Технос - Эдвин Табб

А пока у него есть еще одно дело здесь, в этом доме. Он достал из кармана горсть тяжелых монет — местные деньги — и протянул женщине:

— Это тебе за хлопоты. Прошлые и предстоящие. Этого достаточно?

Она наклонила голову, пересчитывая монеты; золотые волосы рассыпались по плечам сказочным узором.

— Стоимость дальнего перелета… — она прошептала: — мой господин слишком щедр!

— Ты довольна?

— Почти. — Она подняла голову и улыбнулась. Ее глаза призывно заблестели, пухлые яркие губы чуть приоткрылись:

— Что касается платы за хлопоты, то здесь более чем достаточно; а если говорить об остальном — то это вам судить…

Она убрала монеты, встала, подошла к светильнику. Отблеск пламени в последний раз заиграл в золоте волос, на кончиках ее пальцев и белоснежной коже и пропал. Комната погрузилась в темноту.

А потом были только тепло и нежность, мягкость губ, кожи, волнующий запах духов и бесконечный, неутоленный, всепоглощающий жар ее роскошного, волшебного тела…

Глава 2

В то утро ветер сменился на северный; небо же оставалось чистым, без каких-либо признаков скорого дождя. Отметив все это, Квендис Лимейн пришел в плохое расположение духа: он был уверен, что в ближайшем будущем надо ждать сильной непогоды, которая принесет несчастья на его поля. Он отложил в сторону метеорологические инструменты и, слегка прищурив серые глаза, взглянул на угодья; слегка обрюзгший Квендис когда-то был подтянутым и стремительным, а теперь располнел и с головой погрузился в заботы о своем большом хозяйстве и семье.

Его поля были в прекрасном состоянии; чувствовалась умелая и любящая рука. Он не скупился на технику, пропахивая землю на нужную глубину, на удобрения, которые делали землю плодородней, на воду для орошения почвы, постоянно требовавшей живительной влаги. И земля, взлелеянная несколькими поколениями его предков, по-прежнему с благодарностью отвечала на уход и внимание хорошими и обильными урожаями.

Квендис смотрел на фруктовые сады, уходившие ровными рядами деревьев на западе и востоке к самому горизонту; зеленые листья золотило восходящее солнце, ветер клонил к земле ветви, отягощенные зреющими плодами.

Его южные земли занимали поля зерновых и виноградники; на севере были посеяны овощные культуры вперемешку с бахчевыми.

Непогода угрожала прежде всего именно этим северным полям. Ураганы приносили ветра, дожди и, что самое опасное, — тучи семян сорных растений; эти сорняки мгновенно укоренялись, заглушая все полезное вокруг, и у них начинали быстро вызревать семена. Квендис знал, что надо будет тщательно следить за появлением подобных семян, вовремя выдергивать прорезающиеся ростки, перепахивать зараженные участки, снова полоть их — и так несколько раз подряд.

Надолго ли это затянется? Кто знает! Просто много хороших земель окажутся исключенными из нужного процесса, и это печально. Он подумал о том, что на севере у фермеров уже и так отобрали большую часть плодородных, черноземных земель под строительство, которое расползается, как спрут. А каждый потерянный фут земли означает потерю урожая, уменьшение производимого количества пищи, что еще опасней.

— Гроуэр Лимейн! — Обернувшись на окликнувший его девичий голос, он увидел стройную девушку. Это была одна из служанок; Скромное ситцевое платье обтягивало ее по-девичьи тоненькую фигурку; она слегка запыхалась, ее пухлые губы были приоткрыты, а в больших глазах прыгали веселые чертики.

— Госпожа послала за вами, гроуэр. Все готово к завтраку.

Это очень похоже на Сюзанну, подумал он — думать о ежедневных мелочах, таких как еда, например. Ветер с севера, его гнетет опасность бури и непогоды, а она может в это время заботиться о еде! Хотя, конечно, она права, подумал он, вздохнув. Волноваться заранее, изматывая настроением окружающих, не стоит; от этого опасность не уменьшится, зато отношение к делу рабочих хозяйства может измениться в худшую сторону. Значит, жена права. Он еще раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и ответил:

— Уже иду, Ньяла.

— Гроуэр?

— Что еще, дитя?

— Я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, гроуэр. Может быть, вы разрешите мне пойти на танцы во время праздника урожая?

Квендис колебался, но это было неизбежно. С его благословения или нет, однако она обязательно пойдет туда, поэтому лучше сказать «да». И он знал, что Ньяла будет не одинока, что за праздником последует целая волна свадеб и обручений, и это будет в порядке вещей!

— Гроуэр?

