Руки вверх, генерал! - Алексей Макеев

– В принципе, я не отказался бы от такого задания, – вздохнул Крячко. – Ты подумай, может, мне действительно этим заняться? Ведь птичка улетела!

– Так ничего и не сказав?

– Практически ничего. Когда она узнала, что я всего-навсего полковник Крячко, то наотрез отказалась от разговора. Замотала головой, выпалила: "С вами я разговаривать не буду!" – и пошла прочь. Она очень нервничала, поверь мне.

– И ты не пытался ее остановить?

– Пытался, – признался Крячко. – Но тут она совсем перепугалась и бросилась от меня сломя голову. На нас стали обращать внимание. Какой-то здоровяк даже рискнул вмешаться, а пока мы с ним разбирались, женщина спустилась в метро, и больше я ее не видел. Вот такие дела.

Гуров нахмурился и задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Ладно! Что выросло, то выросло! – сказал он наконец. – Жизнь покажет. Если у этой женщины действительно есть к нам дело, она появится снова. Не стоит забивать голову чужими проблемами. Своих хватает.

На том и порешили. Вскоре странный эпизод окончательно вылетел у Гурова из головы, и, если бы Крячко не вспомнил сегодня про яблоко и перец, все случившееся можно было бы зачислить в разряд неудачных розыгрышей. Гуров и сейчас был почти уверен, что то неудачное свидание и сегодняшнее убийство никак не связаны между собой, но отчего-то на душе у него было слишком неспокойно.

Зеленую кромку лесопарка Гуров увидел уже издалека, когда сворачивал с шоссе. И почти сразу заметил потрепанный "Мерседес" Крячко, стоявший на углу жилого квартала. Стас, давно вернувшийся к линялым ковбойкам и вытертым джинсам, с сигаретой в зубах прохаживался возле машины, нетерпеливо поглядывая по сторонам.

Гуров подъехал к нему и, не глуша мотор, махнул рукой. Крячко быстро уселся на переднее сиденье и сообщил:

– Тут совсем рядом. Давай вперед, потом налево – а там сам увидишь… Группа как раз работу закончила. Но труп еще на месте.

Глава 3

На краю небольшой поляны разместился целый автопарк – "Волга", "Жигули", милицейский "УАЗ", белый фургон с красным крестом. Возле машин скучали водители – никого из должностных лиц не было видно.

– Тут соснячок есть, – сообщил Крячко, обходя кусты. – Чуть подальше. Там она и лежит…

Гуров не ответил. Он неторопливо шел следом за Крячко, внимательно поглядывая по сторонам. Вокруг мирно шелестела листва молодых осин, хрустели под ногами сухие ветки. Сквозь кроны деревьев пробивались теплые лучи послеполуденного солнца. Трудно было представить, что где-то в двух шагах отсюда лежит труп.

Как и обещал Крячко, вскоре они оказались среди тощих, рядами посаженных сосен. Землю здесь покрывал мягкий ковер из порыжевшей хвои. Солнце, клонящееся к западу, било прямо в глаза. Между соснами стояла группа людей – человек десять, – они молча наблюдали, как приближаются Гуров и Крячко.

Гуров узнал следователя Мышкина из прокуратуры и майора Толубеева из МУРа – им было доверено вести дело о "сезонном убийце", и с этих самых пор на лицах у обоих словно застыло напряженное безрадостное выражение. Кроме неприятностей, это дело пока ничего им не сулило.

Были здесь еще члены следственной группы, судмедэксперт, санитары с равнодушными лицами и двое незнакомых Гурову людей в милицейской форме – видимо, из местного отделения внутренних дел.

Толубеев, румяный здоровяк с курчавыми, коротко стриженными волосами, сам шагнул Гурову навстречу, и они пожали друг другу руки. С остальными Гуров поздоровался кивком и сразу переключил внимание на женское тело, неподвижно лежавшее рядом на грубых носилках. Оно было с головой накрыто сероватой казенной простыней и казалось совсем маленьким, почти детским.

Глядя на него, Гуров ощутил внезапный и резкий укол в сердце. Так с ним бывало – короткий приступ безнадежного сожаления по поводу чьей-то преждевременной и несправедливой смерти. Вообще-то смерть почти всегда несправедливость, но если это смерть ребенка или молодой женщины, то это несправедливость вдвойне.

Толубеев развел руками и негромко сказал:

– Вот так. Кажется, он опять взялся за дело. Честно говоря, я надеялся, что этот выродок покинул наши края…

– На твоем месте я бы на другое надеялся, – жестко сказал Гуров.

– Ну, знаешь… – произнес Толубеев, снова разводя руками.

Больше он ничего говорить не стал, а просто наклонился и откинул застиранное полотно, прикрывавшее труп. Гуров с застывшим лицом несколько секунд рассматривал его, не двигаясь с места. На поляне стало так тихо, что можно было явственно расслышать, как звенит запутавшаяся в паутине муха.

