Лес. 23:57 - Дарья Коломичева

– Давай так, мы сейчас откупорим вон ту бутылочку, и я расскажу тебе всё, что знаю, идёт? – предложил я.

– Ты с ума сошёл? Да Том пристрелит меня на месте! Эта прелесть ― его трофей. Он привёз её с войны 2026-го, когда Испания пыталась отвоевать у нас Карибские острова. Он клялся, что это настоящий пиратский ром XVII века. Не знаю, где он его отрыл и правда ли это, но тем не менее…

– Он ничего не заметит: зальём туда обычный дешёвый ром и закупорим. Да и не думаю, что он собирается открывать его в ближайшие пару-тройку лет, – усмехнулся я.

Лирой пристально взглянул на меня. Его лицо выражало напряжение. Было заметно, что он сомневается. Брови были нахмурены, а губы поджаты. Он как будто решал в голове труднейшие математические задачи или продумывал какую-то важную военную стратегию.

– Уговорил, – сказал Лирой и потянулся за старинной бутылкой причудливой формы. – Если честно, я и сам заглядываюсь на неё с первого дня работы.

– Когда мы ещё сможем такое попробовать, правда? Он, наверное, стоит кучу денег… Хотя кому какая разница?!

Лирой громко поставил бутылку на стол, достал пару стопок, заглянул мне прямо в глаза и спросил ещё раз:

– Ты уверен, что сможешь рассказать мне то, что стоит этого напитка?

– Конечно! Не пожалеешь! – с уверенностью ответил я и начал прокручивать в голове всё, что знал о метеорологии и сейсмологии в принципе.

– Ну хорошо. Считай, поверил, – с этими словами Лирой откупорил бутылку так аккуратно, как мог, чтобы ни одна пылинка не сдвинулась с места. Он налил нам по стопке и произнёс тост. – За то, чтобы наши лучшие ожидания были оправданы, и чтобы в жизни всегда было место чему-то хорошему!

Я поднял рюмку и выпил. О, этот вкус… его невозможно забыть. Ощущение, будто во рту разгорается адское пламя, и его тут же начинают тушить ангельские пожарные. Вкус огненного дуба и послевкусие вишни. Этот ром был не похож ни на что, что я когда-либо пробовал. Он был особенным. В голове заиграли мелодии, она мгновенно закружилась, а мир перед глазами стал чуточку светлее и немного прекраснее. Горечь играла со сладостью. Рецепторы танцевали аргентинское танго во рту ― танец любви и необузданной страсти. Я вспомнил девушку, которую когда-то любил. Вспомнил все наши самые жаркие ночи… О, что это были за ночи… Жаркие и безрассудные, обжигающие и мимолетные, как головокружительное чувство эйфории от этого божественного напитка.

– Пираты знают толк в жизни, – прокомментировал Лирой, прогнав мое чудесное видение.

– Это верно, – сказал я и поставил пустую рюмку на стол.

– Так что за информация? Выкладывай, что знаешь?

– Необычайно холодная зима в этом году, – начал было я, стараясь на ходу придумать самую правдоподобную ложь, которую только мог, – связана с глобальным потеплением. Парниковый эффект. Ледники тают, испаренная вода поднимается в атмосферу образует некий купол, через который не могут пробиться солнечные лучи. В итоге ― жгучий мороз и снегопады. Это всё те же ледники, только теперь они здесь.

– По-моему, ты просто назвал факты, которые впихнули тебе в голову ещё в школе… Я уже начинаю жалеть, что поддался на твою провокацию. Ладно… А что скажешь про землетрясение? – продолжил Лирой.

– Начнем с того, что пара незаметных толчков ― это не землетрясение. И потом, сейчас в мире происходит столько катаклизмов, что наши «странные» события, поверь, вовсе даже не странные.

– Это всё? Вся твоя обещанная информация? Ради этого я откупоривал трофейную бутылку шефа? Ну, знаешь, – рассерженно продолжал он, – я от тебя такого не ожидал. – С этими словами Лирой сорвал со стола бутылку старого пиратского рома, аккуратно долил до верха обычное барное пойло Тома, закрыл крышкой так плотно, как только мог, слегка взболтал и поставил на полку.

– Не надо так резко. Я сказал всё, что знал. А Томми в жизни не догадается, что кто-то трогал его прелесть, расслабься! – начал было я оправдываться и успокаивать друга, но тот перебил меня своим раздраженным возгласом.

– Что знал? Да этой ерундой про глобальное потепление нам поласкают мозги ещё с начала 2000-х! Каждый ребёнок в детском саду знает эти байки! Не неси чепуху! И уж мне-то точно не надо пудрить голову всяким бредом.

Лирой опёрся на барную стойку, посмотрел мне прямо в глаза и с выражением необыкновенной серьёзности и решительности тихо сказал:

– Надеюсь, это было в последний раз. Не хотелось бы из-за какой-то мелочи лишиться друга.

– Конечно, прости.

