Гость с того света. серия «Небесный дознаватель» - Сергей Долженко

– Неважно, – отмахнулась она. – Сюда гляди. Святые Петр и Февроний! Покровители семьи русской.

– Помню, – вежливо сказал Шмыга. – Как ни пытались их похоронить раздельно, не получалось – на другой день их гробы вместе оказывались.

– Ничего ты не помнишь, богохульник, – миролюбиво сказала Варвара Федоровна. – Любовь у них была. Настоящая. Она вырвала его из объятий самой Смертушки. Болел он тяжко после того, как сразил змея, что к жене его брата, князя Муромского, похаживал. Выходила, через все страсти прошла неизмаранная, и любовь к мужу за гроб перенесла. Помню, в лодке плыла вместе с мужем в изгнание, так один хлыщ к ней пристал. Увидела Феврония недоброе в его глазах, зачерпнула ладошкой с одного борта водицы и велела ему выпить. Выпил тот. Зачерпнула с другой стороны борта и снова ему поднесла. Выпил. Она и спроси его: Есть ли разница, мой друг? – Нет, – отвечает тот. Тогда Феврония и говорит ему, кабану похотливому, – так и женское естество, что одно, что другое – все одинаково. Ты зачем, жену оставив, на жену чужую пялишься? Понял хлыщ, что прозорлива Феврония, и глазки свои бесстыжие опустил, оставил свои блудные мысли.

– Да, были женщины в русских селеньях, – саркастически усмехнувшись, согласился Иван Петрович. – Были, да сплыли. Если никого сегодня не будет, так я пойду?

– Сиди! Напиться всегда успеешь! Неизвестно, будет кто или нет. Объявили людям, так слово надо держать. Кто знает, откудова к нам едут? Вчера вон из Лыскова приехали, а это не ближний свет. Ты лучше испей водицы святой, и просвирку съешь. Глядишь, и холостяцким мукам твоим конец придет.

Он криво улыбнулся. Старается бабулька. Пытается наложить белые нитки на гнилую расползшуюся ткань. Напрасно. Прошлого не вернуть. Как там в песне? «Ты мне не снишься, я тебе тоже…»

Однако послушно надкусил безвкусный пресный хлебец и запил муромской водичкой. Поперхнулся, закашлялся.

– Вот, дурь из тебя пошла, – ласково сказала Варвара Федоровна, похлопав ему по спине широкой ладонью. – Землицы с их могилки возьми, по углам своей холостяцкой квартирки рассыпь. И вернется к тебе тепло и семейный покой.

Она аккуратно оторвала лист от газеты, свернула кулек и щедро сыпанула туда глины. На оставшейся странице бросился в глаза жирный заголовок «На месте падения Боинга-747 найден черный ящик…»

– Ты не думай, не только для тебя стараюсь. Мой Петька третий год мается один. Носки дранные, холодную китайскую лапшу по вечерам ест, а все хорохорится – мне и одному хорошо.

Видел Шмыга пару раз ее сына – Петра Решетникова. Солидный мужик. Автобизнесом занимается, и любовниц молоденьких у него пруд пруди. Ничего, оклемается Иван Петрович, немного придет в себя, так еще не одно женское сердце засушит и в альбом приклеит.

В дверь позвонили. Один раз, другой.

– Говорила, жди, – довольно подскочила бабушка Варя, и торопливо принялась убирать со стола гостинцы. – Денежки наши пришли. Иди, прячься.

Шмыга с большим облегчением скрылся в спальне. Достал заветную фляжку и приложился. Пусть не коньячок, а водочка, разбавленная, чтобы отбить резкий запах, апельсиновым соком, но все равно хорошо. Если в первое время, когда он начинал прикладываться, ему обязательно требовалась закуска, и карманы его были набиты сушками, сладкими сухариками, конфетами, то сейчас организм не был столь капризен, с благодарностью принимая алкоголь.

Кровь пошла по венам сильными, теплыми толчками, в голове прояснялось, мысли обретали привычную свободу и легкость. Он вытянул ноги, расслабился, но едва задремал, как вошла Варвара Федоровна, сунула ему заполненную анкету и встала под образами.

– Благодатная Дева Мария, Господь с тобою… – зашептала она.

Представитель небесных сил вчитался в написанное. Наталья Федоровна Степаненкова. Сорок четыре года. Разведена. Что ему в последнее время одни разведенки попадаются? Сегодня под утро ей приснился сон, от которого впала в большое расстройство. Так и было написано прописными буквами: «БОЛЬШОЕ». Видела сына, лежащим в гробу. Вместо свечки в сложенных руках пачка исписанных бумаг. Отпевают почему-то не в церкви, а в большом зале с колоннами. Лежит красивый такой, с длинными блестящими волосами, глаза открыты, улыбается. В этом месте клякса – должно быть и сердобольная гадалка, записывая, пустила слезу.

