Пять миль (ЛП) - Сен-Жермен Лили

Я взяла пиво из его руки и поставила на стол рядом с нами, не сводя с него глаз. Выражение его лица было смесью любопытства и покорности.

— Джулз, — слабо возразил он.

— Эллиот, — насмешливо передразнила я, притягивая его за майку так, что ему пришлось сделать шаг ближе ко мне.

— Что за… — начал он, спотыкаясь приблизившись ко мне.

— Ты думаешь, я не понимаю, почему мы сидим на этой качели весь чертов день? — прошептала я, вставая на цыпочки и вытирая жирное пятно с его щеки. — Я знаю, что ты делаешь. Ты боишься остаться со мной наедине в этом большом пустом доме. Почему?

— Джулз, — простонал он, на этот раз еще тише.

Я игриво прикусила нижнюю губу, подложив руку ему на шею.

— Это потому, что ты боишься того, что может произойти. — Я потянулась вперед, притянув его вниз, пока наши губы не соприкоснулись. На вкус он был словно пиво и солнечный цвет, его рот был прохладным и освежающим. Он был таким невинным на вкус. Он был хорош на вкус. И он был похож на все, что я когда-либо хотела в тот момент.

На все, кроме Джейса. Но Джейса здесь не было. Джейс был со своим отцом. Джейс считал, что я мертва.

Через несколько мгновений он отстранился, на лице сожаление.

— Нет, — сказал он, на этот раз более твердо. — Тебе семнадцать!

— Именно, — ответила я. — Мне семнадцать. И я долго ждала тебя, Эллиот МакРей.

— Ты убиваешь меня, Джулз, — пробормотал он. — Ты ведь понимаешь это, не так ли?

Я потянулась вниз, чтобы почувствовать растущую твердость в его джинсах. Он заскулил и шлепнул меня по руке.

— Было бы не правильно с моей стороны воспользоваться тобой, — сказал он, крепко обхватив пальцами мои плечи. — Мы. Не можем. Этого. Сделать.

Я надулась.

— Что, если мы заключим сделку? — спросила я, склонив голову набок.

Эллиот зажмурился и пробормотал.

— Что еще за сделка?

Я наклонилась ближе к нему, руки ослабли на моих плечах, он перестал меня сдерживать. Я проложила влажную дорожку поцелуями на его шее, тихонько хихикнув, когда он задрожал под моими прикосновениями.

— О, теперь ты смеешься надо мной? — тихо спросил он.

— Вот в чем дело, — сказала я, снова приблизившись к его губам. — ты позволяешь мне воспользоваться тобой сегодня ночью, и я обещаю, что больше никогда тебя не побеспокою.

Он задышал быстрее, когда я потянула за пояс его джинсов, увлекая за собой, и усаживаясь на кухонный стол. Раздвинув ноги, я рывком притянула его к себе и обвила ими его талию.

Очень скоро он поцеловал меня в ответ с той же страстью, голод плясал в его темно-синих глазах. Мне это нравилось. То, каким он голодным был, и я была его целью. Это заставляло мертвую девушку чувствовать себя такой живой.

Любимой.

— Отнеси меня в свою постель, — прошептала я между поцелуями. На мгновение он замер, отвернувшись, его мягкие ласки сменились сдавливающими объятиями вокруг моих запястий. Я нежно повернула его к себе, пытаясь снова поймать его взгляд. Неохотно он посмотрел на меня, задыхаясь вместе со мной.

Я собрала все мужество, которое было во мне.

— Эллиот, — прошептала я, — я влюблена в тебя.

Его глаза смотрели на меня, остекленевшие и обеспокоенные.

Я сглотнула.

— Ты… ты же тоже это чувствуешь?

Он медленно кивнул, и мое сердце слегка подпрыгнуло. Призрак, которым я стала – девушка, застывшая во времени, ни живая, ни мертвая – почувствовала первые ростки надежды, на новые начинания и второй шанс. Потому что, хоть он и спас меня, хоть он и был моим прекрасным принцем и всем тем прекрасным, о чем может желать девушка, мы все же не были в сказке. Я не была принцессой в башне из слоновой кости, а он не был моим галантным рыцарем.

