Технос - Эдвин Табб

— Эрл! — Лимейн попытался отстранить руку женщины; напиток придал ему сил, на бледных щеках и скулах выступил лихорадочный румянец. — Дело плохо, Эрл?

— Плохо.

— Я умираю?

— Да, — ответил Эрл спокойно. Лимейн не был желторотым юнцом, а мужчине ложь ни к чему. — Тебе больно?

— Уже нет, — прошептал Лимейн. — Терпимо, не так, как раньше. Он чуть повернул голову; мерцающее пламя свечи делало его лицо похожим на череп.

— Так много надо было сделать, а теперь не удастся… Если бы карты легли, как надо, я бы… — Он судорожно вздохнул; на его лицо постепенно проявлялась печать смерти. — Эрл, ты можешь исполнить одну мою просьбу?

— Какую?

— Ты очень мудр, — улыбнулся Лимейн. — Ты не хочешь обещать, пока не знаешь, о чем пойдет речь! Но я не прошу о многом. Только передай весточку моему брату; он живет на Лоуме. Скажи ему, что ответа с Шема, Делфа и Кловиса до сих пор нет.

— Можно, я пошлю это сообщение письмом?

— Нет, Эрл. Есть серьезные причины, по которым необходимо передать это с глазу на глаз. Поэтому я прошу об этом тебя. На Лоуме, Эрл, не забудь. И еще. Я думаю, тебя это заинтересует. Ты ищешь свою родную планету — Земля, так она называется, верно? Так вот, на Лоуме есть один человек, который, быть может, поможет тебе в твоих поисках, скажет, где она находится.

Эрл наклонился вперед, его лицо осветила надежда:

— Как его зовут?

— Делмайер. Он землевладелец, гроуэр. Гроуэр Делмайер. У него обширные владения, он богат и коллекционирует предметы старины, раритеты. Повидайся с ним, Эрл. Поговори. Я не могу ничего обещать тебе, но, может, он окажется тебе полезен.

Дюмарест колебался. Еще один промах? Еще одна неоправдавшаяся надежда и разочарование? Земля, он твердо знал это, лежала где-то в этой Галактике. Но точные ее координаты были ему неизвестны. Сознание близости родной планеты и бессилие быстро отыскать ее, надежда, умиравшая уже неоднократно, вызывали в нем глухое раздражение и усталость.

— Эрл, пожалуйста. — Лимейн положил руку на ладонь Эрла и слегка пожал ее. — Я умираю, и мы оба знаем это. Ты все равно покинешь эту планету в поисках своей родины, так почему бы тебе не побывать на Лоуме? Передай мое послание, и может статься, ты спасешь целую страну.

Преувеличение? Умирающий обычно смотрит на мир, который покидает, слегка искаженно, предвзято; но Эрл видел перед собой умное лицо, слышал рассуждения человека, находящегося в полном сознании, а не бред умирающего. А почему бы и нет, подумал Эрл. Одна планета ничем не лучше и не хуже другой, и, кроме того, возможно, этот Делмайер действительно сможет сообщить ему что-нибудь важное о Земле.

— Хорошо, — сказал Эрл. — Я передам.

— Бог наградит тебя, Эрл. — Рука Лимейна соскользнула бессильно, потом потянулась к карману:

— Адрес… он записан здесь… мой брат — хороший человек… поможет. — Лимейн вдруг открыл глаза и твердо произнес: — Ты не пожалеешь, Эрл. Я уверен.

— Он умирает, — неожиданно произнесла женщина. — Может, он просит о чем-то? Ему нужен священник? Здесь есть рядом маленькая церковь, в конце взлетного поля. Я могу сходить. — Пламя свечи дрожало в ее руке.

— Нет, — ответил Эрл. — Уже поздно.

— Еще нет, — произнесла она настойчиво, — я побегу бегом и могу успеть!

Что это изменит, думал Дюмарест. Она может привести монаха, который своими молитвами облегчит душу умирающего, но с таким же успехом она может позвать стражников, алчных до награды. Это было рискованно, и чувство самосохранения подсказало Эрлу ответ.

— Нет, — повторил он твердо.

Позолота в ее волосах сверкнула, женщина внимательно посмотрела ему в глаза.

— Ты жесток, — произнесла она медленно. — О, Господи, ты жесток и несправедлив. Неужели, ты действительно друг ему?

— Да, — ответил Эрл тихо. Он посмотрел на Лимейна. Пока они спорили, он испустил последний вздох. Эрл бережно закрыл мертвецу глаза и повторил:

— Да. Но не сейчас. Умерший не испытывает нужды в друзьях.

— Он умер? — Она чуть уменьшила пламя, опустила светильник на стол. — Что мы будем делать?

