Байки из ада (сборник) - Анин Аркадий

– А у меня нет пятисот рублей, – сказал Иосиф, не желая идти в банкомат снимать деньги с карты.

– Тогда возьмите последний ряд. Сто семнадцать рублей восемьдесят копеек, – предложили за окном.

– Пожалуйста. Как раз, – ответил Иосиф, вываливая мелочь на ладонь.

В окошечке появился билет на дневной сеанс с надписью «СУД, последний ряд, центральное место».

– Какие у вас странные билеты! – удивился Иосиф.

– Шедевральный фильм! – ответил голос за окошечком.

«Странно. Знакомое слово», – подумал Иосиф, услышав фразу из окна. Именно так на съёмках «Истории любви», заискивающе молодая костюмерша и, по совместительству, мимолётная любовница называла его незатейливую картину.

– Ничего странного, – продолжал голос. – Рекламный ход продюсера.

– А кто продюсер? Кто режиссёр?

– Не мешайте работать! – рявкнуло окно, и захлопнулось.

Иосиф с минуту простоял, глядя на закрытую амбразуру, сплюнул бранное слово в сторону кассира, развернулся и поспешил на сеанс. Прошёл по пустому фойе кинотеатра. Вошёл в кинозал. К радости Иосифа, фильм только начинался.

На светящемся белом экране проявилось название фильма «СУД». Иосиф прошёл по тёмному кинозалу к последнему ряду и занял пустующее место.

Начался сеанс.

На экране появился грузный мужчина, лет шестидесяти, точь-в-точь – Иосиф. Иосиф-зритель премного удивился похожести актёра. От Иосифа-зрителя его отличали только заношенная одежда и неухоженное лицо.

«Всё понятно. Колька Золотарёв глумится. Ох, встречу Кольку! Ох, он у меня получит!», – радостно, в предвкушении разборок с Колькой мелькнуло в голове Иосифа.

Видимо, фильм был снят в новом формате три Д плюс, поскольку действующие лица, словно выходили за пределы экрана.

«Круто снято!», – позавидовал спецэффектам Иосиф. Его особенно не волновала работа актёров, у него в картинах и получше были, но ему, как режиссеру, было интересно, какими камерами и программами добились такого эффекта присутствия. Он толкнул локтем соседа: «Как снято! А?». Сосед не отреагировал. Видимо, был увлечён сюжетом.

Тем временем, в фильме появился человек, напоминающий давнего друга Иосифа.

Экранный Иосиф просит у него помощи: «Помоги, брат! Хочу стать режиссёром. Хочу снимать фильмы. Очень выгодный бизнес! А для этого нужен госзаказ. Нужны влиятельные люди. Помоги! Познакомь! Век не забуду!» Друг помогает герою, и тот, воспользовавшись его связями, быстро поднимается по карьерной лестнице. За одним другом появляется другой. И его помощь использует экранный герой. За ним – третий, четвертый. Экранный Иосиф процветает. Теперь он холеный и гладкий. Он добился всего: он – продюсер, режиссер и сценарист. У него есть все, о чём он мечтал.

Но вот в кадре друг, помощь которого дала Иосифу толчок к взлёту. Экранный друг просит у экранного Иосифа помощи:

– Иосиф, нужна помощь! Нужны деньги на лечение. Я могу умереть. Выручай, друг! Я обязательно отдам.

Киношный Иосиф достаёт из кармана пиджака кошелёк и, прикрывая рукой золотую кредитную карту, выворачивает его наизнанку.

– Вот, друг, все, что могу!

Из кошелька выпадают деньги.

– Вот! Сто семнадцать рублей восемьдесят копеек. Больше нет. Прости, друг, – сочувственно говорит экранный Иосиф экранному другу.

Иосиф в кинозале прикусил губу. Он молча наблюдал за развитием сюжета.

Далее действия картины калейдоскопом сменяют друг друга.

Главный герой с кем-то нужным крепко дружит. Тех, кто ему не нужен, «кидает» направо-налево. И все поучает и поучает жизни тех, кого кидает, цитатами из Библии.

Ложь становится его образом жизни. Он лезет по головам вверх по карьерной лестнице. И, наконец, добирается до Голливуда. Он взобрался наверх! Долез – куда стремился! Квартиры, дома, машины, деньги. Он покупает все больше и больше, а снимает все хуже и хуже. Но вот светлое пятно в фильме – рождение дочки. А дальше – опять ложь. И множество жертв на пути его восхождения к славе.