Убитая выглядела так ужасно, что трудно было определить, сколько ей лет. Только по гладкой матово-белой коже на тонких запястьях Гуров смог предположить, что женщине вряд ли было более тридцати. Ее лицо и шея были сплошь покрыты жуткими пятнами фиолетового цвета. В растрепанных темно-каштановых волосах запутались высохшие сосновые иглы. Белая измятая блузка, выбившаяся из-под короткой кожаной юбки, была спереди обильно пропитана уже высохшей и побуревшей кровью. По мраморной лодыжке деловито сновали равнодушные муравьи.

Неожиданно для окружающих, да, пожалуй, и для самого себя Гуров присел на корточки и втянул носом воздух. Смолистый аромат хвои и запах смерти – больше он ничего не учуял.

– Закрой! – глухо сказал Гуров, поднимаясь.

– Так, может, мы, это… поехали? – тоскливо пробасил кто-то из санитаров, видимо, окончательно истомившихся.

– Да-да, забирайте тело! – будто проснувшись, произнес следователь Мышкин и добавил, обращаясь к своим: – Да и нам, товарищи, пора, пожалуй… В принципе все ясно кажется…

Он немного постоял, щурясь на косые лучи солнца, брызжущие из-за деревьев, а потом вдруг приблизился к Гурову и спросил – почему-то в третьем лице:

– А что, Лев Иванович официально теперь подключен к делу? Или так – любопытство заедает?

Мышкин был полной противоположностью Толубееву – худой, желчный, с дергающимся глазом и с вечной ехидцей в голосе, он мало у кого вызывал симпатию.

Гуров смерил его тяжелым взглядом, но ответил сдержанно:

– А кому я на ногу наступил? Официально к делу подключен полковник Крячко – или этого недостаточно?

Тонкий рот Мышкина расплылся в неопределенной усмешке. Он несколько раз кивнул и многозначительно заметил:

– Ну да, ну да, вы с полковником Крячко как нитка с иголкой… Просто у меня сложилось впечатление, что скоро все силы нашей славной милиции будут брошены на это дело… Впрочем, не имею ничего против – ум хорошо, а два лучше, как говорится. Буду рад выслушать ваши соображения… Если таковые появятся, конечно. – Он опять улыбнулся и пошел к своим.

Участники следственной группы потянулись в сторону просеки. Санитары подхватили носилки и поволокли их за деревья, демонстративно едва не оттоптав Гурову ноги.

Он хладнокровно посторонился и негромко спросил у Толубеева:

– Кто сообщил об убийстве?

– Неизвестный, – сказал оперативник. – Позвонил часа три назад в местное отделение милиции и сказал, что видел в лесу труп. Местные раскачались не сразу, но все-таки решили сигнал проверить. Ну а дальше уже они сообщили в убойный отдел и в прокуратуру. Тут тоже первым делом подумали о "сезонном убийце".

– Ну а ты сам что думаешь? – спросил Гуров.

– Я уже третий год думаю, – мрачно ответил Толубеев. – Уже волосы от дум вылезать начали. Кажется, попался бы этот гад сейчас мне в руки – сам бы придушил без суда и следствия!

– Это понятно, – кивнул Гуров. – А все-таки? Его почерк?

Толубеев не спешил с ответом. Он хмуро оглядел поляну и полез в карман за сигаретами.

– Понимаешь, Лев Иванович, – сердито сказал он. – У этой гниды один объект – молодые красивые бабы. Чем-то, видно, обидели они его крепко. Караулит поодиночке и на тот свет отправляет. Какой тебе еще почерк нужен? Здесь все то же самое…

– То же, да не совсем! – неожиданно подал голос Крячко. – Отличия от предыдущих убийств имеются, и, на мой взгляд, весьма существенные.

Толубеев раскурил сигарету без фильтра, нетерпеливо посмотрел на часы.

– Ты извини, Лев Иванович! – сказал он. – Мне ехать надо. Может, позже в управлении все обсудим? Я всегда готов. Просто сейчас…

– Да ты иди, майор! – благодушно ответил Гуров. – Мы тут со Стасом маленько покумекаем…

Толубеев пожал обоим руки и быстрым шагом направился туда, где за деревьями стояли машины.

Гуров дождался, пока широкая спина Толубеева пропала за кустами, и обернулся к Стасу.

– Так что же это за отличия? – строго спросил он. – И, кстати, где твои яблоки с перцем? Они тебе не почудились случайно?

– Ничего мне не почудилось, – уверенно заявил Крячко. – У меня нос, как у майора Ковалева, – про него книгу можно писать! Когда меня из милиции выгонят, я в дегустаторы пойду – возьмут без конкурса… Так что можешь не сомневаться – запах тот же самый!