Самый трудный день. 22 июня 1941 года - Михайловский Александр

– Спасибо, Борис Михайлович, – поблагодарил Сталин, – мы вас поняли. Надеюсь, что вы сделали все возможное, чтобы враг был остановлен, а затем разгромлен и уничтожен. Времени на подготовку вам было дано достаточно.

Вождь посмотрел на наркома внутренних дел.

– Товарищ Берия, – сказал он, – вы должны сделать все, чтобы ни один буржуазный националист ни в Прибалтике, ни на Украине не смог ударить нашим бойцам в спину.

– Товарищ Сталин, – ответил Берия, – сегодня с шестнадцати часов по Москве органы госбезопасности на всей территории СССР приступили к активному этапу операции проведения «Вихрь» по ликвидации выявленной нами иностранной агентуры и участников бандподполья. Кроме того, для подержания порядка в тылу в прифронтовой зоне из членов партийно-комсомольского актива формируются истребительные батальоны НКВД, действующие уже по законам военного времени. Наше положение облегчено еще и тем, что в ЭТОТ РАЗ призывников из западных районов Украины, Белоруссии и из Прибалтики военные комиссариаты не оставили служить возле дома у границы, а отправили в Сибирь и Среднюю Азию. А это значит, что дезертиров и перебежчиков будет на порядок меньше.

– Очень хорошо, – кивнул Сталин, – но интересно, а что нам скажет товарищ Путин…

– Коллеги, – обратился российский президент к собравшимся, – прежде всего я должен сказать, что, в первую очередь, это ваша война. Мы лишь помогаем чем можем, возвращая вам неоплатный долг, потому что один раз вы уже сумели победить Гитлера в гораздо худших условиях. Имейте в виду, что абсолютно все солдаты и офицеры нашего экспедиционного корпуса добровольно, по зову сердца и души, пошли на эту войну сражаться рука об руку рядом со своими дедами. Хотелось бы, чтобы в ЭТОТ РАЗ Советский Союз не понес таких больших жертв…

– Помогаете, но за деньги, – проворчал Мехлис, – спекулянты.

– Уймись, Лев, – резко оборвал Мехлиса Сталин, – сейчас не время считать деньги.

– Товарищ Сталин, – сказал Молотов, – должен сказать, что все, что было приобретено Советским Союзом, там, в будущем, обошлось нашей стране раз в двадцать дешевле, чем при закупке примерно того же ЗДЕСЬ в Америке, Британии или Германии. Так что это действительно можно считать чистым подарком.

– Вот именно, – кивнул Сталин. – Уже завтра враг нас придет убивать, и нам придется сражаться не на жизнь, а на смерть. Давайте об этом не забывать. Товарищ Молотов, ты тоже уже знаешь, что тебе делать завтра. Все, товарищи. Все свободны.

Оставшись в кабинете один, Вождь несколько раз прошелся из конца в конец, потом не спеша набил трубку, раскурил ее и остановился напротив карты, пуская клубы дыма. Сейчас, когда ничего уже нельзя было изменить, оставалось только ждать и надеяться, что все было сделано правильно. Завтрашний день расставит по своим местам все точки, запятые и многоточия, определив облик этого мира на много лет вперед.

21 июня 1941 года. 18:05 мск. Минск, Штаб Западного Особого военного округа.

Стоял летний погожий день. Солнце над Минском уже клонилось к закату, изливая на землю последние потоки тепла. В этот погожий и томный субботний вечер к штабу Особого Западного округа подкатили большая легковая автомашина, окрашенная в зеленый защитный цвет, и три тяжелых грузовика, номера которых говорили о том, что они числятся за Главным Разведывательным управлением Генерального штаба. С тех пор, как под Барановичами обосновался не подчиняющийся командованию округа филиал этой весьма уважаемой организации, машины с такими номерами по Минску стали ездить довольно часто.

Генерал Павлов, уже собравшийся было покинуть свой служебный кабинет, выглянув в высокое стрельчатое окно, увидел, как из легковушки вышел хорошо известный ему порученец маршала Шапошникова, за которым последовала группа старших командиров. Все они направили к входу в штаб.