Нет, совсем не сказка привела Эллиота ко мне. Это был гребанный кошмар.

Он рисковал всем ради меня. Бросил свою карьеру, чтобы убедиться, что я буду в безопасности, далеко от Лос-Анджелеса и Братьев Цыган.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но, не смотря на все это, до того момента, до той самой миллисекунды, когда он прошептал, что любит меня, я не верила, что достойна его любви.

Не после того, что они сотворили со мной.

Я видела, как он все еще вел внутреннюю борьбу с собой, он боролся со своими чувствами, пытаясь оттолкнуть меня. Я теряла его.

— Я люблю тебя, Джулз, — сказал он, заправив прядь волос мне за ухо. — Но я не могу. После того, что они с тобой сделали…

В этот момент мои глаза наполнились слезами, потому что, несмотря на то, что с той ночи прошло уже больше года, я все еще ощущала все то, что они сделали со мной, словно это было только вчера.

— Эллиот, — с горечью прошептала я, — Мой первый раз. Мой единственный раз, и все было вот так? Ты можешь подарить мне лучший раз. Ты можешь исцелить меня.

Я снова поцеловала его, и он застонал мне в рот, его решимость ослабла.

— Боже, я люблю тебя, — произнес он, и мое тело от пальчиков ног до самой макушки наполнилось чудесным чувством тепла.

— Эллиот. Мне нужно, чтобы ты показал мне, — пропищала я ему в рот, потому что слов было недостаточно для такой разбитой девушки, как я.

И он показал мне. Наполнил меня так, что я снова стала цельной. Я снова стала любима.

После того первого раза я не чувствовала ничего, кроме чистого, неподдельного облегчения.

Облегчение от того, что я не была девочкой-призраком, живущей в тени и преследующей того бедного мальчика, который спас меня от верной смерти.

Облегчение от того, что мне повезло, что меня нашел тот, кто смог собрать меня воедино снова, кусочек за кусочком.

Сопоставление нашего прошлого и настоящего не может быть более разительным. Невинность и вина. Утро и ночь. Жизнь и смерть, кусочек к разбитому кусочку. Голова раскалывается, я крепче сжимаю халат, внезапно ощущая тошноту и незащищенность. Пошатываясь, на ногах, слабых и покалывающих, я подхожу к дивану и падаю на задницу.

— Господи, Эллиот. Сколько раз нам нужно говорить об этом? Ты не сделал ничего плохого. Я пришла к тебе, помнишь? — в уголке глаза появилась слеза, я молча стерла ее. — Я любила тебя.

Он поник, и в этот момент мне просто хочется забыть о Джейсе, его братьях, Дорнане и просто броситься в объятия Эллиота. Так было бы намного проще. Он никогда, никогда, никогда не причинит мне боли. Он будет любить меня и относиться ко мне как к королеве до самого своего последнего вздоха.

Но это была бы ложь.

Он перестает вышагивать и опускается на колени передо мной, его глаза большие и умоляющие.

— Ты знаешь, почему я в конце концов ушел? — спрашивает он.

— Да, — сухо отвечаю я. — Тебе надоело, что я постоянно крала твой пистолет.

Грустная улыбка расцвела на его губах, и она была подарком для меня, прежде чем он вернул взгляд на пол.

— Тебе постоянно снились кошмары.

Я киваю. Я вспоминаю все те ночи, когда я, запутавшись во влажных простынях и беззвучно крича просыпалась, со спертым воздухом в легких, словно меня душили.

— Да, — соглашаюсь я.

— Помнишь, как ты звала их? — спрашивает он.

Я застываю.

— Нет? — догадывается он. Я качаю головой. Я не помню, чтобы когда-нибудь что-то говорила, только жгучую боль и ужас. Всегда ужас.

Эллиот потирает свои затуманенные глаза.

— Я ушел, потому что после трех лет ты все еще звала его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Похороненное воспоминание всплывает на поверхность – грязное и кровавое, после всех этих лет – сотрясая меня до глубины души.

Джей! Джейсон!

— О, — мямлю я.

— Я знаю, ты считала, что это потому, что я хотел нормальной жизни: дети, брак и все такое.