Я – фанат - Айваз Маннанов

Едва с трибун начинали скандировать кричалки, как туда сразу же бросалась милиция. Советские болельщики не имели никакой возможности хоть что-нибудь узнать о фанатах из других стран. В Союзе существовала информационная блокада относительно всего, что было неугодно коммунистической партии.

Однако запреты действовали лишь до поры до времени. Настоящим же идеологическим прорывом можно считать скандальный видеосюжет в «Международной панораме» в 1972 году. Речь шла о панках, а звуковым фоном была одна из песен группы «Sex Pistols»). Диктор возвестил с экрана: «А теперь мы поговорим об обществе без будущего, о детях, не знающих детства, о подростках, погрязших в гнилом чреве капитализма». После чего миллионы советских людей воочию увидели позорную, по мнению редакторов телепередачи, картину западной действительности. Девяносто девять процентов зрителей негодовали по поводу возмутительного вида молодежи с разноцветными волосами. Но оставшийся один процент создал в СССР панк-движение.

За первым сюжетом последовал второй. В нем показали один из английских стадионов, а также размахивавших флагами местных саппортеров, раскрашенных во все цвета радуги и явно уже принявших на грудь.

Этот трехминутный ролик из «Международной панорамы» пробудил во многих советских болельщиках дремавшее внутри чувство. Они хотели не просто любить свой клуб, но и ощущали потребность поделиться своими эмоциями с окружающими.

Но так как открытый саппорт активно запрещался властями, приходилось действовать иначе. «Спартачи», например, стали носить повседневную одежду двух цветов – красного и белого. Милиционеры понимали, конечно, в чем подвох, но поделать ничего не могли. Так же вскоре стали поступать фанаты других команд.

В Союзе всех саппортеров упорно называли словом «болельщики», а новомодный сленговый термин «фанат» воспринимался партией и КГБ в штыки. А как же – явная антисоветчина. Слово западное, и черт его знает, что там за ним кроется. И вообще слово «фанат» по смыслу очень близко к слову с явно негативным оттенком «фанатик», означающим болезненную, граничащую с религиозным обожанием страсть к чему-либо.

Тем не менее к середине семидесятых годов фанатское течение имело место в ряде крупных городов Советского Союза – Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси. Конечно, активных фанов, в силу противодействия властей, было немного – от нескольких сотен в Москве до десятка парней в Тбилиси.

Многие болельщики смотрели на них с завистью и восхищением, и лишь милицейские отряды, отправлявшие саппортеров в отделения после каждой игры, остужали их пыл пополнить ряды сподвижников чужеродной социализму субкультуры. Первые мобы по мере сил пытались увеличить численность своих рядов. Так, фаны «Спартака» перед матчем собирались на секторе и громко кричали: «„Спартак“! Все сюда!»

С семидесятыми связана и практика выездов, уже получившая к тому времени в европейском фан-течении статус культовой. Начало ей в Союзе положили фанаты московского «Спартака». Впервые спартачи отправились на организованный выезд в 1977 году: сорок человек с комплектом атрибутики укатили на автобусе в Минск. Вскоре дебют состоялся и у киевской бригады. Уникальной получилась первая выездная акция тбилисских фанатов. В количестве десяти человек они прибыли в Москву, где были немедленно арестованы нарядом милиции, посажены в изолятор внутреннего содержания и на следующий день выдворены из столицы обратно в Грузию.

Фанаты в СССР были сродни героям – им приходилось преодолевать огромные расстояния, чтобы увидеть матч любимой команды в гостях. А ведь при этом в Совдепии делалось все возможное, чтобы не допустить подобных выездов.

Но с того момента, как на пост Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза вступил Михаил Сергеевич Горбачев, все в корне изменилось. У советских болельщиков появилось куда больше свободы для самовыражения, чем они сразу же активно воспользовались. Ряды фанатов стали пополняться с пугающей для правоохранительных органов скоростью. Теперь молодые люди на трибунах все чаще и чаще позиционировали себя как активные саппортеры. Это выражалось как визуально – в ношении аксессуаров и атрибутики, так и практически. Некоторые московские бригады только на выезды привозили по 250–300 человек. Вполне естественно, что такое число фанатов уже превышало критическую отметку безопасности общественного порядка. При Горбачеве для Советского Союза приоткрылось окно на Запад, и новоявленные советские фанаты наконец узнали-таки, что из себя представляет саппорт в Европе. И тут Союз вздрогнул. «Совки» поняли, что драки являются одним из неотъемлемых компонентов любого моба и любой фирмы.

