Дереза. Любовь зла (СИ) - Соломина Мария

***

Глаза у Алены были зеленые, красивые. А вот с волосами надо было что -то делать.

- Надо обрезать. - констатировал стилист, ощупывая Аленкины черные пряди. - Они сухие как солома и пористые как мочалка. Можно попробовать маски. Нет. Тут даже ламинирование бессильно. - он даже руками всплеснул от переполнявших эмоций. Жест вышел слишком слащавым, бабским... - Сделаем каре!

- Жалко. - девица поджала губу. - Я их долго отращивала.

- Чемодан, вагон, деревня. - холодно процедила Ульяна, скрестив руки на груди.

- Режьте. - сестрице осталось подчиниться.

За ногти Алена сражалась дольше. Новый розовый маникюр было жалко. Еще жальче было девятьсот рублей, которые Аленка отдала маникюрше в райцентре. Выходило неэкономно. А еще жилье искать.

- Сделаем нюд, как у меня. - Ульяна даже не предложила, приказала.

- Но ведь они обычные.

- Они - приличные. А с такими граблями ходят только путаны или стриптизерши. - и это прозвучало упреком.

В первый же вечер Алену было не узнать. Новая стрижка и макияж преобразили ее в женщину-вамп, стильную и строгую.

- Будешь Марго. - заключила Улька, проведя итоговый осмотр. - С именем Алена Сидорова карьеру не сделаешь.

Какую именно карьеру Ульяна не озвучила.

-Ас именем Сидорова Марго - сделаешь? - съязвила Аленка. Она уже устала восхищаться столицей. Устала быть деревенщиной, быть немодной, нескладной, не такой. Да и просто устала за этот бесконечный день.

- Одного имени мало. Завтра устроим тебя на работу, а потом надо будет придумать, чем тебе заниматься.

Аленка непонимающе хлопала глазами.

- Образования у тебя нет. - Ульяна забралась на диван с ногами, скрестила их по -турецки, откинулась на мягкую спинку только дома позволив себе расслабиться. - Почему?

- Так надо было работать, родителям помогать.

- Не интересно. - прямой носик сморщился, будто почуял дурное. - Мужчинам это не интересно. А интересно. Будешь какой -нибудь творческой личностью. Мол, искала себя, пробовала разные жанры. А бухучет, юриспруденция или еще какие скучные профессии -это не твое. Зачем на них время тратить?

- А какие жанры я пробовала?

Ульяна чертыхнулась. Все оказалось немного сложнее, чем виделось утром.

- Фотографией не увлекалась? - взгляд на растерянную девушку, отчаянно качающую головой, словно ей прямо сейчас собираются вручить камеру и отправить снимать свадьбу. - Значит увлечешься. Найдешь какие-нибудь курсы. И саморазвитием еще каким-нибудь. Да. Это сейчас модно. Еще в спортзал запишись. Хотя бы пару раз в неделю ходить надо.

- Это дорого. - возразила Алена, теребя край шелкового топа. Простой совсем. Ульяна вот выкинуть хотела, но ничего... пригодился.

- Это необходимо, если не хочешь всю жизнь кричать «Свободная касса!».

Марго урок усвоила и спрятала Алену куда -то в глубине души. Очень глубоко.

На следующий день Ульяна помогла ей устроиться помощником продавца в мультибрэндовый бутик. Зарплата даже на испытательном сроке, показалась Марго просто космической.

Жилье Марго нашла сама. И зарплата не стала казаться такой уж большой.

На курсы фотографии она пошла только через два месяца. Не сказать, чтобы до этого Марго бездельничала, Уля старалась нагрузить ее информацией, выставки, картинные галереи, музеи, список книг на неделю - и надо прочесть хотя бы по диагонали. Спросит ведь. И будешь сидеть и хлопать глазами под тихий выдох «колхоооз!».

В честь завершения курсов Ульяна сделала подарок - дорогую камеру.

- Это не фотоаппарат. - строго и холодно пояснила она. - Это удочка. Рыбу наловишь сама.

Она же взяла на работу в свое хилое агентство. А что? Все равно фотограф был нужен. Вывела «в свет» и как-то ненавязчиво направляла все годы.