Наконец Иосиф-зритель не выдержал и крикнул в зал:

– Это неправда! Кто это снял? Кто режиссёр?

Сосед справа, тот, кто до этого момента молча взирал на экран, повернувшись к нему, ответил:

– Ты.

Иосиф испуганно посмотрел на соседа, потом – в зал. Все зрители, странным образом, были повёрнуты спиной к экрану и молча смотрели на Иосифа.

– Этого не было! – в сердцах крикнул в зал Иосиф.

Сосед посмотрел на него в упор:

– Не было. Но будет.

Фильм начался снова.

– Нет! Я не хочу! – воскликнул Иосиф.

– Тогда иди и перепиши сценарий своей жизни. Любовь твоей будущей дочери спасла тебя в этот раз. Тебе показали твою худшую работу. Так что тебе выбирать. Мы отпускаем тебя на время, – ответил беспристрастный сосед-судья.

За его спиной расправились черные крылья. Он взмахнул ими, приподнялся и вылетел в разверзшийся потолок. Остальные зрители-судьи взмахнули своими крыльями – и последовали за ним.

Иосиф с силой зажмурился, до боли сдавив веки. Когда он открыл глаза, ничего уже не было.

– Мы приземлились в столице нашей родины – Москве. Экипаж судна прощается с вами, – гордо и радостно объявила стюардесса.

«Фух! И приснится же такое!», – подумал молодой мужчина с чисто выбритым лицом.

– Не забудь, мы отпустили тебя на время. Перепиши сценарий, – бесстрастно шепнул ему на ухо сосед справа.

Иосиф в ужасе раскрыл на соседа глаза. Сосед улыбнулся:

– Разрешите пройти.

Поднялся со своего кресла и растворился в пассажирах, покидающих лайнер.

Через двадцать лет Иосиф стал режиссёром, а после – и продюсером. Отрастил себе бороду. Снял первый собственный фильм.

По завершении съёмок приехал в киностудию на своём новом «Мерседесе». Вышел из машины и спустился в подвал офиса. У его кабинета стояли актёры, не получившие зарплату.

Иосиф привычным жестом раскрыл кошелёк, где лежали сто семнадцать рублей восемьдесят копеек…

Живодёр

Несущий горе и смерть, неужели ты настолько наивен и самоуверен, что не боишься возмездия? Ты не заботишься о душе. Её у тебя попросту нет. Считая себя богом, ты превратился в животное. Но что бы ни придумал твой больной мозг, ты всегда должен помнить: жертвы твои будут ждать тебя для возврата долгов.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: в рассказе присутствуют сцены насилия над животными

Рядом с лестницей в дом, огороженный высоким черным забором из заострённых прутьев, стояла, приготовленная для своего нового жильца, железная клетка.

Вечером к воротам забора подкатил «семейный» фургон. Из него вылез здоровенный мужчина в джинсах и в ковбойском кожаном жилете.

Мужчина с ругательствами отпер, не желающий подчиняться, замок, залез в кабину, и машина, выбросив на улицу остатки выхлопного дыма, подкатила к дому.

Скрипнув дверью авто, мужчина вновь вылез из тарантаса, обошёл его, открыл заднюю дверь и достал шевелящийся мешок.

Подойдя к клетке, он засунул мешок внутрь, и вытряхнул из него щенка. Щенок упал на шею и взвизгнул. Хозяин отвесил ему оплеуху.

– Закрой пасть!

Щенок отпрянул, но тут же ощерился: «р-р-р!».

Хозяин улыбнулся и рявкнул: «Боец!». Прихватил из машины ящик пива и зашел в дом.

Утром, выйдя из дома, он подошёл к клетке, пнул её ногой и бросил внутрь кусок сырого мяса:

– Привыкай, Боец!

Проверив почтовый ящик, он на мгновение остановился у ворот и громко поздоровался в спину идущей по тротуару пожилой соседки:

– Привет, Клара!

– Здравствуй, Боб! – обернувшись, поздоровалась Клара и перешла на другую сторону улицы.

Боб, насвистывая весёлую мелодию, зашёл обратно в дом.

Солнце опустилось за кроны деревьев, когда дверь мрачного дома вновь отворилась, и на пороге, в своём ковбойском костюме, вновь появился Боб. В руках он держал несколько холщовых мешков. Бросил их в машину. Отпер ворота. Сел за руль. Погонял до выстрела из выхлопной трубы скрежещущий стартер, тихо выкатился из ворот и поехал по «освещённой» надвигающимся мраком улице.