Как быть евреем - Джеймс Кугел

Ю.Л. Да, все это звучит убедительно, хотя и несколько обидно. Но скажите мне, почему вам так трудно поверить, что два человека могут просто полюбить друг друга и решить пожениться? Вы сами говорите, что быть евреем в современной России — в общем-то, дело несущественное как для самих евреев, так и для неевреев. Точно так же думаем и мы с Аней. В самом деле, никому из нас это даже в голову не приходило, пока речь не зашла о свадьбе.

Д.Д. Хорошо, но зачем тебе тогда раввин?

Ю.Л. Забудем о раввине, я уже отказался от этой идеи. Конечно, глупо было полагать, что я найду раввина, который согласится с нашим основным тезисом: принадлежность к еврейству — вещь абсолютно несущественная. В конце концов, ему платят, чтобы он думал и поступал в прямо противоположном духе.

Д.Д. Любопытно, однако, услышать подобный экономический аргумент из уст поэта — возвращаю тебе шар… Но послушай: любовь к нееврейкам — это не только сердечные дела, но в некотором смысле социальная пантомима. Мне кажется, если ты спросишь свое сердце и хорошенько подумаешь, то все поймешь. Мне совсем не доставляет удовольствия говорить тебе это. Вряд ли можно представить себе что-то более индивидуальное и особенное, чем выбор будущей жены. И ты прав, довольно неприятно ощущать, что подобный выбор обусловлен чем-то иным, помимо сугубо личных, уникальных предпочтений. Однако же какой-нибудь ученый, к примеру антрополог, тут же отметит: брак — это прежде всего и главным образом социальный институт, и всякое индивидуальное решение представляет собой еще и публичное заявление, адресованное более широкому сообществу; это заявка на занятие места внутри этого сообщества. Не посчитай абсурдом то, что я скажу, но твое заявление о вступлении в брак отчасти имеет отношение к твоей нынешней и будущей еврейской самоидентификации в обществе. И в нем отчетливо звучит: «да и нет» — вернее, «да, но нет».

Ю.Л. М-м…

Д.Д. И учти — хотя это тоже может показаться тебе не слишком приятным: твое «да, но нет» ничего нового в себе не несет. Выпуски газет полны брачными объявлениями, и если читать между строк, то столкнешься как раз с твоей проблемой. Может, даже какой-то «раввин» (особенно если ему заплатить) и примет участие в смешанной церемонии, о которой ты мечтаешь. Но важнее другое: а что произойдет после заключения брака? Я не раз слышал о том, что со временем жена-нееврейка начинает проявлять интерес к иудаизму — изучает иврит, убеждает семью посещать синагогу. Думаю, легко догадаться о реакции мужа…

Ю.Л. И какая же это реакция?

Д.Д. Она редко бывает положительной и колеблется от полного безразличия до откровенной враждебности, а иногда доходит и до ненависти, что вполне соответствует логике вещей. Для такого еврея не стоит вопрос «голова против сердца», о чем ты говорил. Этот человек и головой, и сердцем желал жену-нееврейку, хотел сделать публичное заявление, что такие браки заключаются в России. И вдруг она начинает все запутывать — примыкает к евреям, вместо того чтобы с ним вдвоем рушить привычные категории. Неудивительно, что он приходит в ярость!

Ю.Л. Я не понимаю, почему вы так настойчиво противопоставляете евреев и русских. У меня не создается такого впечатления! И если какие-то люди в Тмутаракани или Кондопоге так считают, то это их личное дело. Кроме того, и вы сами об этом упомянули, вряд ли можно говорить о каком-то противостоянии «еврейского» и «русского». Вы ведь сами сравнительно недавно приехали в Россию из Тбилиси. Насколько я знаю, грузинские евреи всегда чувствовали себя в Грузии комфортно, были «своими». И поверьте, мы тоже здесь не ощущаем себя другими. Лично я русский до мозга костей. И я чувствую общность с другими русскими — мы одинаково разговариваем, одинаково чувствуем… Мне это неловко говорить, но у меня, наверное, больше общего с образованным антисемитом из Саратова, чем, к примеру, с евреями из Израиля или даже с хасидами из Москвы, с их черными лапсердаками и длинными бородами. Не то что бы это меня радовало или огорчало — но что есть, то есть, и, конечно же, это не противоречит тому, о чем я говорил раньше: я вовсе не собираюсь отказываться от своего еврейства. Знаете одну из причин, почему я хотел бы сохранить в себе что-то еврейское? Просто русский почти поглотил во мне еврея.