Вообще я редко извинялся, тем более по таким пустякам. Но Лирой был слегка инфантилен, часто обижался или расстраивался. Как я уже говорил, он был утончённой романтичной натурой и невероятно добрым человеком. Как такой человек мог стать вышибалой одному Богу известно, ну и мистеру Хэтчету, конечно.

– Ладно, проехали. Будем считать, что ничего не было, – немного погодя снова начал Лирой, – но мне всё покоя не дает этот странный рассказ Лиллиан. Верить ли в него? Она сказала, что после толчка на границе долины и Северных лесов стали появляться странные растения. Но ведь ни одно растение не может вырасти в условии таких холодов, разве что в сказках…

Я сидел и молча слушал увлеченный рассказ Лорри. Он рассуждал, размахивая руками, выдвигая самые нелепые версии происходящего. Мне даже начало казаться, что он накручивает, выдумывает всё новые факты, которых на самом деле нет, ухватившись за нечаянно обронённую Лиллиан фразу. Я уже не вникал в суть разговора, а думал о чём-то своем. О том, что пора искать новую работу, что моя личная жизнь катится ко всем чертям, что моя маленькая квартирка нуждается в ремонте, на который никогда не хватало денег. Изредка я кивал головой в сторону Лироя, давая тем самым понять, что всё ещё слушаю. Отрывки его речи я ловил и обдумывал вперемешку со своими мыслями. Например, легкое землетрясение на границе долины и леса… Уточню, что квартал Риверденс, на окраине которого находилась «Дыра», плавно уходил в те места, которые ещё наши предки прозвали долиной. В долине не строили дома. Когда-то там были кладбища, потом городская свалка, потом, когда наехал Гринпис на то, что мы якобы сбрасываем отходы в какую-то необычайно важную для экологии зону, там было решено всё очистить и сделать заповедник. Вот только на отравленных мусором почвах ничего не росло, местность оставили пустой, а вокруг высадили леса. Позднее их стали называть Западный, Восточный, Южный и Северный. С южной стороны находился как раз наш Риверденс. Со временем, когда защитники природы про нас забыли, лес вырубили, чтобы расширить границы и настроить ещё пару улиц. Западный и Восточный леса по решению городского суда в 2035-м году было решено проредить и построить там санатории, СПА-отели и курорты для богатых туристов. Остался только один лес – с северной стороны долины. Но к тому времени он так разросся, что за ним закрепилось имя, подчёркивающее всё его величие, точнее даже, имя-то осталось то же, но стало произноситься почему-то только во множественном числе – Северные леса. По словам Лироя, именно там происходили какие-то невиданные метаморфозы с растениями и почвой.

– Знаешь, – перебил я, не в силах больше выдерживать его болтовню. – В мире происходит действительно много странностей. Советую тебе не заморачиваться и продолжать жить дальше. А если произойдет что-то серьёзное, мы это обязательно узнаем. Так что успокойся-ка ты и иди спать, меня вот уже с ног валит.

– Сознайся, тебе просто надоело меня слушать. Дело твоё. Можешь прилечь на том диване, если действительно хочешь спать, – он указал на старенький кожаный диван у стены, пряма напротив туалета.

– Нет уж, спасибо. Я лучше вздремну на софе в раздевалке, а ты сиди тут, увидимся утром, – ответил я, встал со стула и пошёл в коморку, где собирался немного поспать.

Представления не имею, что делал Лорри в моё отсутствие. Спал ли он, или ему не давали покоя размышления, или же он просто сидел и напивался в одиночестве. Мне было всё равно. Я лег на софу и мгновенно заснул.

2. Затишье перед бурей

Неожиданная судорога свела мою руку, от этой боли я открыл глаза. Солнце было уже высоко. Но самое странное то, что солнце вообще было. Его золотистые лучи просачивались сквозь крохотное пыльное окошко под самым потолком ― единственный источник дневного света в комнате ― и тонкой пеленой заливали всё вокруг. Давно не бывало такой погоды. Я сначала даже подумал, что ещё сплю, но это было наяву. Дождавшись пока судорога отпустит, я встал и вышел в зал. Лирой мирно спал на диване у входа в туалет, согреваемый лучами зимнего солнца. Весь бар буквально сверкал. Необычное сияние. Как предновогоднее чудо, но почему-то меня это настораживало.

Я надел куртку и толкнул Лироя, чтобы сообщить ему о том, что собираюсь уходить. Он отмахнулся, пробурчал что-то невнятное и отвернулся к стене. Будить его или ждать, когда всё-таки он соблаговолит проснуться, не было никакого желания. Я взял ключи, лежавшие на столе, открыл входную дверь, кинул их обратно на стол и ушёл. Улица была похожа на сказку. Всё вокруг: дома, дороги, машины, строительная техника, запорошенная снегом, – всё блестело и искрилось от солнца. Слепило глаза. Зажмурившись, я побрёл искать место, где запарковал Форд.