Столкновения между болельщиками двух разных команд время от времени случались и много ранее. Но это были не спланированные акции, а хаотичные побоища стенка на стенку. Причем обе «стенки» обычно находились в подпитии.

Хотя были исключения из правил. В 1947 году 15 мая сталинградский «Трактор» принимал на своем поле московскую команду ВВС, которая считалась в то время самой «блатной». Она была создана по инициативе сына Сталина (за глаза ВВС называли «ватага Василия Сталина»), и в нее вошли лучшие игроки СССР. В Сталинграде «летчики» вели себя и в гостинице, и на поле весьма некорректно: разгромили несколько номеров и спровоцировали не одну потасовку во время матча. В итоге разозленная местная публика не только забросала московских футболистов с трибун подручными предметами, но и после матча атаковала гостей. В Союзе это был первый инцидент подобного рода.

В 1955 году в Ереване во время игры «Спартак» – ОДО (Свердловск) разгоряченная местная публика атаковала сначала приезжую делегацию, а потом вступила в схватку с милиционерами.

Ожесточенные столкновения между болельщиками возникали и в 1956 году («Динамо» Киев – «Торпедо» Москва), и в 1960-м (ЦСКА – «Динамо» Киев), и в 1961-м («Динамо» Тбилиси – «Спартак» Ереван), и в 1970-м («Торпедо» Кутаиси – «Пахтакор» Ташкент).

Но такого жестокого побоища, которое возникло в 1987 году в Киеве между теперь уже фанатами местного «Динамо» и московского «Спартака», Советский Союз еще не знал.

И та и другая сторона интерпретируют эту акцию по-разному. Вот как описывает ситуацию Сергей, фирмач киевлян, поучаствовавший в той схватке.

«„Мясные“ ходили по центру города. Уже пьяные, на глазах у всех лезли к местным девчонкам, грубо отвечали официанткам в летних кафе. Мы стояли рядом, они нас видели, но ничего не говорили. Теперь я думаю, что они нас провоцировали».

А вот какова версия другой стороны:

«Нас было человек двести пятьдесят, может быть. Ясное дело, в поезде выпили – впервые таким большим движем ехали. Все началось на вокзале. Мы только из поезда выползать начали, а на нас человек сто сразу кинулось. Даже не знаю, сколько их было на перроне, не меньше тысячи, наверное. Они были без говна – по крайней мере я у них ничего в руках не видел. Месилово было знатное. Я сам в драку полез, когда опрокинули моего друга и за ноги потащили по асфальту в глубь их толпы. Мы видели, что их гораздо больше, и некоторые из наших пацанов застремались немного и стали вбегать обратно в вагоны, некоторые орали: „Милиция! Милиция!“ Впервые на моей памяти ментов звали. Как потом оказалось, это левые были (левыми у спартачей зовутся болельщики, не вступающие в схватки, правыми – истинные фанаты). Ну, с ними потом-то мы разобрались. Некоторые из них в вагоны вбегали за нашими, одному из Киева там даже голову чем-то проломили. Нет, эта падаль выжила, вообще в махаче никого не убили, все целы остались. Страшно было. Первая на моей памяти такая жестокая и массивная драка».

Спартаковцы прибыли в город десантом из трехсот человек, а киевлян было до трех тысяч. Столкновения между разрозненными группами болельщиков возникали еще до начала матча в нескольких районах украинской столицы, на встрече дублирующих составов команд, в перерыве игры.

Киевляне некогда дружили со «Спартаком» и много переняли у него в плане культивации фанатизма – вплоть до некоторых кричалок, в которых вместо «Спартак» они вставляли «Динамо», но после полуфинала Кубка СССР в середине восьмидесятых этой дружбе пришел конец.

«Спартак» всегда все делал первым – так уж сложилось, что именно фаны красно-белой команды были первопроходцами на неосвоенной ниве зачинающейся субкультуры. Нынешний их ривал с ЦСКА уходил корнями в далекое прошлое, а первая массовая схватка между фанатами этих команд состоялась в 1980 году, когда «Спартак» и ЦСКА встречались между собой в «Лужниках». На трибуне «B» сидело около двадцати тысяч спартачей, тогда как трибуна «D» вобрала в себя примерно двести человек в красно-синих майках. «Спартак» победил в дерби со счетом 3:1, а фанам ЦСКА пришлось ой как нелегко. Мало того что в течение всех девяноста минут игры они выслушивали нелицеприятные скандирования в свой адрес, мало того что их команда проиграла, да еще и после матча им досталось по всем статьям. Многократно превосходящий их по численности моб «Спартака» напал на армейских фанатов в метро, и те обратились в бегство.