– Пустяк, – зевнул Иван Петрович, откладывая в сторону листок.

– Тебе пустяк, – мгновенно отвлеклась бабушка Варя, – а бедная женщина совсем извелась. Плачет беспрерывно.

– Скажи ей…

Представитель потусторонних сил помедлил. Собственная смерть, смерть родных и близких совершенно не то, что смерть в реальной жизни. Этот образ, зеркально преломляясь в сновидении, как правило, отражает резкое скачкообразное качественное изменение личности, которую во снах мы видим умершей. Смерть в жизни для нас выглядит прежде всего, как безвозвратность потери, необратимость происшедшего – вот отчего так велико наше отчаяние и горе. Но во снах лишь подчеркивает, что изменения, происшедшие с «умершим», окончательны и безповоротны. Какие эти изменения? Да самые разнообразные. Выйти замуж, например. Женщина уж никогда не станет девицей, следовательно, изменения, происшедшие с ней, необратимы. Или получить паспорт на шестнадцатилетие. Вы – гражданин, и это на всю оставшуюся жизнь. Окончить университет – отныне до самой реальной смерти вы человек, в анкете которого теперь всегда будет написано «образование – высшее». Постой! С чем сыночек лежал в гробу? С листочками? Отпевали прилюдно в актовом зале? Наверняка, то ли с курса на курс переберется, то ли диплом получит.

Но ведь трепещущей от страха простой женщине ничего не скажут такие слова, как «качественное изменение личности… взойти на новую ступень духовного роста…»

– Скажи ей, что сон крайне благоприятный. Предвещает сыну большой успех. Его трудолюбие будет скоро вознаграждено, и он начнет пользоваться авторитетом в глазах окружающих. Пусть идет домой и ждет от него самых приятных известий. Минутку, Варвара Федоровна, от вашей протеже, загадочной мадам Икс, сегодня ничего не было?

– Ох, девичья память! – всплеснула она руками, – забыла! Сейчас принесу, родной. И вышла.

Иван Петрович несколько оживился. Вот уже месяц он был вовлечен в странную игру, которая интриговала и разжигала в нем профессиональное самолюбие. Одна из подруг Варвары Федоровны, тоже прихожанка церкви Святой Татианы, примерно раз, а то и два раза в неделю ходила к ней толковать свои сны. Себя не называла, в анкетной графе «Ф.И.О.» ставила прочерк, и вообще, никаких личных подробностей не сообщала. Да и сама Варвара Федоровна ее инкогнито не раскрывала, только однажды таинственным шепотом сказала, что: «Женщина из богатых – много жертвует приходу, культурная, интеллигентная. Перенесла столько горя, что не дай нам Бог!»

Шмыге нравилось, что в отличие от обычной клиентуры, мадам Икс хорошо владела слогом, даже с некоторым литературным изяществом. Свои сновидения помнила прекрасно, до мельчайших деталей, поэтому бывший детектив легко в них ориентировался. Переводчиком снов является наше сознание. Если оно утомлено, забито хламом повседневных бытовых забот, то не надо ждать от него качественной работы: обрывки сюжета, отдельные образы, никак не связанные между собой… Толковать такие сны, все равно что складывать клочки полусожженого письма. Лишь кошмар, в силу его всеподавляющих негативных эмоций может целиком дойти до утомленного сновидца.

Мадам Икс тяжелой физической работой явно не грузилась. Ее сознание, точно вышколенный слуга, добросовестно, слово в слово, списывало информацию со страниц душевной памяти. Сначала сон-пустяк, на который Шмыга обратил мало внимания: видела дочь босой, стоящей на холодном пронизывающем зимнем ветру. Будто она бежит к дочери с курткой в руках, но добежать не может, поскольку снег под ногами тает, превращается в чистую талую воду, которая поднимается выше и выше, и, наконец, доходит ей до пояса.

Шмыга тогда посоветовал поменьше оплакивать страдания дочери, и побольше обращать внимания на ее здоровье.

Мадам не послушалась. И дочь слегла на неделю с ангиной. Тем не менее, этот случай с точно угаданным будущим, заставил ее поверить в необыкновенные способности «бабушки Вари».

В следующем сновидении, которое она просила растолковать, все-таки сумела добежать до своей крошки, одеть и увести в теплый дом. Особый знаний не потребовалось, чтобы констатировать – мать сумела утешить и вылечить дочку. Так оно и оказалось на деле. Шмыга стал терять к мадам интерес: видимо все переживания богатенькой и свободной от необходимости зарабатывать на хлеб насущный мадам Икс, были связаны с единственной дочерью, – как вдруг в ее снах появился покойник!