Д.Д. Что ж, все это довольно расплывчатые понятия — «русский», «еврейский»… Ты полагаешь, что твоя манера думать и говорить сразу выдает в тебе русского. Возможно. Хотя если уж покопаться, то в твоей речи есть некоторые особенности; образованный лингвист сразу распознает ее если не как наверняка еврейскую, то, по крайней мере, как характерную для еврея, чьи предки родом откуда-нибудь с юга Украины. У тебя гласные чуть-чуть смягчаются по-южному: «опит», «бик». Да и ответить вопросом на вопрос ты не прочь, по старой еврейской традиции… Что же до твоего образа мышления… Если твое отношение к евреям такое же, как у антисемита из Саратова, то тут есть некоторый повод для беспокойства. Но я сомневаюсь, что это так. Ты — обыкновенный русский еврей; и, конечно, у тебя много общего с другими русскими, неевреями. Но дело не в этом. В еврейской истории случалось — хотя и нечасто, буквально несколько раз, — что евреи ничем не отличались от своих соседей. Носили такую же одежду, так же говорили и даже мыслили так же. Мне кажется, главное — это то, кем человек себя осознает или как он определяет свою «идентичность», если воспользоваться этим отвратительным современным словом. Кстати, это касается и тех, у кого гласные звучат вполне твердо. Такое осознание зависит не от одежды, манеры говорить или думать, а, опять же, от того, как он себя идентифицирует.

Ю.Л. Что вы имеете в виду? Я ведь русский не потому, что во что-то собираюсь верить, а потому, что родился здесь, вырос и — что бы вы ни говорили — говорю, хожу, думаю, читаю и сплю, как русский. Мне бы очень хотелось сказать то же самое о моей еврейской стороне, но «Леваков-еврей» — это что-то очень эфемерное, в то время как «Леваков-русский» звучит вполне естественно.

Д.Д. Естественно? Может быть. Но, как я тебе уже говорил, это вовсе не обязательно. Все зависит от твоей позиции.

Ю.Л. Что вы имеете в виду?

Д.Д. Юра, когда я смотрю на тебя, то вижу нечто отличное от того, что видишь в себе ты, глядя в зеркало. Ведь ты смотришь на себя глазами человека, из которого еще не выветрился советский дух: всякий человек— это только он сам, происходит из ничего, живет шестьдесят — семьдесят лет, а потом хлоп — и привет!.. Я же вижу человека иначе: он рождается, у него есть родители, а у них — свои родители, и так далее, то есть в тебе осуществляется непрерывная связь прошлого и будущего. Вот что ты такое, и начинать надо с понимания этого. Я вижу сына евреев, которые сами являются еврейскими детьми, а те происходят из Польши или России, а еще раньше — из Германии, долины Рейна, а еще раньше — из Римской империи, вплоть до тех времен, когда евреи жили на собственной земле.

Ю.Л. Кажется, я где-то уже это слышал. Вы не собираетесь добавить еще одну строчку: «А теперь ты хочешь все это разрушить?» Не думаю, что, женившись на Ане, я все разрушу.

Д.Д. Да вовсе я так не думаю. Я имею в виду только одно: то, что ты есть, уходит корнями в историю, как бы ты к этому ни относился. Никто не появляется из ниоткуда. Ты еврей, член еврейской семьи. Просто тебе довелось жить в обществе, которое в силу многолетней идеологии не обращает внимания на происхождение людей и рассматривает их как никчемные мыльные пузыри, взявшиеся из ниоткуда, — поэтому совершенно очевидный факт может быть ото всех сокрыт, даже от самого себя.

Ю.Л. Не то чтобы сокрыт, просто факт еврейства не имеет для меня особого значения. Я знаю, откуда я. Но это не означает, что я происхожу из какого-то дикого племени и удар молнии поразит меня, если я нарушу племенное брачное табу. Сколько же можно?! На дворе двадцать первый век!

Д.Д. Да, в двадцать первом веке родятся десятки тысяч людей, которые будут «наполовину евреями» или «не без еврейской крови». А если новый век будет не столь плюралистичен, как прошлый, то просто будут «русскими». Я имею в виду, что ты еврей — по крайней мере, потенциально, если не фактически. Ты все еще можешь, если пожелаешь, реализовать этот потенциал и узнать, что такое быть евреем. Тем самым ты соединишься с предшествующими поколениями и, что еще более важно, поймешь, увидишь, кто ты есть на самом деле, — чего раньше не понимал. Но если ты осуществишь свои нынешние планы, то, даже полностью реализовав в жизни то, что ты есть, ты ничего не передашь своим потомкам. Твои дети будут «полуевреями» (да и это еще под вопросом, как я тебе говорил), у их детей из двух бабушек и дедушек только один будет евреем, а уж правнуки останутся вообще ни с чем — никто из родни не будет евреем. И если тебе выпадет долгая жизнь, то ты еще успеешь застать это «ни с чем».