Дальнейшее, с точки зрения генерала Павлова, напоминало какую-то странную трагикомедию. Вскоре после того, как командиры вошли в штаб, из грузовиков через задние борта стали выпрыгивать вооруженные короткими карабинами бойцы в камуфлированной форме неизвестного образца. Часть из них вслед за вошедшими в штаб командирами рванулась внутрь здания штаба, остальные же быстро выставили оцепление по периметру.

В коридоре раздались уверенные шаги множества людей. Так могут идти только те, кто представляет власть, те, за кем сила, те, кому нечего бояться. В приемной что-то пытался сказать, но тут же умолк на полуслове генеральский порученец. Большая двустворчатая дверь в кабинет распахнулась, и обуявший было Павлова гнев сменился ужасом: среди прочих визитеров он заметил стоявшего рядом с порученцем Шапошникова человека со знаками различия старшего майора ГУГБ НКВД.

– Павлов Дмитрий Григорьевич? – буднично поинтересовался старший майор.

Павлов машинально кивнул, и старший майор продолжил:

– Вы арестованы по подозрению в совершении преступления, предусмотренного статьей 58-1б УК РСФСР: «Измена Родине, совершенная военнослужащим».

Двое «пятнистых», шагнувших вперед из-за спин старших командиров, сноровисто завернули генералу руки за спину, а старший майор, вытащив из кобуры на поясе генерала пистолет, проверил воротник его мундира на наличие ампулы с ядом.

Убедившись в ее отсутствии, старший майор удовлетворенно кивнул.

– Товарищи, – обратился он бойцам, – а теперь я попрошу вывести гражданина Павлова из кабинета.

Когда дверь за бывшим командующим Западным Особым округом закрылась, генерал-полковник подошел к служебному столу и снял трубку «вертушки».

– Это генерал Шаманов. Товарища Иванова, пожалуйста, – произнес он в трубку.

Немного погодя, услышав в трубке ответ, генерал-полковник произнес:

– Здравствуйте, товарищ Иванов, это генерал Шаманов. Смену командования произвел. Гражданин Павлов передан товарищам из ведомства товарища Берия. Да, все прошло тихо, без эксцессов. Благодарю за доверие. До свиданья.

Одновременно в соседних кабинетах были задержаны начальник штаба округа генерал-майор Климовских, начальник артиллерии округа генерал-майор Клич, командующий ВВС генерал-майор Копец и начальник связи округа генерал-майор Григорьев.

В кабинет вошли приглашенные новым командующим округа начальник оперативного отдела генерал-майор Семенов, начальник инженерных войск генерал-майор Васильев, начальник артиллерии ПВО генерал-майор Сазонов, заместитель командующего по тылу генерал-лейтенант Курдюмов – словом, все те члены штаба Особого Западного военного округа, кого предварительное следствие сочло непричастными к «павловской камарилье». Зам по укрепрайонам генерал-майор Михайлин, также непричастный к творившемуся в Западном Особом округе бардаку, находился в это время на месте проведения работ в одном из УРов Белостокского выступа, и пока был не в курсе произошедших в штабе событий.

Генерал Шаманов посмотрел на часы – 18:23. До начала войны оставалось всего девять с половиной часов. Надо было работать.

– Товарищи, – сказал он местным командирам, изрядно удивленным и, чего греха таить, немного напуганным такой быстрой и несколько необычной сменой власти, – для начала я представлюсь. Меня зовут Владимир Анатольевич Шаманов, и с этого момента я ваш командующий, а генерал-майор Александр Михайлович Василевский – мой начальник штаба. Вот приказ о моем назначении за подписями товарища Шапошникова и товарища Сталина. Но все вопросы «кто, куда», откуда и «зачем» – это потом. На долгие беседы времени нет. Меньше чем через десять часов фашистская Германия начнет войну против Советского Союза. Бывший командующий округом пытался задержать передачу в войска сигнала «Гроза», по которому части округа должны были быть приведены в состояние полной боевой готовности и занять оборонительные рубежи. В результате его преступных действий они могли понести огромные потери, что позволило бы противнику совершить рывок вглубь советской территории. Впрочем, за все виновным будет вынесен суровый и справедливый приговор.