Всегда в бою - Афанасий Белобородов

- Я-то знаю, а ты там, на месте, не знаешь. Да, да, именно так. Включись в местную линию. Чтоб через два часа связь действовала!

А эшелоны продолжают прибывать и в Истру, и на соседние станции. Надо срочно размещать людей и технику в окрестных лесах, готовить разного рода укрытия, налаживать четкую связь, организовывать противовоздушную оборону, устанавливать контакт с органами снабжения... Дел много, и все мы, что называется, прямо с колес включаемся в эту объемную работу.

В Истре расположен вспомогательный узел связи Западного фронта. Оттуда я позвонил в штаб 16-й армии, в село Ново-Петровское, что на Волоколамском шоссе, километрах в тридцати западнее Истры. Представился начальнику штаба армии генерал-майору М. С. Малинину.

- Сколько эшелонов выгрузилось? - спросил он.

- Девять.

- Сколько в пути?

- Двадцать семь. Разрешите вместе с комиссаром явиться для личного доклада?

Помолчав, он ответил:

- Пока в этом нет нужды, дивизия нам не подчинена. Но связь со штабом фронта вам приказано держать через нас. Докладывайте о сосредоточении дивизии дважды в день - утром и вечером. Подготовьте ведомость боевого и личного состава...

Два дня спустя мы уже могли доложить, что последний эшелон разгрузился в Истре, дивизия полностью сосредоточилась в указанном районе дислокации.

Утром 1 ноября - опять-таки через штаб 16-й армии - получаем боевой приказ командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова: выделить в распоряжение 16-й армии один стрелковый полк, усиленный артиллерией; полку сменить находящуюся на передовой 27-ю танковую бригаду; главные силы дивизии остаются а резерве фронта и занимают оборону на тыловом рубеже западнее Истры, перекрывая железную дорогу и Волоколамское шоссе от станции Холщевики до деревни Кострово{1}.

Втроем - комиссар Бронников, начальник штаба полковник Федюнькин и я рассматриваем оперативную карту, измеряем расстояние от тылового рубежа до передовой, до реки Озерна.

- Километров двадцать, - говорит Бронников. - Если считать строго по прямой.

- Далеко. Хоть надвое разорвись, а - далеко! - вздыхает Федюнькин.

Действительно, при таком отрыве полка от главных сил управлять частями дивизии из одного пункта очень трудно. Дело не столько в дальнем расстоянии, сколько в особенностях местности, которая отделит передовой полк от главных сил дивизии, от тылового рубежа. Участок обороны, предназначенный полку, находится в стороне от Волоколамского шоссе, в лесистом районе. Здесь много озер, рек, ручьев. Проселочные дороги развезла осенняя распутица. Местная связь - только телефон, редкие ниточки проводов, да и те далеко не ко всем нужным нам пунктам.

И еще я подумал: маловато у нас сил, если даже командующий фронтом не имеет возможности передать армии вновь прибывшую дивизию целиком; если он вынужден часть ее оставлять в своем резерве.

Сейчас, по прошествии лет, когда я хорошо знаю всю обстановку оборонительного сражения под Москвой, эта мысль ("маловато сил") кажется мне достаточно наивной. Не маловато, а мало, крайне мало резервов было у командующего фронтом, и его штаб жестко учитывал не только каждую дивизию, но каждый полк, а иной раз и батальон.

На эту тему уже после войны мне довелось беседовать с Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым. Он сказал:

- Помнишь, что было у тебя на Озерне, за левым флангом?

- Такое не забудешь.

- Вот именно! Пустота была. Десять километров оперативной пустоты. У тебя - слева, у Чернышева - справа, у Панфилова{2} с обоих флангов. А прикрыть нечем. Двинуть туда последний резерв? Лишить нашу оборону глубины? Дилемма! И, подумав, добавил: - На войне расчет с просчетом по соседним тропинкам ходят.

Но вернусь к сорок первому году, к утру 1 ноября. Обсудив сложившуюся ситуацию, решаю: штаб дивизии во главе с Федюнькиным и политотдел, возглавляемый Вавиловым, остаются на тыловом рубеже, под Истрой, с двумя стрелковыми полками; мы с Бронниковым и оперативной группой управления выезжаем на передовую с третьим полком.

- С каким именно?

Понимаю, чем озабочен комиссар: какому из наших стрелковых полков, кому из командиров предоставить честь и право первым вступить в бой? Вопрос далеко не праздный. Каждый полк, каждый воинский коллектив для нас - не просто номерная единица. Это прежде всего сплоченность и дисциплина, единство воли и характера, коллективная стойкость и боевое мастерство.

- Полк Суханова? - вслух размышляю я.

- Да, его.

- Суханов не оступится, - добавляет Федюнькин. - Серьезный характер. Кремень.

Пожалуй, человек сторонний, встретившись с Михаилом Афанасьевичем Сухановым накоротке, мог бы не согласиться с таким определением. У Суханова широкое, мягких очертаний лицо. Неторопливые движения, несколько медлительная речь. Словом, внешне он выглядел чересчур спокойным, порой, казалось, равнодушным. Особенно в сравнении с другими командирами стрелковых полков быстрым, резким в движениях, всегда подтянутым Алексеем Павловичем Коноваловым или Николаем Гавриловичем Докучаевым, человеком богатырского сложения, размашистым удальцом по натуре.

Всех троих я знал уже давно, по службе на Дальнем Востоке. Еще в бытность мою начальником отдела боевой подготовки штаба Дальневосточного фронта приходилось встречаться с ними и на учениях, и в будничной обстановке. На моих глазах прошло и формирование 78-й стрелковой дивизии. Тогда, два года назад, ядром становления дивизии стал 40-й стрелковый полк Коновалова. Это была сильная кадровая часть с боевыми традициями гражданской войны. Два других полка - 131-й стрелковый Докучаева и 258-й стрелковый Суханова сформировались на базе так называемых территориальных частей, в которых постоянным, кадровым был только командный состав, а бойцы и большинство сержантов призывались на краткосрочные сборы. Текучесть переменного состава, естественно, отражалась на боеспособности и боеготовности территориальных частей.

В 1939 году Красная Армия полностью перешла на кадровую систему комплектования. Стали кадровыми - с трехлетним сроком службы для рядовых бойцов - и эти два полка. В первое время они по всем показателям заметно уступали 40-му полку, затем разница в боевой подготовке стала постепенно исчезать. А в июле 1941 года, когда меня назначили командиром 78-й дивизии, 258-й полк Суханова уже на равных соревновался с 40-м полком, а зачастую и опережал его.

Приняв дивизию, я ближе познакомился с командирами ее полков. И вот первые впечатления. Предположим, случилась какая-то неувязка в учебном процессе. Докучаев все замечания старшего начальника схватывает на лету. И сам себя ругнет сгоряча, и вдумчиво объяснит причины недостатков, и тут же наметит план действий, поставит задачи перед командирами и политработниками, партийной и комсомольской организациями. Сразу чувствуется: характер у него командирский. Энергия, воля, темперамент! Душу, как говорится, выложит, а полк из прорыва выведет.