Вне конкуренции (СИ) - Крон Марта

Женщины едва сдерживают свои эмоции, силясь церемонно улыбаться. Розанова мечтает заполучить чуть ли не каждая первая в этом зале. Хоть как – в мужья, в любовники, в спонсоры.

С ним открываются закрытые двери.

Вздыхаю.

Мне этого всего не надо.

Мысленно стряхиваю с себя поток проклятий и обещаю себе, что буду бережно хранить такой дорогой подарок, но под замком. Ещё не хватало нацепить на себя влюблённых химер. В целях безопасности отхожу от Игната на пару шагов, в силовое поле Давида и превращаюсь в камень.

- Влад, я думаю, что уже пора начинать рассаживать гостей! – подгоняет мама. – Ию поздравили, пусть включают развлекательную программу!

- Командуй, милая. – даёт позволение папа. Мама подзывает к себе ведущего, а я в это время внутренне ликую.

Постараюсь сесть с девчонками, подальше от Розанова, а то с ним я совершенно не могу расслабиться. Спина напряжена, в висках стучит, горло пересохло.

Машинально облизываю губы и от вспыхнувшего пристального взгляда становится ещё душнее. Игнат рассматривает меня так, будто никогда не видел. Кошусь на папу с Давидом. Не замечают, перекидываются тихими насмешками над новой пассией известной в городе банкирши. Очередного молодого альфонса с собой привела. Женщине пятьдесят восемь лет, а всё пытается бабочек в животе оживить. Что-то пока безрезультатно.

- Идёмте! – вклинивается мама, зовя всех к столу. – Все сплетни потом! – зыркает на смеющегося сына. – Давай, доченька, мы вон там сидим! – огорошивает меня, указывая на стол, где рядом с моей именной карточкой лежит точно такая же с фамилией «Розанов».

ГЛАВА 3.

ИГНАТ.

Я едва ли сдерживаю свою напористость, срабатывает нервозность. Личные границы нарушены, я непозволительно близко к Ие, прямо на глазах её семьи. Но даже так между нами не исчезает дурацкая тишина. Избегает зрительного контакта, хоть и глядит по сторонам. Куда угодно, но не на меня. Бездействие убивает. Я ждал несколько лет, чтобы проявить себя, а сам сижу, как истукан и тупо пялюсь. Немой манекен с головой, повёрнутой направо. Будто переклинило.

Вопиющая неправильность всего, что происходит. Почему малышка морозится? Боится?

Я зол и разочарован. Думалось мне, что сегодня точно завладею вниманием Ии, а по факту кукиш. Вот она, рядом, в дурацком метре от меня, а я связан по рукам и ногам. В венах вскипает кровь. Пытаюсь перегореть втихую, но ломка распространяется шумными вздохами, так хочется снова прикоснуться к ней. Кожа у неё изнеженная, шёлковая, незатроганная. Борюсь с желанием зацеловать её до сбитого дыхания, сжать хрупкое тело, закрутить эмоции на полную катушку.

На её щеках алеет румянец, так по-девичьи, невинно. Где такое ещё увидишь? Вокруг одни сплошные дешёвые игры.

- Вы определились с напитками? – звучит над головой вопрос обслуги, и я бы ответил, но перед глазами встаёт алая пелена. Владлен Михайлович сдерживает своё слово и с дотошностью, на совесть, втолковывает дочурке, что у неё намечается завидное будущее.

Жёстко затыкаю официантку, телепающую у меня над ухом болтливым языком и вкромсаюсь взглядом в женишка. Протеже Акилова. Чмошник, каких поискать. С удовольствием представляю, как заталкиваю ему в глотку предложенных мне устриц и удовлетворённо откидываюсь на спинку стула. Это можно устроить. Я сейчас в таком состоянии, что можно порезаться. Возвращаюсь к скромно слушающей отца Ие. Просто, чтобы возврадоваться, что она рядом. Запретное чувство к ней разделило мою жизнь пополам, до неё и с ней. Младшая сестра лучшего друга, да мне руки-ноги оторвут. А тянет к красивой. Сжать хочу, рывком к себе, чтобы ни миллиметра зазора между телами. Даю себе молчаливый тычок, пора уже заканчивать пялиться, но с моим взглядом равняется Давид:

- Изменилась она, да? Тоже не могу привыкнуть, что эта дурында скоро отправится в свободное плавание. Кажется, пора уже принять тот факт, что заботиться о ней будет другой…

Корчу участливость, медленно цежу сквозь стиснутые зубы воздух, а сам голодным псом слюнявлю взглядом его сестричку, рассматриваю тоненькие волоски на её руках. Моя тяга не взаимна, девочка закрыта на миллион засовов. Замурыжусь открывать. Но честно, готов на всё.