В ее голосе уже звучало легкое нетерпение, и он понял, что не отвечал слишком долго. Старым не угнаться за молодыми, это неизбежно. Он улыбнулся, глядя на нее:

— Я просто задумался, пытаясь определить, кто твой счастливый избранник. Хемрод?

— Нет, гроуэр, это Илшем. — В глазах Ньялы не осталось и следа недовольства. — Я рассталась с Хемродом, он был непозволительно настойчив. Так вы меня отпускаете?

— Да, дитя мое, конечно.

— Спасибо, гроуэр! — Ее оливковое лицо озарила счастливая улыбка. — Мы нарожаем вам кучу ребятишек, чтобы хозяйство стало еще крепче, а земля — богаче! Это я вам обещаю!

Его улыбка погасла, как только она убежала. Он задумчиво шел к дому. Скоро родится много ребятишек. Много потенциальных работников для земли. Они будут кормить и лелеять землю, а она — вознаграждать их труд урожаями. Но ведь это не может продолжаться до бесконечности? Уже сейчас есть землевладельцы, гроуэры, у которых нет своей земли, и рабочие, у которых нет ферм. Они работают на других за деньги, еду. Конечно, это еще не повсеместный голод, это лишь уменьшенные порции, уменьшенная плата, разные ограничения — но еще не голод, хотя об этом надо думать заранее.

Бог даст, нас плохое не коснется!

Кулинария была одной из слабостей Сюзанны; стол был заставлен тарелками с вкусными пирогами, рулетами, булками, сластями; здесь же были разные мясные блюда, салаты из свежих овощей, компоты и напитки своего приготовления — это ли не награда человеку, который весь день с самого раннего утра трудился не покладая рук! Но Квендис был расстроен, и ему не хотелось есть. Он ел по привычке, не чувствуя вкуса, краем уха прислушиваясь к тихой беседе остальных. Разговор касался обычных тем: вкусы, мода, проект гроуэра Мелтона, который хотел строить дамбу и осушать часть речных земель, беспорядки и волнения среди работников гроуэра Эктона — все как всегда. Разговоры стихли, когда он попросил всех послушать его.

— Ветер северный, — веско произнес он в наступившей тишине. — Никос, возьмешь около сотни работников для наблюдений и работ в северной части угодий; Нилд, ты будешь с ребятами в южной части. Торн, когда мы сможем начать уборку урожая?

Бригадир, к которому обратился Квендиш, помолчал, прекрасно сознавая, что вопрос задан чисто риторически. Квендиш знал состояние посевов и степень созревания культур на каждом дюйме своих земель, но успех его отношений с людьми заключался в уважении, с которым он относился к мнению каждого работника; он всегда спрашивал совета, а не отдавал приказы.

— Через несколько дней, гроуэр, — ответил Торн. — Я думаю, через недельку. Очень хочется воспользоваться ясными солнечными деньками.

— Начинайте, когда сочтешь, что пора.

Квендиш встал с места, окончив завтрак и деловую беседу. Разговор за столом тотчас же возобновился; три его дочери, четыре сына, жена, бригадир, агроном, их жены — привычный круг людей, постоянно работающих вместе и связанных больше чем привычкой. Квендиш с болью подумал, что здесь нет сейчас его старшего сына, Клеона. Но тут уж ничего не поделаешь.

Сюзанна присоединилась к нему, внимательно глядя в глаза. Она была его второй женой, моложе Квендиша на десять лет, но стала прекрасной матерью всем его детям и великолепной хозяйкой. Сюзанна ласково коснулась его руки:

— Ты обеспокоен, дорогой. Думаешь о ветре с севера?

— Да, и о том, что давно не было дождей.

— И о Клеоне?

— Да, — он кивнул, — и о нем тоже. — Его рука сжалась в кулак. — Несчастье! Нужен был всего только год — и он был бы в безопасности! Я… — он осекся, с горечью вспоминая о прошлом. Но у него есть еще семь детей, и надо думать о них, об их судьбах и счастье.

— Извини, — произнес он тихо. — Просто я никак не могу привыкнуть. Конечно, это мог быть не Клеон, а кто-то другой…

— Не обязательно, — ответила она, ловя его взгляд. — Ты мог освободить нашу семью от повинности.

— Да, мог, — согласился он горько. — Не думай, что я мало взвешивал и решал. А что бы тогда сказали обо мне соседи? Работники? Ты же знаешь, что случилось с гроуэром Рентайлом. Он сделал это, и однажды утром проснулся в горящем доме. Сгорело почти все. Рабочие не глупы, а люди, пришедшие в ярость и гнев, совершенно забывают о традиционном уважении и повиновении. Если мы хотим выжить, нам надо все решать вместе, сообща.