Забытые письма - Лия Флеминг

– Спасибо тебе и твоим братьям. Моя мать будет вам очень благодарна. Вот же угораздило нас! А я даже не знаю, как вас зовут! – Он протянул ей руку в знак приветствия. Пальцы его были как лед, губы дрожали от холода и испуга.

– Мы Бартли с кузницы. Это мои братья Ньютон и Фрэнкланд, а я Селима, но все зовут меня просто Сельмой. Простите, что вторглись на вашу землю.

– Да я благодарю Бога, что вы здесь оказались! Отныне вы можете приходить на это проклятое место, когда пожелаете, не стесняйтесь. Вряд ли я еще раз решусь сюда сунуться. Да и мать нам не позволит, когда узнает. Какие у вас имена необычные… А я Гай Кантрелл. Называй меня просто Гай. Как же нам отблагодарить вас?

– Да ничего не надо, – вспыхнул Фрэнк.

– Скажите отцу, чтобы подковывал лошадей только у нас, – не растерялся Ньют, старший из братьев. Он начал помогать отцу в кузнице, после смерти Эйсы Бартли дело перейдет к нему, поэтому последнее слово всегда оставалось за ним. Сельма, смутившись, вспыхнула и пихнула его локтем.

– Конечно… Наверное, мне пора. Мама скоро вернется, а отец будет вне себя. Думаю, мама захочет сама поблагодарить вас, – повторил Гай, снова с улыбкой обернувшись к Сельме.

Она посмотрела на него в ответ и не могла оторваться. Темно-синие озера его глаз притягивали как магнитом. Один такой взгляд – и тринадцатилетней Сельме показалось, что за три часа, проведенных здесь, она повзрослела сразу на три года. К речке Фосс прибежала девчушка, ребенок; отчего же ей кажется, что уходит отсюда молодая женщина? Внезапно она почувствовала себя раздетой, мокрые каштановые волосы повисли сосульками, в непросохшем белье – грубоватом, латаном-перелатаном – ее колотил озноб, и ей вдруг стало так стыдно быть всего лишь дочерью кузнеца. Мистер Кантрелл едва взглянул на нее, и она уже не знает, кто же она такая.

Приближаясь к дому, Хестер Кантрелл заметила новенький автомобиль доктора. Он перегораживал дорожку и не давал ей подъехать к парадному крыльцу. Раздражение мгновенно сменилось паникой. Зачем он приехал? Не дожидаясь, пока ей распахнут дверцу и предложат руку, она выскользнула из экипажа и бросилась по ступенькам Ватерлоо-хауса так стремительно, что невозможно было поверить, что ей уже пятьдесят три.

– Арки, что стряслось? – выдохнула она, проносясь мимо горничной и подлетая к миссис Аркхолм, экономке. Та стояла у подножия лестницы, беспокойно сжимая и разжимая ладони.

– Леди Хестер, мне очень жаль. Мастер Энгус… С ним произошел несчастный случай на ручье Фосс… Я осмелилась вызвать доктора Мака. Он сейчас с ним.

– Почему не известили меня тотчас же? Вы же знали, где я… Эти собрания совета попечителей в работном доме всегда такая трата времени!

– Простите, мэм, но мы не могли терять ни минуты.

Хестер бросилась по лестнице, путаясь в длинной шелковой юбке; сердце бухало, на лбу выступили предательские капельки пота, щеки пылали. Но сейчас не время приводить себя в порядок.

Энгус лежал в постели: лицо распухло, все в порезах, глаза закрыты. На левом виске два шва.

Хестер обернулась к другому сыну:

– Что на этот раз?

Гай растерянно принялся бормотать, как Энгус забрался слишком высоко, что деревенские мальчишки предупреждали его, но он все равно прыгнул – и не рассчитал.

– Мне страшно подумать, что было бы, если бы не Бартли и их сестра. Если бы они не оказались там… Мама, это было ужасно, а я совсем ничего не мог сделать.

Энгус открыл глаза, бессмысленно обвел ими комнату и снова впал в забытье.

– Ну-ка, молодой человек, не стоит волновать мать, – вмешался доктор. – Все не так страшно, как кажется. У него шок от случившегося, но отдых и сон быстро поставят его на ноги.

– Ему надо в больницу, – сказала Хестер, внимательно разглядывая сына. Этот Макензи просто дурак: разъезжает тут на своем автомобиле, будто лорд, живет не по средствам со своей глупенькой женой – Амариллис! подумать только, что за имя! – и слишком уж накоротке держится с местными. Нет, я должна узнать мнение другого специалиста.

– Это было бы хорошо, но ближайшая больница в двадцати милях отсюда. Не стоит подвергать его тряске. Никаких лишних движений. Только покой. И никакого снотворного. Предупреждаю на всякий случай.

– На случай… чего? – потребовала она ответа.

– Если послезавтра ему не станет лучше, если вялость не пройдет, дайте мне знать. Но сначала он должен постараться выкарабкаться своими силами. Организм лучше знает, что ему нужно. Мальчик чудом спасся. Коварный Фосс едва не проводил его в мир иной. Ох уж эти мальчишки… Все-то им неймется!