— Мы будем ждать, — ответил Эрл. — Ждать рассвета…

Время тянулось медленно, и они разговорились. Ее звали Зилия, и она была профессиональной дамой для развлечений. В ее характере самым неожиданным образом сочетались твердость и мягкая сентиментальность, чувственность; она была типичным порождением большого старого города, где традиции и условности ставили ее в жесткие рамки всевозможных ограничений. На вопрос Дюмареста, как она собирается поступить с телом Лимейна, чтобы не поставить себя под удар, она лишь пожала плечами:

— Есть люди, которые могут сделать все, если им хорошо заплатить. Я возьму часть денег себе, а тело будет найдено далеко отсюда, совсем в другом месте; и не сегодня, а завтра. Сейчас уже нет времени, чтобы все подготовить, как следует. И ни у кого не возникнет лишних вопросов и подозрений по поводу моего участия. Мертвый человек, один из заводских, случайно погибший ночью… ведь он не первый и не последний, не так ли?

— Ты не любишь заводской люд? — Дюмарест задумчиво смотрел на вино в своем бокале. Она налила вина им обоим, и они примостились, беседуя, на краешке большой кровати.

— Рабочих? — она опять пожала плечами. Красивое тело на миг затрепетало под прозрачным шелком рубашки. — Меня это не касается, а вот наши правители еще натерпятся от них. Уже сейчас те, что помоложе, становятся все более независимыми и не мирятся со своим положением и бедностью. Ты и подобные тебе странники вносите свежую струю в нашу устоявшуюся, втиснутую в рамки старых законов жизнь своими рассказами о других мирах, о новых нравах, интересных людях и открытиях. Если привычка повиноваться сломана, то разве можно все повернуть вспять?

— Слепое повиновение никогда не приводило ни к чему хорошему, — сказал Эрл глухо. — Человек всегда должен спрашивать себя, почему он должен кому-то или чему-то подчиняться. Потому что тот, кто приказывает, старше? Или богаче? Или у него в руках власть? Или, может, он обладает большим опытом и знаниями? Если не задавать себе эти вопросы, то привычка слепо подчиняться неизбежно приведет к рабству ума и души.

— Сложные и глубокие мысли; наверное, это не для моего ума. — Она едва заметно улыбнулась и перевела разговор в другое русло: — Ты давно знал этого человека, Лимейна?

Эрл отхлебнул вина.

— Не очень. Мы работали вместе, и однажды он спас меня. Экскаватор сбросил груз над тем местом, где я работал. Лимейн вовремя оттолкнул меня в сторону. — Его пальцы чуть крепче сжали стекло бокала. — Экскаваторщик потом долго извинялся за свою небрежность.

— Ты убил его?

— Нет, только проучил. После этого случая мы с Лимейном сошлись теснее. Мы ели за одним столом и жили рядом в общежитии. Говорили, спорили о самых разных проблемах… Я любил его. Он был хороший человек.

— А Земля?

Дюмарест взглянул на женщину. Ее лицо казалось мягким и нежным, мерцающие блики света оттеняли золото волос и красоту тела. Эрл понял, что она интуитивно, по-женски, пытается снять его внутреннее напряжение и грусть, без утайки открывая глубину своей всепонимающей души, восхитительной женственности и теплоты.

— Это планета, — ответил он тихо.

— Твоя планета? Ты родился там?

— Да.

Она задумчиво покачала головой, пытаясь понять:

— Твой друг говорил, что ты не знаешь, где она находится. И еще, что кто-то может ответить на этот вопрос. Но если этот мир — твой, то почему ты не знаешь пути туда?

— Я покинул его, когда был слишком мал, — объяснил Эрл. — Я улетел с Земли на межзвездном корабле, когда мне было десять лет. Капитан корабля должен был оставить меня, но он оказался слишком добр. С той поры я путешествовал с ним с планеты на планету, забираясь все дальше к центру Галактики. Где небо, усыпанное звездами, кажется гораздо ниже, тяжелее; и оно не голубого цвета, как на земле, а блестящее, словно перламутр. Я забрался так далеко, что здесь никто не знает даже названия «Земля» и не может хотя бы приблизительно указать координаты.

Зилия задумчиво смотрела на него:

— И что теперь?

— Теперь я пытаюсь найти дорогу назад, — ответил он. — Вот и все. Обычная история непослушного беглеца, затерявшегося в необъятных просторах Галактики. Ты наверняка слышала похожие тысячи раз.

— Может быть. — Она прикоснулась краем своего бокала к его бокалу; раздался нежный хрустальный звон. Ее глаза сверкнули, поймали его упрямый взгляд, заблестели ярче; она сказала, ласково и тепло:

— У меня есть тост для тебя. Я хочу пожелать тебе большой удачи!

— За удачу!

Они допили вино, и Эрл задумчиво поставил пустой бокал на стол. Утром, на заре ему потребуется ясная голова и спокойная решимость: ему нужно будет пройти через весь город, добраться до взлетного поля и покинуть Кловис на одном из рейсовых кораблей.