да сидели после работы в баре, обсуждая местные сплетни. Все было тихо, мирно, разве что в день праздника случалась небольшая драка с легкой перестрелкой.

«Нет, с перестрелкой я, пожалуй, загнул, — подумал Новак, — перестрелка — это из вестерна. Скорее всего, здесь была бейсбольная команда и все болели за нее, а играла она с командой соседнего городишки, такого же тихого и пристойного. В общем, полная идиллия, никакого „Оптимуса“ не надо».

И вот в центр этого благополучия валится с неба эскадрилья «Летучая мышь», ухают базуки, взрываются гранаты: дым, пыль, треск — пришли цивилизаторы, веселые парни, рыцари без страха и, вдобавок, без морали. Кстати, что есть мораль и какая она вот у этого дылды? — Новак покосился на спутника. Впрочем, мораль ему и не нужна вовсе, вместо морали у него винтовка. Тогда у меня? У Джоан? Или она у каждого своя? Но, тем не менее, в городке нет больше ухоженных газонов, есть кучи мусора и дерьма, а под колесами хрустят банки из-под пива. Как по ракушкам едешь.

Да, натворили цивилизаторы. Действительно, стойбище. Новак ехал мимо разрушенных коттеджей с выломанными дверьми и рамами, сгоревших построек, вертолетов, замерших с опущенными лопастями. Цивилизаторы группками и поодиночке брели по своим цивилизаторским делам, не обращая внимания на электроль. От них веяло злой безысходностью, и все вместе это напоминало декорацию к фантастическому фильму.

Улица привела на небольшую грязную площадь. Посреди площади в окружении развалин стоял письменный стол. За столом сидел тощий носатый тип и вдохновенно жарил по клавиатуре пишущей машинки. 

6. 

Всю следующую неделю Новак не знал отдыха. Интуиция подсказывала ему, что он нашел, как это говорится, «свой» материал, что сделает его на одном дыхании и будет удовлетворен своей работой. Но это в будущем, а сейчас он впитывал все подробности жизни обитателей разрушенного городка. О том, что не попал к астрофизикам, Новак не жалел. В конце концов, сколько времени уже прошло, а предсказания Кэсейла не сбываются! Цивилизаторы — другое дело. О них он напишет проблемный репортаж. Молодежь и общество. Или что-то в этом роде. Чем-то эти расхристанные парни ему импонировали, своей неустроенностью, что-ли…

Так думал Новак, пока не сел в вертолет…

Их было трое: пилот — совсем мальчишка, тем не менее лихо справлявшийся с управлением, Новак и плотный веселый парень, который всю дорогу рассуждал о литературе. У шлагбаума также стоял оранжевый «кондор», и они сбросили сетку пивных банок к ногам задравшего голову полицейского, потом тянулась серая пшеничная равнина с редкими островками деревьев и, наконец, зазмеилась широкая лента шоссе, по которой шел пассажирский лайнер. Веселый здоровяк позабыл о литературе, и с консоли вертолета сорвалась ракета. Потом, словно в тумане — рев двигателя, коротко-уверенный стук пулемета, черный дым от шоссе и перехваченное дыхание на виражах…