Это сейчас у Марго давно отбит кредит за однушку в спальном районе, которую она сдает и отправляет деньги родителям, а в сумочке лежат визитки, где на черном картоне вытеснено золотом:

Марго

Креативный директор РА «Азимут»

.Но где-то в глубине души все еще ждет своего часа Аленка, мечтая о большой любви, семье и детях.

***

Аленушка закончила теребить косу, пару раз даже дернула ее как следует, убеждаясь, что не накладная, и принялась разглядывать сарафан.

- Брееед какой -то. - тихо выдохнула Ульяна и мотнула головой, отчего в черепной коробке появился тихий гул.

- Ульяна! - взвизгнула сестрица. - Ты! Ты - КОЗА!

Голос у Аленки стал каким -то другим, слишком звонким, без специально наработанной сексуальной хрипотцы. И раздражающим...

Называть себя безнаказанно козой Уля позволяла только сестре, и только наедине. А кто она - раз муж козел?

- Ты. ты коза, Уля! - не унималась та.

- Да слышу я тебяяя прекрасно. Не ори так! Г олова раскалывается.

Гул становился невыносимым, того и гляди, голова действительно взорвется. Ульяне вдруг стало себя невыносимо жаль, такую хрупкую и болезную, она даже попыталась помассировать голову пальцами, чтобы та прекратила вибрировать от высоких частот девичьего визга. Но только стукнула себя по рогам копытами.

- Не поняла? - коза вопреки анатомическим способностям своего вида уселась на пятую точку и недоуменно уставилась на свои передние копыта.

Попытки ощупать остальное тело были болезненны и безрезультатны. Копыта, мать их.

- Прекрати вопить! - сердито прикрикнула она на Аленку.

Та разом притихла и уселась на траву рядом, прижавшись теплым боком.

Прямо перед ними была маленькая избушка. Нет, не на курьих ножках. Обычная. И даже уютная. С сенями, небольшими оконцами, затянутыми бычьим пузырем, и, судя по трубе, настоящей русской печью, занимающей треть избы, тенистая березка в паре метрах от крыльца, огородик - грядки с капустой и репой, новый плетень, а за ним - лес, наполненный щебетанием птиц, запахом трав и малины. Идиллия.

- Что вчера было? - Ульяна еще надеялась на побочные действия коньяка, но эта слабая надежда с каждой минутой таяла быстрее ее любимого тростникового сахара.

- Мы ехали смотреть загородный дом, что оставил тебе Козловский при разделе имущества. - напомнил звонкий голос.

- Приехали. - Уля сплюнула жвачку себе под копыта, потрясла бородой не то смеясь, не то плача, и поднявшись на все четыре, обернулась к сестре. - Ну? Что сидим? Пошли смотреть хоромы.

Внутри избы было прохладно, просторно и чисто. Чувствовалась хозяйская рука. Печь выбелена, пол выскоблен до желтизны так, что видны прожилки древесного рисунка, на широком столе чистая вышитая скатерть, лавки застелены домоткаными половиками, в углу большой кованый сундук, в закутке за печью ларь с крупами, небольшой стол да полка с посудой.

По другую сторону печи за занавеской нашлась кровать с горкой пузатых подушек и лоскутным одеялом.

- А это, я так понимаю, для меня. - Ульянка рассматривала коврик на полу у печи и деревянное корытце с капустными кочерыжками. - Завтрак в постель!

- Здесь подпол есть! - Алена потянула за кольцо, поднимая широкую доску, прикрывающую спуск в подвал.

Внизу было темно... Носа девушки коснулся запах земли и чего -то прелого. Коза тоже уставилась в темный проем, то и дело втягивая ноздрями переполненный различными запахами воздух, в котором угадывались нотки прелой капусты, соленых огурцов и еще чего-то кислого.

Живот предательски заурчал.

- Где тут свет включается? - но ни проводов, ни выключателя или лампочек Ульяна не обнаружила.

Более тщательный обыск единственной комнаты показал, что недвижимость никогда не знавала не только электричества, но и керосина не нюхала.

Правда за печкой сыскался огарок свечи. Спичек не было, но в глубине печи в горке золы еще тлели угли. На приступке печи Алена нашла еще какой -то камень и металлический брусок, которые они с козой долго рассматривали. И смутно догадывались что это и зачем. Но лучше не давать углям в печи прогореть. Поэтому девушка подбросила поленьев и раздула жизнь в остывающем очаге.