Единственная - Шерон Тихтнер

В одно мгновенье посреди коридора, вместо меня, появилась огромная пантера с лоснящейся черной шерстью. Сначала просто испугалась ее. Она смотрела прямо на меня. Через несколько секунд до меня дошло, что это зеркало. Только по рыжей полоске шерсти вдоль позвоночника и ярко зеленым глазам, в этой кошке я узнала себя. Меня охватила паника. Я тупо стояла и смотрела на свое отражение. Мне стало дурно. Мыслей никаких не было, и быть не могло. Такое явление не подчиняется никаким законам природы.

Отец стоял посреди кухни, смотря на меня такую глазами полными страха, ужаса и омерзения. Мама просто упала в обморок. Это было вполне нормальной реакцией на такое. Я побежала со всех ног. Для меня было неважно куда, лишь бы убежать.

Ощущение было странное. Я не чувствовала ни какого дискомфорта, а даже наоборот. Я бежала на четырех лапах, ощущая шевеление каждой шерстинки. Лапами я ощущала, как асфальт сменяется землей, покрытой снегом. Ветер свистел. Я летела с бешеной скоростью, как только умудрялась все видеть? Даже папа, когда садился за руль пьяным, на такой скорости не гонял.

Через пару минут бега я оказалась в лесополосе на окраине города. Я остановилась, пытаясь немного успокоиться и понять, что же все–таки случилось. Какое–то же разумное объяснение быть должно!

Стоя, посреди деревьев, я поняла, что мой чувства значительно обострились. Я вдохнула полной грудью лесной воздух. Он был наполнен таким количеством ароматов, что голова пошла кругом. Я никогда не думала, что зимний лес может так пахнуть: хвоя, лиственница, снег, перья птиц, шишки и даже листья под снегом. Это лишь немногие из ароматов, которым я нашла названия. Но был один очень приятный, манящий, сладковато–соленый. Я пошла на него и ужаснулась. Так пахла обычная девочка, стоящая возле магазина. Я бросилась назад и в порыве разорвала ворону. Она оказалась вкусной.

Несмотря на ночь, я прекрасно все видела. Мир принял синеватый оттенок, но остался абсолютно четким. Я могла спокойно разглядеть человека, проезжающего в машине по трассе в 400 метрах от меня. Я могла также четко слышать разговор и стерео, играющее в машине.

Такое открытие выбило меня из колеи. Я совершенно не понимала, что случилось, а главное как это исправить. Но пришла к выводу, что это генетическая мутация какая–то, ведь родители у меня нормальные адекватные люди.

Так я просидела в лесу почти всю ночь. Я плакала и не заметила, как вновь приобрела свой человеческий облик. Я сидела на холодном снегу в халате и носках. По дому я всегда хожу без обуви. Сейчас я об этом очень пожалела. Я поняла, что пока была другой, не мерзла. Теперь же продрогла до костей. Идти в носках по холодному тротуару январской ночью было, мягко говоря, неприятно. Все мои ощущения тоже вернулись в норму.

Ранним утром почти не было машин, а те, что проезжали, не останавливались. Наверное, посчитали сумасшедшей или лунатиком. Так я и дошла до дома пешком, промерзнув до костей. Я очень надеялась на поддержку родителей, на их помощь. Мы же всегда находили выход из ситуации!

Оказалось, что убегая, я разнесла пол квартиры. По всему полу остались следы когтей, а входная дверь выбита и разорвана напрочь. Вся мебель, которая попалась мне на пути, была перевернута, зеркало разбито. Когда я успела это натворить? Я же просто убежала!

Родители вызвали полицию. Над ними посмеялись, дали успокоительное и удалились. Просто они и раньше громили квартиру, когда сами ругались и дрались. Я бы на месте отца давно бы ушла от мамы, а он все ждал, когда она перебеситься.

Шок, страх и недоумение читалось в лицах родителей, когда я вошла в дверь. Все можно было бы списать на ночной кошмар или очередную пьяную галлюцинацию отца, если б не весь этот бедлам. Мы, молча, смотрели друг на друга. Я совершенно не знала, что говорить в такой ситуации. Родители тоже не находили слов. Через 10 минут ступора я зашла в ванную. Очень хотелось согреться и помыться. Родители даже с места не двинулись.

Только вечером они собрались со мной поговорить.

— Мела, мы с папой хотели с тобой поговорить, — нарушила тишину мама. Они с папой сидели напротив меня за кухонным столом. У мамы дрожали руки, а папа сжимал кулаки. Разговор будет явно напряженным.

— Мама, папа, я понимаю, что испугались. Я тоже очень испугалась! Я понятия не имею, что это такое было. И объяснений не нахожу.

— Это, скорее всего, у тебя наследственное, поэтому тебя и бросили! — твердо заявил отец. Я не понимала.

— В каком смысле бросили? Кто? Я же ваша дочь!

— Нет! Дело в том, что мы тебя удочерили совсем маленькой, а потом переехали. Поэтому никто и не знал, что ты нам не родная. Тебя подбросили на порог нашего дома, — извиняющимся тоном проговорила мама.

— Я вам не родная? — у меня был шок. Я всю жизнь прожила с чужими мне людьми? Но ведь это неважно! Они меня вырастили и воспитали, значит, именно они мои родители!

— Понимаешь, у нас не может быть своих детей. Поэтому, когда мы нашли тебя, у нас не было сомнений, что с тобой делать! Ты всегда была уникальной девочкой, и какое–то время мы гордились этим, но вот это… уже перебор. Мы не готовы к такому снова! Мы приняли решение отдать тебя в приют для одаренных детей, — приговорил меня отец.

— Там к тебе будет достойный подход! Может быть, они выяснят, что с тобой, — успокаивала меня мама. Но легче не становилось! Мои надежды на поддержку рухнули, как карточный домик.

Возразить было не чего! Родители сильно испугались. И я их прекрасно понимала, но и подопытным кроликом становиться мне не хотелось. Я попросила родителей не говорить правды, придумать какую–нибудь отговорку. Они согласились.

Столько всего на меня свалилось сразу, что голова шла кругом. Мне было больно и страшно. И самое обидное, что мои родные и любимые люди — родители оказались не способны перенести такое и помочь мне. Но я уже взрослая девочка и буду разбираться со всем этим сама!

Так я впервые попала в приют, под предлогом «трудный ребенок». Родители сняли с себя все обязанности, а вскоре даже навещать перестали. Я слышала, что они все–таки развелись.

В течение года я поменяла несколько приютов. Контролировать свои новые способности оказалось не так–то просто, тем более, что они опасны для окружающих. Самое тяжелое оказалось то, что никому я не могла объяснить, что это такое. Меня считали бешенной и даже водили к психологу, полагая, что у меня неконтролируемая агрессия. Кстати, именно это мне и помогло. Оказалось, что мои превращения зависят от моего настроения. Первое превращения так и произошло — я разозлилась. Последующие тоже. Но теперь я могу спокойно контролировать свои эмоции, а, следовательно, и превращения. На это ушел почти год, но это того стоило!