Колыбельная - Эд Макбейн

Сегодня вечером они вместе ушли с вечеринки, и он поднялся с Эйлин в ее квартиру выпить еще по чашечке кофе. Нежно поцеловал в щеку. «С Новым годом, Эйлин!» — «С новым годом, Берт!» Грусть застыла в ее глазах. Господи, спасибо за все, что было! За Эйлин, которую он любил. Эйлин была бесстрашным копом до того, как город и порядки, в нем царившие, выжили ее. Он отвернулся, чтобы она не увидела набежавших на глаза слез. Когда Берт вышел на улицу, было еще темно. Но пока он ехал домой по молчаливому пустому городу, на востоке между небоскребами появилась тонкая светлая полоска.

Он повернул к Конкорду. «Черт побери! Только этого мне и не хватало!» Он увидел четверых мужчин на углу улицы. Трех здоровенных негров и маленького щуплого пуэрториканца.

Над их головами все еще горел фонарь. Они молча дрались в предрассветном полумраке, естественный свет смешивался с искусственным, трое негров размахивали бейсбольными битами, а маленький пуэрториканец пытался защитить себя голыми руками.

Кирпичная стена позади него забрызгана кровью. Это серьезно.

Клинг рванул ручной тормоз и выскочил из машины, пытаясь на ходу расстегнуть кобуру. В голове мелькали правила и инструкции: «Преступления против личности... Обоснованность применения оружия...»

— Полиция! — заорал он. — Замри!

Никто не замер.

Засвистела, вращаясь как лопасть вертолетного винта, едва видимая в предрассветных сумерках бита, нацеленная ему точно в голову. Берт рухнул плашмя на мостовую — мимо! Пока он откатывался, одновременно пытаясь прицелиться, один из негров сильно пнул его по голове. Теряя сознание, он скомандовал себе: «Стреляй!» Расплываются мелькающие силуэты. Кто-то кричит. «Стреляй же!» — повторил он. И нажал на спусковой крючок. Один из негров упал на тротуар. Кто-то снова пнул Берта. Он выстрелил еще раз, зная, что поступает как положено — «применение оружия в целях самозащиты и все такое» — вкус крови во рту — «не с целью ареста» — губы разбиты — «какого черта» — чем-то поперхнулся — «это зуб, о Господи!» — и, взбешенный, снова выпалил, на этот раз вслепую. Он попытался подняться на ноги, но один из негров снова швырнул в него бейсбольной битой.

Берт сделал шаг в сторону, толстый конец биты прошел в дюйме от его носа, тогда он снова нажал на спуск, взяв прицел слишком высоко — дюймов на пять выше сердца. Пуля попала негру в плечо, завертела его и отбросила к забрызганной кровью стене кирпичного дома, где третий добивал пуэрториканца, опуская на него биту снова и снова — отличная тренировка на углу Конкорд и Доу по отработке подачи.

— Брось ее! — закричал Клинг, но почему-то этим утром его слова мало на кого действовали. Негр, казалось, был твердо намерен прикончить щуплого пуэрториканца, который сейчас напоминал кучу кровавого тряпья, лежащую на тротуаре.

— Ты, тупая скотина! — закричал Клинг. — Брось его!

Негр повернулся. Он увидел дуло пистолета. Увидел здоровенного блондина, держащего этот пистолет. Взглянув в его глаза, мгновенно понял, что оба через секунду взорвутся выстрелом, и бросил биту.

— Эй, парень, успокойся! — сказал он.

— Я тебе успокоюсь, сука, — с трудом выдавил из себя Клинг. Отшвырнув негра к стене, он быстро обыскал его и защелкнул наручники на заведенных за спину руках.

Берт Клинг присел на корточки возле пуэрториканца, истекающего кровью.

— Я вызову «скорую», — сказал он.

— Gracias рог nada! — прохрипел в ответ раненый.

Что на испанском означало: «Спасибо, не стоит!»

Глава 2

График событий, предшествовавших двойному убийству, мог быть полностью подтвержден только убитой, Энни Флинн. В любом случае установить удалось следующее.

Энни Флинн вышла из своего дома на Норт-Сайкс, что в семи с половиной кварталах от дома Холдингов, и в восемь вечера, чтобы доехать до Гровер-авеню, села в автобус (об этом она сама сказала Холдингам). В 8.15 она уже была у них.

Холдинги вышли из дому ровно в 8.30, приехав к друзьям, живущим в четырех кварталах от них по Гровер-авеню, на такси. Миссис Холдинг не хотела идти пешком даже на такое короткое расстояние из-за длинного платья и каблуков.

