Кунсткамера - Рудольф Фердинандович Итс

царя в огромный, по тогдашним понятиям, двухэтажный дом, только что конфискованный казной у опального боярина Александра Кикина. Богато отделанные пять хором Кикиных палат, что до сей поры стоят недалеко от Смольного, чуть в глубине от улицы Воинова, в конце 1718 года приняли коллекции Кунсткамеры, которых, по словам очевидцев, было так много, что «можно было… совсем растеряться». Так личное собрание Петра I стало общедоступным музеем.

Кикины палаты — первое музейное здание Кунсткамеры.

Немногие современники Петра понимали, что царская причуда собирать заморские диковинки, инструменты, станки, а также камни, минералы и растения со всех концов России закладывает основы русской науки. Не всем было понятно и желание царя построить специальное здание Кунсткамеры рядом со строившимися правительственными зданиями на Стрелке Васильевского острова в Петербурге.

В планах возведения столичного города на болотистых берегах Невы и ее притоков особое место Петр уделял этому острову. Выдающийся архитектор Д. Трезини представил царю проект застройки Стрелки острова, где предполагалось разместить центр столицы. Оконечность Стрелки превращалась в удобную пристань для кораблей. На ней возводились два маяка — Ростральные колонны, за ними открывалось обширное поле, дальний конец которого обрамляло величественное здание Двенадцати коллегий — правительственные учреждения России. По берегам Большой и Малой Невы должны были быть размещены другие государственные службы, в том числе и Кунсткамера.

Стрелка Васильевского острова не стала столичным центром, но размещение на ней Кунсткамеры, которую справедливо называют колыбелью русской пауки, привело с течением времени к формированию здесь крупнейшего научного и учебного центра и Петербурга, и всей страны.

Рассказывают, что, прибыв на Стрелку, чтобы воочию представить проект Трезини, Петр I обратил внимание на одну из сосен, которые росли здесь. Несколько толстых ветвей ее, причудливо переплетенные, вросли в ствол, изогнулись и образовали полукольца.

— О! Дерево-монстр, дерево-чудище! — будто бы воскликнул Петр и добавил. — Так быть на сем месте новой Кунсткамере.

Новое здание Кунсткамеры, входившее в ансамбль Трезини, по одобренному самим Петром проекту архитектора Г. И. Матарнови было заложено в 1718 году. Закончили его строительство, внеся некоторые изменения, архитекторы Н. Ф. Гербель, Г. Киавери и М. Г. Земцов в 1734 году.

В 172! году, когда была основана Петербургская Академия паук, Кунсткамера вошла в ее состав; в ее здании расположились и коллекции, и библиотека, и академические мастерские. Вскоре сюда был перевезен и Готторпский глобус.

В июле 1726 года двадцать пять плотников соорудили мостки и опоры, щиты и ящики для глобуса и его механизмов. К балагану свезли тысячу сто самых толстых досок, восемьдесят бревен, пятнадцать пудов железных изделий, сто саженей толстого каната и разные блоки. К берегу Невы подогнали три грузовых судна и три большие шлюпки. Их скрепили досками и бревнами. Получилась баржа невиданных еще размеров.

Сто мужиков перетащили глобус из балагана и погрузили на баржу. Команда налегла на весла, и баржа медленно направилась к противоположному берегу, где строилось здание Кунсткамеры. Когда глобус подняли и установили на площадке третьего этажа башни, строители стали возводить стены и надстраивать башню.

Казалось, чудесный шар замурован в Кунсткамере навечно…

К 1728 году все коллекции Кунсткамеры были размещены в новом здании. Их принадлежность к Академии наук способствовала постоянному увеличению собрания за счет первых академических экспедиций, а также личных пожертвований ученых. Особенно богатая коллекция этнографических предметов — одежды, идолов, орудий лова, саней — поступила в конце 30-х годов XVIII века от участников второй Камчатской экспедиции Г. Ф. Миллера, И. Г. Гмелина и С. П. Крашенинникова. В русской Кунсткамере, которая переживала еще первый этап накопления материалов, всевозможные коллекции располагались в определенном порядке, в логической закономерности, которой не знали еще кунсткамеры и музеи зарубежной Европы, представлявшие своеобразные лавки древностей.

Петербургская Кунсткамера становится важным центром просвещения. Она называется императорской, но самодержцы почти не посещают ее. Однако служители и ученые знают: экспонат, приглянувшийся императорской семье и взятый во дворец, как правило, оттуда не возвращается. Прошло менее полувека, а Кунсткамере пришлось пережить два крупных потрясения, нанесших значительный урон ее этнографическим коллекциям и уникальному Готторпскому глобусу.

То, что случилось зимой 1739/40 года, было подобно стихийному бедствию…

В декабре 1739 года, на десятом году царствования вздорной и жестокой императрицы Анны Иоанновны, в Петербурге наступили сильные морозы, каких давно не бывало. Нева и ее притоки были прочно скованы льдом.

В эту стужу временщику и любимцу императрицы Бирону пришло в голову в подражание голштинским мастерам соорудить на Неве, против Петропавловской крепости, Ледяной дворец и устроить празднество на потеху «матушке-государыне». Русский двор в ту пору был богат шутами и шутихами, которыми нередко становились дворяне, навлекшие неудовольствие временщика или «повелительницы всея Руси».

В программу праздничных увеселений было предусмотрено включить «потешную свадьбу» придворного шута князя М. А. Голицына с шутихой калмычкой А. Н. Бужениновой и «шествие народов», населяющих Российскую империю или живущих с ней по соседству. Свадьба и шествие намечались на 6 февраля 1740 года. К этому времени на основании высочайших распоряжений предписывалось: соорудить на Неве между дворцом и Адмиралтейством ледяной дом в несколько комнат, всю обстановку в которых сделать изо льда. Академии поручалось представить описания с рисунками различных народов в национальных костюмах, их музыкальные инструменты, а из Кунсткамеры передать в ведение церемониймейстера двора множество костюмов, музыкальных инструментов, оружия и различной утвари, преимущественно сибирских народов. Распоряжение от 27 декабря 1739 года предписывало всем губернаторам и местным правителям срочно, к 6 февраля 1740 года, доставить в Петербург по одной молодой паре следующих народов России: «мордва, чуваша, черемиса, вотяки, тунгусы, якуты, камчадалы, остяки, мунгалы, башкирцы, кингисы, юнаки, кантыши, каракалпаки, арапы белые и черные и прочие, какие есть подданные российские», и описание «их платья, в чем ходят, и гербов на печатях или на других, на чем и на каких скотах ездят, оружия, музыкальных инструментов и национальных кушаний».

К исходу 3 февраля ледяной дом был сооружен. 6 февраля около трехсот гостей съехались к дому церемониймейстера двора князя Волынского. Отсюда начиналось «шествие народов», сопровождавших потешный поезд «новобрачных». Шута и шутиху посадили в железной клетке на слона. Слои выступал впереди шествия. За ним на санях, запряженных оленями, собаками, быками, козлами, свиньями, и верхом на верблюдах попарно ехали калмыки, башкиры, остяки, якуты, камчадалы, финны, ряженные в изуродованные переделкой костюмы дворцовые шуты и шутихи.

Лишь через несколько месяцев Кунсткамера получила обратно выданные вещи, и те — не полностью, а лишь частично, притом в испорченном, непригодном для экспонирования виде. Многие костюмы, утварь, оружие, средства