Плевать. Не остановлюсь. Не подвинусь ни на сантиметр. Возьму бараньим упрямством. Хоть так, но присвою.

На столе композиция из живых цветов, белоснежные скатерти, красивые тарелки, хрустальные бокалы, изысканные блюда. Гости вовлечены в разговоры, перемывают чужие кости, а я изучающе смотрю только на одну брюнетку, виртуозно затягиваю в свой глубокий омут.

Давай… взгляни на меня… почувствуй то же самое… нам будет хорошо вместе… обещаю.

Чем больше она меня игнорирует, тем сильнее подогревает во мне интерес.

Смешная. Я ж измором возьму.

- Честно говоря, Игнат, мы было подумали, что ты придёшь сегодня не один… - ласкает слух тёплый голос тёти Нелли.

- С чего такие выводы? – улыбаюсь в ответ. Всё пристроить меня пытается, переживает, что необласканный, необстиранный, некормленый после трудовых будней, нет в доме женской руки. Один в холодных стенах, помру без стакана воды.

- Ты в прошлый раз обмолвился, что уже подыскал себе избранницу! Исключительную во всём! Я запомнила! – курсирует она взглядом по представительницам женского пола за соседними столами, будто девушка прячется среди них.

Машинально веду глазами следом, натыкаюсь на лицо одной из своих прошлых однодневок. У неё от неожиданного зрительного контакта выпадает оливка изо рта и со всплеском булькает в бокал с вином. Брызги летят на светлое платье и силиконовую грудь.

Морщусь. Не терплю оплошностей.

За секунду охватываю взглядом и другое окружение.

Тупые снобы, охреневшие молокососы, возомнившие, что деньги родителей позволяют безнаказанно творить полную дичь. Корыстные стервятницы, ждущие момент, чтоб присосаться к моему кошельку. И всё у них потрясающим образом преувеличено - успех, слава, любовь, страсть, счастье, страдание... нет правильности. Я же требую во всём идеальность.

Впечатываю всё внимание в Ию и без ложной скромности говорю только ей:

- Я хочу то, что я хочу. Если у меня не будет той истории, что я сам задумал, то другого мне точно не надо. Пятьдесят на пятьдесят не для меня. Тратить себя на неполновес никогда не буду.

- С такими загонами ты никогда не женишься, сынок! – насмешливо вскидывает бровями Акилов-старший. – Хотя… с твоими деньжищами найдётся немало покорных девиц, можно закрыть глаза!

- Вы говорите про эпизодных девок. Без постоянства. А мне нужна одна.

- Игнат! Попрошу не выражаться! – сурово хмурит брови тётя Нелли. – Вы с Давидом в первую очередь мужчины, а не грубые негодяи!

- Даже тут меня приплели! – выпучивает глаза друг. – Мне из-за тебя постоянно попадает, Розанов!

- Ты и без меня хорошо стараешься. – мелькают в голове воспоминания наших приключений.

- Ты подгоняешь всех женщин под одну гребёнку, так нельзя! – выставляет на меня палец Нелли Тимуровна, продолжая отчитывать, как мальчонку. – Не все такие…

- Продажные? – вдруг подсказывает ей Ия и у меня застывает в горле сжатый кислород.

- Не все. – сиплю на выдохе. – Я знаю только двух, что не уронят достоинство за звон монет. - сердце тарабанит на полную мощность, я сейчас закидываю удочку. – Это вы, тётя Нелли, и ваша дочь.

Между мной и Ией мгновенно вспыхивает напряжение, от девочки шмалит током, прищуривает глаза. Натыкаюсь на незримый барьер, она отдаляет меня, почувствовала опасность. Это хорошо, значит, поняла, что вектор движения задан на неё.

- Видишь, бусинка? О чём я и говорил! Вот так!! Только так должны о тебе отзываться! – пристрастно поучает малышку Акилов-старший. – Перед тобой должны падать даже самые стойкие башни! И враги, и близкие! Все должны тобой восхищаться! – и импульсивно притягивает дочь к себе, девчонка аж еле держится на своём стуле.

- Близкие тебя оценят в любом случае. – снова намёк на меня, но на этот раз его замечает и Давид. Его лицо заметно темнеет, а в глазах загорается вопрос «Какого чёрта?».