– Благодарю вас, доктор. Мы пригласим вас позже, – кивнула хозяйка.

– Конечно, леди Хестер. Направить к вам сиделку?

– В этом нет необходимости. Я сама буду ухаживать за сыном.

– Я слышал, полковник сейчас за границей? – спросил доктор, складывая инструменты в кожаный саквояж.

– Совершенно верно. Я немедленно извещу его о происшествии. – Нет, она ни минуты больше не потерпит его в своем доме. Но доктор обернулся к Гаю, тот стоял у окна весь бледный.

– Думаю, вам не повредит глоток бренди, молодой человек. Сколько вам стукнуло? Как же летит время, вы так выросли, стали таким высоким… Не беспокойтесь, Энгус еще успеет вам надоесть, когда поправится. Вот когда он упал с лошади, было гораздо хуже.

Да как он смеет так фамильярничать с моим сыном?

– Арки, проводите доктора Макензи. Другие пациенты наверняка его заждались.

– Как ни странно, я никуда не тороплюсь. Сегодня слишком роскошный день, чтобы болеть. Я уже зашил все порезанные на сенокосе пальцы. Но вот если жара не спадет, старики доставят хлопот. Иные ведь беспечно отправляются прогуляться в самое пекло.

– Вы правы, – вздохнула Хестер. Уйдет наконец этот болван? – До свидания, доктор.

Она проводила его до дверей, опустила шторы, чтобы солнечный свет не бил в лицо Энгусу.

– Гай, попроси Шоррокс приготовить ванну, это поможет ему прийти в себя. А я скажу на кухне, чтобы принесли тебе яйцо «в мешочек» и длинненькие тосты.

– Мама, не беспокойся обо мне, со мной все хорошо… Энгус просто решил покрасоваться, как обычно. Очередная его оплошность…

– Стоит мне отвернуться на пять минут, как вы опять во что-нибудь ввязываетесь.

– Мы же не маленькие. Было очень жарко, и мы просто хотели искупаться.

– А что эти деревенские шалопаи делали на моей земле?

– Ну… ты же знаешь, все купаются в Фоссе, когда жарко. Так уж повелось.

– Только не когда мы в поместье. Я поговорю с приходским советом.

– О, мама, Бартли спасли жизнь нашему Гусси! Тебе следует благодарить их, а вовсе не бранить! Я пообещал, что ты отблагодаришь их, – запротестовал Гай. И всегда-то он стоит на своем, точно как его отец. Какой славный из него получится солдат. Но я должна быть непреклонна.

– Гай, ты порой переходишь границу… Чрезмерная фамильярность с простолюдинами ведет к пренебрежительному поведению и неповиновению. Играть в крикет против команды деревенских – это одно, но кривляться перед ними – совсем другое. Ты должен подавать достойный пример, а не разбрасываться обещаниями от моего имени. Попроси Арки принести сюда чаю. Я посижу, понаблюдаю за Энгусом, просто на всякий случай… Все-таки следовало отвезти его в больницу.

– Как жаль, что папы нет дома. Он ведь обещал вернуться на каникулы.

– Он нужен в армии. Поговаривают о войне с Германией. В штабе обсуждают вероятность чрезвычайной ситуации. Мы не должны беспокоить его по таким пустякам. Ну же, беги. Тебе нужна горячая ванна, ты весь дрожишь в этом своем безобразном купальном костюме.

Хестер не терпелось остаться одной.

– Энгус кажется таким хрупким, весь растерзанный… Бедненький мой… Как смеет беда прикасаться к моим драгоценным мальчикам, моим птенчикам… Я так долго ждала их…

Ей было уже под сорок, и она боялась, что ей не суждено стать матерью, когда наконец они появились – той кошмарной ночью, когда, позабыв обо всем своем достоинстве, она в муках произвела их на свет. Сначала Гай Эртур Чарльз: он выскочил довольно быстро, а потом, не торопясь и ошарашив мать, показался второй малыш, Гарт Энгус Чарльз. Одна боль, двойное счастье, ее прекрасные мальчики, такие похожие между собой. Тогда за одну ночь вся ее жизнь перевернулась, она сразу и бесконечно полюбила их.

Оглянувшись на кавардак, царивший в спальне Энгуса – крикетная бита, рыболовные удочки, хлыстик для верховой езды, разбросанная по всему полу одежда, – она вздохнула. Мальчик не знает удержу, то и дело выдумывает новую шалость… Просто сорвиголова… Отличный наездник, уж сколько призов у него, на любом состязании рвется вперед… На стене оленьи рога, модели кораблей, бипланов… И карта, на которой помечены маршруты полковника Чарльза в Южной Африке. Дома близнецы просто один хлеще другого. А в школе – совсем иное дело. Их определили в разные классы, наказывают за любой проступок. Зато неизменно хвалят за успехи в спортивных состязаниях и военном деле.