С 8.30 приблизительно до 12.20 ни Холдинги, ни Флинны не говорили с Энни. Как обычно в Новый год, все линии были заняты, и пока отец Энни дозвонился до нее, прошло какое-то время. Он и жена поздравили девушку с Новым годом и поболтали с ней минут пять. Холдинг безуспешно звонил домой в это же время. Около половины первого он наконец поздравил Энни с Новым годом, узнал, что с ребенком все в порядке, и положил трубку. Ясно, что в половине первого ночи Энни еще была жива. Через два часа, когда Холдинги вернулись домой, живой ее уже никак нельзя было назвать. Звонила ли куда-нибудь Энни Флинн, звонил ли кто-то ей — как это часто бывает с нянями на работе — узнать было невозможно. Телефонная компания не ведет учет местным звонкам.

Официально рабочий день Мейера и Кареллы закончился полчаса назад, но...

Произошло убийство, поэтому они снова надели пальто, перчатки, закутались в шарфы и вернулись в дом, где живут Холдинги. Время — десять минут девятого. На этот раз их работа заключалась в том, чтобы стучать в двери и поднимать с постели людей. Очень скучно и утомительно. Ни одному копу не нравится такое занятие. Так же, как ни одному копу не понравится схватить пулю в перестрелке, но если есть выбор, многие хорошую потасовку предпочли бы этой работенке, при которой требуется задавать одни и те же вопросы по сто раз.

За единственным исключением, все, кто проживал по адресу Гровер-авеню, 967, и был разбужен детективами, хотели бы знать — неужели необходимо задавать подобные вопросы в такую рань? Знают ли господа детективы, что на календаре сегодня первое января? Так ли уж трудно сообразить, что многие вчера (точнее сегодня) поздно легли спать? Неужели нельзя подождать хотя бы до полудня? За единственным исключением, все в доме были потрясены, узнав, что девочка Холдингов и ее няня убиты этой ночью. Они могли бы понять, если что-то в таком роде случилось в пригороде, но здесь! Ведь дом на охране и все такое? За единственным исключением, все опрошенные не слышали и не видели ничего необычного в промежуток времени между половиной первого и половиной третьего. Многих вообще не было дома в это время, другие легли спать почти сразу же после полуночи. За единственным исключением.

— Вы немного поздно, не правда ли? — спросил их открывший дверь мужчина.

— Что вы имеете в виду? — опешил Мейер.

— Да весь этот спектакль прошлой ночью, — включилась в разговор жена. — Здесь был целый полицейский департамент!

— Два копа в форме и детектив, — уточнил мужчина.

В противоположность другим жильцам, поднятым с постели и потому встречавшим сыщиков в пижамах и халатах, Уигеры — так написано на дверной табличке — были полностью одеты для утренней пробежки по парку, и плевать им на то, что случилось ночью.

— Что все-таки стряслось ночью?..

— Нас ограбили, вот что, — сказала жена.

Ширли Уигер. Брюнетка, лет около тридцати, прекрасно выглядит, одета в серый тренировочный костюм с эмблемой университета штата Мичиган, красные кроссовки «Рибок». Копна черных волос, на голове красная повязка. Ясные карие глаза. Рот как у Кэрли Симон. Она великолепна, хорошо это знала, и держалась соответствующим образом. Как артистка стриптиза.

— Мы вернулись домой около половины второго, — сказала она. — Грабитель как раз вылезал через окно из комнаты, где стоит телевизор. Вообще-то сейчас это у нас вторая спальня.

Когда она произнесла слово «спальня», ее глаза расширились. Казалось, ей доставляло удовольствие наблюдать события изнутри. Хотя при этом, как большинство порядочных горожан, она путала кражу с ограблением. В отличие от уличного воришки или жулика любой другой специализации, который без запинки может перечислить статьи уголовного кодекса, относящиеся к каждому виду преступлений, и полагающиеся за них максимальные сроки. Точь-в-точь как полицейский. В этом бизнесе тоже пригодится тетрадь для записи счета, чтобы знать, что представляет собой каждый игрок.

— Мы сразу же позвонили в полицию, — сказал Уигер.

— Они были здесь через три минуты, — добавила Ширли. — Два копа в форме и детектив — маленький кудрявый парень.

«Уиллис», — подумали оба.

— Детектив Уиллис? — спросил Карелла.

— Да, точно!

— Должно быть, услышал сообщение по рации в машине, — предположил Мейер.

Карелла согласно кивнул.

Департамент полиции в этом городе — большая организация, если принимать во внимание тот факт, что количество полицейских приближается к двадцати восьми тысячам. Даже внутри одного участка не всегда можно проверить, имеет ли одно дело что-то общее с другим. Возможно, Уиллис во время обычного патрулирования своего сектора принял по рации шифрованное сообщение 10-21, произошла кража. Они догадались, что он принял сигнал и, сэкономив время, не стал передавать информацию в участок. Рапорт, который Уиллис так яростно печатал, когда Мейер и Карелла вернулись на работу, мог быть о краже в квартире Уигеров. Они не сказали ему тогда, что на Гровер-авеню, 967, произошло двойное убийство. А он не сказал им, что расследует кражу по тому же адресу. Никто не спросил и никто не рассказал. Так можно заблудиться в трех соснах.