Диббук - Михаил Викторович Поздеев

Пришедший из лавки отец, услышав про эту историю, сразу оживился, и в его глазах, как Льву показалось, появился мальчишеский интерес.

Соломон принёс из подвала ящик с инструментами и без особого труда, поковыряв в замке отвёрткой, открыл его.

И наконец-то содержимое ящичка предстало перед членами семьи – кусок гранитной плиты, на которой на идише было написано «Шалом», парочка высохших роз, старинные золотые часы на цепочке, горстка золотых императорских рублей и потускневший от времени старинный медный подсвечник.

Отец заключил: «Недурно, хорошо тебя, сын, за врачебную практику отблагодарили, а то все носили тебе в основном продукты».

Лев вспомнил, что действительно население, особенно жители окрестных сел и деревень, приносили доктору продукты в качестве благодарности – даже свинину и сало, которые он всегда обменивал в лавке на рыбу или сладости, так же как и алкоголь, к которому все члены семьи были абсолютно равнодушны.

Матери тоже понравился винный ящичек, она предложила его поместить к Лёве в комнату и поставить на пол в угол.

Содержимое выкидывать не стали, а сложили обратно в шкафчик, который сразу же поместился на выделенное ему в доме место.

Неведомый гость

Ночью Лёва спал очень плохо – ему снился ужасный сон: будто бы он шёл по городу и вела его за руку красивая девушка с рыжими волосами, они шли в сторону той усадьбы, где сейчас располагалась школа, но в сне это была именно усадьба, девушка вела его внутрь, в большую комнату с огромными книжными полками кругом, и в ней девушка встаёт за кафедру и начинает читать какую-то книгу на непонятном языке и превращается в жуткую страшную ведьму, которая начинает его избивать.

Доктор проснулся в пять утра, руки сильно болели, болела грудь и правая скула, дойдя до зеркала, он увидел свежие кровоподтёки. Списав всё это на продолжение сна, он преспокойно заснул.

То, что с появлением в доме этого предмета начались странности, поняли все – повсюду пахло жасмином, хотя в доме его отродясь никогда не держали, периодически по вечерам становилось жутко холодно в гостиной.

Лёва стал плохо спать ночами, ему снились повторяющиеся кошмары, в одну из ночей ему снова приснилась та ведьма, которая отвела во сне его в тот самый дом, и какая-то тень села на него и давила, пытаясь проникнуть внутрь него.

Сомнения развеялись окончательно, когда дома, собираясь на работу, он увидел ту же тень из сна уже в коридоре, которая быстро пробежала мимо него в его комнату.

Во рту появился постоянный тошнотворный металлический привкус. От былого весёлого доктора Когановича не осталось и следа, перед своими маленькими пациентами и их родителями он представал в мятом халате, небритый и с огромными мешками под глазами от недосыпа.

Домой идти совершенно не хотелось – он допоздна сидел на работе в своём кабинете, дремал за столом, домой приходил поздно и просыпался в 5 утра каждый день от жуткого чувства страха и ощущения, что во сне в него кто-то пытается войти – этот сон повторялся ежедневно: удушливая тёмная масса, которая давит его и пытается забраться в нос и в рот, и он пытается сопротивляться этому и кричать, и в этот момент он просыпается.

Родители видели происходящие в нём изменения – мать рекомендовала попросить у новой заведующей поликлиникой Макаровой отпуск и даже предлагала сходить к ней вместе с отцом, по её мнению, сын всецело отдаётся своей работе и от этого устал. В проклятие никто из родителей не верил, как и в то, что в этом виноват шкафчик.

После одной из таких ночей он пришёл на работу, где к нему в кабинет пришла заведующая Анна Макарова, полная женщина неопределённого возраста, и сообщила в ультимативной форме о том, что он идёт на две недели в отпуск.

– Вам нужно отдохнуть, Лев Соломонович, сам не свой ходите, рецепты пишете неправильно, так что съездите куда-нибудь либо просто отдохните дома и отоспитесь, – проговорила она и продолжила: – А вместо вас пусть доктор Габриадзе поработает 2 недели.

Лев не знал, что и подумать, у него не хватало сил даже как-то воспротивиться этому – дома его поджидали те кошмары, из-за которых он чувствовал себя скверно и не мог выспаться.

Он хотел как-то даже отказаться, но Макарова волевым голосом произнесла:

– С сегодняшнего дня в отпуск – и точка, отдохнёте и вернётесь работать, как раз педиатр Княжевич уйдёт в отпуск.

Лев сдал свой халат медсестре и грустно пошёл домой, думал он о Габриадзе – молодом враче, приехавшем сюда в сентябре прошлого года, весельчаке, который очень сокрушался, что у них в поликлинике нет ни одной молодой медсестры, и вспоминавшем свои годы учёбы в Казанском университете.

Вспомнился ему ещё и доктор Княжевич, пожилой врач, заставший ещё времена Российской империи и ностальгировавший по тем старым временам.

Размышления его прервали переживания насчёт очередной ночи, эти кошмары он больше не мог терпеть, и нужно было что-то предпринимать.

Обычно мозг в стрессовой ситуации сам подсказывает решение назревшей проблемы, исключением тут не стал и мозг Льва.

Он вспомнил об однокласснике, после школы окончившем ешиву и посвятившим себя полностью религии, параллельно он работал в городской библиотеке. Иногда он видел его в городе, здоровался, но теперь он точно знал, куда пойдёт в первый день своего отпуска.

Мойша Файнман преспокойно отдыхал на своём рабочем месте в библиотеке, народу было совсем немного, он сидел, откинувшись на спинку стула, и почитывал газету «Правда», когда в читальный зал ворвался его одноклассник, работающий врачом, – Лев Коганович, и по его виду он сразу понял, что дело серьёзное.

После того как Лев выложил Мойше всё то, что накипело, тот понял, что дело серьёзное.

– Диббуком это называется, похоже, у Езафовичей он жил, но они его заключили в этот винный ящик, а ты его открыл – и вот теперь он в тебя проникнуть хочет, пока ты сопротивляешься, но скоро он волю подавит и вселится в тебя… Странно, что Хая тебе ящичек отдала, но, может, она и не знала о диббуке, сам знаешь, семья у них очень странная была – Ривка в лесу повесилась, отец Хаи Авраам всё промотал и оставил семью в нищете. Насколько мне известно, его изгонять нужно, я этим займусь сегодня вечером, а тебе я предлагаю переночевать у меня, всяко безопаснее, чем дома, понимаешь?

Лев согласился, он никогда не верил в мистику и в сверхъестественное, но теперь, когда неизведанное пытается в него проникнуть, ему остаётся только делать то, что ему говорят.

Мойша, взяв ключи, быстро закрыл библиотеку и повесил на дверь табличку «Закрыто», и молодые люди пошли к нему домой.

Жил Мойша в